Людмила Бояджиева - Уроки любви

• Название: Уроки любви
• Автор: Людмила Бояджиева
• Жанр: Остросюжетные любовные романы

Она получила от судьбы щедрые подарки — обворожительную внешность, острый ум, фантастический голос. Она научилась властвовать мужскими сердцами. Она — Избранная. Бесстрашная шпионка, великолепная примадонна, отчаянная авантюристка… Шлюха и девственница — всего лишь роли, которые предстоит сыграть Избранной в феерическом спектакле ее жизни — вечном поединке первозданной страсти и высокой любви.

Книга состоит из трех новелл, в каждой из которых действуют одни и те же герои, прошедшие путь реинкарнации. Как если бы труппа одного театра играла разные спектакли на тему: страсть- дар — нравственные ценности. То, что знаменитая американская певица семидесятых годов и русская шпионка времен Первой мировой войны — разные воплощения Избранной, наделенной феноменальным вокальным даром, становится окончательно ясно лишь в финале. Это же касается и двух основных мужчин ее жизни — злодея и преданного возлюбленного. Они составляют классический треугольник, проходящий путь к пониманию совершенных ошибок и искуплению. Место действия — Россия начала века, Европа времен первой мировой войны, Америка 60-70-х. Герои — разведчики, музыканты, актеры.

---

Пожав плечами, Эжени задумалась. Она подняла лицо к утреннему солнцу и закрыла глаза.

— Не знаю… Мне нравится солнце, море, лунные ночи. Нравится петь, особенно, когда я одна. Нравится риск, когда появляется маленький страх, который все равно не побеждает уверенность в своей силе… В больнице я выпила воду из поильника Анастасии. Это, конечно, был вызов судьбе, или тем силам, что охраняют меня. Но я верила, просто верила, что не погибну.

— Я не заметил в тебе особой религиозности. Ведь ты православная, Анастасия?

— Конечно. Меня крестили по православному обряду вскоре после рождения. Только, если честно, это не имеет никакого значения. Можешь считать меня католичкой или буддисткой — как будет удобнее для твоей игры.

— Значит, с Господом у тебя связей нет, и бесполезно просить тебя клясться на кресте или его именем… У тебя, по существу, нет чувства родины, преданности какому-то делу, а посему — всяческие присяги и обязательства не имеют цены… Ты великолепна, Эжени, но у меня нет привязи, на которой я могу удержать тебя.

— Ах, Шарль, ты задаешь себе вопросы, насколько крепка моя преданность, и не можешь решиться доверить мне важное дело. Не знаю, как объяснить тебе мою целеустремленность. Я и сама не понимаю, почему последняя воля умирающей женщины стала смыслом моей жизни, а стремление помешать фанатикам заразить смертельными вирусами тысячи, миллионы людей, превратилось в страсть… Это заложено у меня внутри, как приказ, которого нельзя ослушаться… Понимаешь, Шарль, ведь история смерти Барковской и предательства Альберта — мерзкая история, и уж очень похожа на ту, что погубила жизнь моей матери… Не могу сказать, что умирающая Анастасия внушила мне особую жалость и желание отомстить за нее, не могу даже солгать, что была привязана к собственной матери и ненавидела человека, зачавшего меня… Нет… Но что-то внутри меня подает сигнал: это твое дело, твоя миссия, твоя цель. Я словно проснулась и ощутила в себе все это в тот момент, как Анастасия Барковская покинула этот свет.

— Часть ее ненависти, обиды, любви переселились в тебя, Эжени. И что-то от растоптанной и униженной женщины, которая была твоей матерью… Во всяком случае, — будем считать так. — Шарль задумался. — Что толкает человека на жертву? По большому счету, не знаю. Не умею объяснить природу безраздельной преданности одному человеку, государству, идее… Знаю только, что тщеславие и корысть чаще руководят мужчинами. Женщина, в основном, становится воительницей по велению сердца. Я верю в твой пыл и решимость, но вижу, что пришли они к тебе не через любовь и сострадание, и плохо представляю мужчину, которому удастся разбудить в тебе страсть.

Глава 13

Они отправились в путь поздно вечером на прогулочном автомобиле Шарля.

— Чтобы скрасить болтовней путешествие, я расскажу тебе маленькую историю. — Шарль вел элегантный «паккард» по северному шоссе, ловко объезжая телеги и конные экипажи. В свете фар моросил мелкий дождик, превращавшийся на стекле в два размазанных дворниками полукружья. Черные щеточки ходили ритмично, как стрелки часов, убаюкивая Эжени мерным тиканьем. Она сразу же привыкла к новому имени, никогда не сожалела о старом, привыкла подчиняться Шарлю, не размышляя о степени его полномочий и границах власти над ней. Уезжая в Париж, она уже знала, что будет принадлежать этому человеку всецело, исполнять его приказы, прихоти, как бы они ни назывались — шпионажем, изменой, развратом.

Отправляясь в дорогу, Эжени одела простое черное узкое платье и легкий жакет из серебристого мутона. Ни косметика, ни духи ей, по инструкции Шарля, не понадобились.

— Ты слышишь, девочка? Этот орден основал в Париже в 1778 году Шомон — домашний секретарь Луи-Филиппа Орлеанского. Главная ложа находилась в одном из petites maisons — маленьких домов той эпохи. Иерофант при помощи декана, называемого «Чувство», посвящал мужчин, а Великая Жрица при содействии диаконисