Гвидо Препарата - ГИТЛЕР, Inc.

• Название: ГИТЛЕР, Inc.
• Автор: Гвидо Препарата
• Жанр: История

Как Британия и США создавали Третий рейх

Нацистский режим для многих из наших соотечественников — это Вторая мировая война. Для Европы — эпоха. В коллективном представлении Запада не существует ничего худшего, нежели нацизм. Не было больших святотатств, большей жестокости, бесчеловечности, большего обмана, чем те, которые совершил невиданный режим, властвовавший в Центральной Европе на протяжении двенадцати лет. До сих пор не иссякает мощный поток книг, статей и фильмов, показывающих суть нацизма. Будучи профессиональным экономистом, Гвидо Джакомо Препарата почти 10 лет изучал нацистский режим. Как такое зло могло явиться на свет? Взгляды автора на историю Европы существенно отличаются от известных широкой публике.

Последовавшее за поражением нацизма воцарение Pax Americana («Мир американский») имело, по мнению Г. Препараты, подготовленную десятилетиями почву, ставило конкретные цели и очень дорого обошлось Европе. Нацисты ни при каких обстоятельствах не могли стать порождением слепого случая. Писатель показывает, что на протяжении 15 лет (1919-33) англо-саксонская элита активно вмешивалась в германскую политику, имея осознанное намерение создать движение, каковое можно было бы впоследствии использовать как пешку в большой геополитической интриге.

История, рассказанная в этой книге, — это, по сути, история Британской империи, которая, напуганная ростом могущества юного Германского рейха, начала разрабатывать и приводить в исполнение секретный план стратегического окружения Евразийского массива. Главная цель этого масштабного окружения — уничтожить то, что сможет угрожать самому существованию Британской империи в наступающем столетии. Придя к этому пониманию, Британия начала кампанию, имевшую целью расчленение Евразии...

Перевод с английского А. Анваера

---

Дипломаты... разбирались с важными, но чуждыми для них экономическими вопросами с той осмотрительностью, которая характерна для людей, боящихся обвинений в том, что они ведут себя как слоны в посудной лавке; Ратенау же обошелся с этими вопросами с непринуждённостью прирождённого оратора (100).

Несмотря на то что он имел доступ ко всем техническим деталям сложившейся в стране ситуации и понимал их значение, Ратенау всё же пал жертвой тщеславия: подобно Эрцбергеру, этому демиургу «возможного», он недооценил шовинистическую враждебность немецкого общества и вообразил, что сможет в одиночку изменить судьбу Германии и переделать её по собственному усмотрению.

Наконец, 31 августа 1921 года Германия выплатила первый миллиард репараций в золотых марках. Этот трансферт был поистине суровым испытанием: деньги были собраны под поручительство международной банковской сети и превращены в тысячи тонн золота и серебра, перевезённого в бронированных вагонах в Швейцарию, Данию и Голландию; флотилии пароходов увозили золото в США — поистине это было похоже на эпическое повествование о царских кладах Тёмных Веков (101). Первый платёж вызвал падение марки относительно доллара с 60 до 100 марок за один доллар (102). Германия сильно пострадала от утечки золота, которое по закону должно было покрывать стоимость каждого бумажного банкнота в соотношении один к трём, и состояние рынка предвещало падение стоимости бумажной марки. Действительно, в мае 1921 года Центральный банк Германии временно приостановил конвертирование марки в золото; другими словами, было объявлено, что банкноты отныне не «эквивалентны золоту», — над питалась гиперинфляция.

Вальтер Ратенау был кронпринцем экономической империи, унаследованной им от отца, Эмиля, который строил её, не жалея сил. Воспользовавшись купленным у Эдисона патентом, Ратенау-старший основал AEG (Allgemeine Elektriyit'ats Gesellschaft, немецкий аналог «Дженерал электрик»), компанию, которая залила электрическим светом Берлин и всю Германию, а за счёт долевого участия и слияний с массой мелких местных компаний и зарубежными банками провела электрическое освещение и в такие города, как Мадрид, Лиссабон, Генуя, Неаполь, Христиания, Мехико, Рио-де-Жанейро, Иркутск и Москва (103). Блестящего отпрыска великой корпоративной династии, Вальтера пёстовали, учили и воспитывали как принца; он с лёгкостью оперировал сложнейшими финансовыми и техническими деталями, сверкая при этом талмудической осведомлённостью и классической эрудицией. «Он говорит о любви и экономике, химии и катании на каяках; он учёный, помещик и биржевой брокер — короче говоря, он соединил в себе те способности, какими каждый из нас обладает по отдельности» (104).

Первый политический опыт Ратенау, как и Эрцбергер, получил в администрации имперских колоний: в 1907 году он сопровождал секретаря по делам колоний Дернбурга в инспекционной поездке в Африку. Во время войны Ратенау участвовал в организации тыла, создав механизм мобилизации ресурсов (так называемые Kriegswirtschaftsgesellschaften)*,

* Военно-экономический консорциум.

с помощью которого осуществляли реквизиции, импортные закупки и производство эрзацев (заменителей) для того, чтобы кормить ненасытное чудовище войны (105), — эта же традиция нашла своё продолжение в четырёхлетнем плане Геринга, разработанном для подготовки ко Второй мировой войне**.

** См. главу 5, стр. 332.

Война породила новые духовные течения, и Ратенау, чутко уловив носившиеся в воздухе изменения, отчеканил своё видение будущего устройства общества в книге, сделавшей его одним из самых популярных в Германии авторов.

Общество, нисколько не смущаясь, утверждал он, управляется «тремястами людьми», которые хорошо знакомы друг с другом. Это гнусная, «надменная и чванливая в своём богатстве» олигархия, «оказывающая тайное и явное влияние», за которой послушно следует «разлагающийся средний класс... изо всех сил стремящийся не скатиться на уровень пролетариата», и далее «собственно пролетариат, молчаливо стоящий в самом низу: это и есть нация, тёмное, бездонное море» (106). В книге «Von kommenden Dingen» («О грядущем»), написанной в 1916 году, Ратенау пророчествовал, что «воля, поднявшаяся из глубин народной души», неминуемо уничтожит капитализм; «ответственные властители», происходящие из представителей «интеллектуальных династий», должны будут очистить Германию от оков и несправедливостей наследственного права и навсегда заклеймить свободное движение капиталов, чем можно будет обеспечить благосостояние общества и его жизнеспособность. В октябре 1918 года ему и в голову не приходила даже сама возможность капитуляции рейха. Со страниц газеты «Vossische Zeitung» он призывал немецких солдат оказывать упорное сопротивление противнику, а граждан — записываться в народное ополчение. Позже, в 1921-1922 годах, он использовал плоды этих калейдоскопических опытов в создании Ei fullungspolitik он тоже был современным поборником «возможного», равно как и одиозным порождением старого порядка.

В апреле 1922 года министр иностранных дел Веймарской республики (с октября 1921-го) Ратенау, вопреки самому себе, стал наконец невольной жертвой «тактики сумасшедшего дома», разыгранной против Германии на международной арене. Поводом стало проведение Генуэзской конференции, где впёрвые после Версаля встретились «русские и немцы — два плохих мальчика европейского семейства» (107).

В Генуе возобновилась постановка обычной комедии: Британия подстрекала Францию, уговаривая её подписать совместный проект меморандума по репарациям, основной упор в котором надо было сделать на статье 116 Версальского договора. В статье 116 говорилось о том, что Россия, если пожелает, может претендовать на свою долю в германских репарациях (108). Этот гамбит разжёг аппетит французов, так как Франция полагала, что ей дают в руки ещё одно оружие, коим можно будет и дальше терзать Германию; России предложили экономическое партнёрство, которое будет оплачивать не Франция, а Германия, от которой отсекут ещё часть её национального достояния.

Советы были проинструктированы соответственно: им предстояло шантажировать Германию, как огня боявшуюся 116-й статьи, и заставить её ратифицировать секретное соглашение о союзе с Россией. Эта комбинация направлялся из резиденции Ллойд Джорджа на вилле «Альберти», где за закрытыми дверями вели переговоры британские, французские и российские дипломаты, в то время как немцы, снедаемые тревогой и страхом, на эти переговоры допущены не были. Трижды за время проведения предварительных переговоров Ратенау требовал встречи с британским премьер-министром; трижды его требования были отклонены. С тех пор историки в один голос жалуются на «невежливость» Ллойд Джорджа, но в действительности эта «неучтивость» была лишь ещё одной уловкой в критически важной игре, дополнявшей коварную стратегию Версальского договора. Поздно вечером 14 апреля 1922 года русские нанесли визит немцам в их резиденции и предложили немедленно отправиться в близлежащее курортное местечко Рапалло и по-дружески там побеседовать. Немцы поначалу принимали русских посланцев в штыки, но после долгих размышлений согласились на приглашение — «дольше всех сопротивлялся Ратенау» (109). Рапалльский договор был подписан 16 апреля 1922 года. Ратенау подписал его, в общем, против своей воли (110). Сама идея большевиков была для него привлекательна, но своей свите он сказал, что желал бы совершить такой шаг с одобрения союзников: это означало, что он ни в малейшей степени не понял суть игры, окончательно оторвавшись от политической реальности.

В заключённом с русскими договоре подтверждалось намерение обеих сторон возобновить торговые отношения, а также аннулировались взаимные финансовые претензии, существовавшие до войны; другими словами, Россия отказывалась от всяких притязаний на немецкие активы. Это движение представлялось — пусть и крошечным — шагом на пути к созданию евразийского объединения. Но было ли оно таким в действительности? Надо ли было Британии тревожиться по этому поводу? Едва ли. Естественно, Франция громко выражала своё разочарование, но Мальцан, германский дипломат, отвечавший в немецком МИДе за русские дела, на балу, данном в честь окончания конференции, танцевал с миссис Ллойд Джордж, чей супруг ни на минуту не сомневался в том, что Раналльский договор главным образом и в первую очередь был заключён как пакт военного сотрудничества России и Германии. Но британский премьер и не думал осуждать договор — напротив, он и в частных беседах, и в дипломатических заявлениях говорил, что Рапалло — это противовес упрямому желанию Франции отодвинуть свою границу к Рейну, тем самым уничтожив германское национальное единство, — следовательно, британская политика «умиротворения» Германии началась уже тогда, в 1922 году (111). Таким образом, Британия слегка изменила тактику: теперь она открыто объявила о том, что реабилитация Германии необходима для противодействия высокомерным притязаниям Франции; но за этим хитрым предлогом скрывалась истинная конечная цель Британии — постепенное вооружение Германии. Здесь мы видим ещё один стандартный британский подход в действии: Британия использовала враждебность Франции как повод защитить Германию, опираясь для достижения цели на помощь России.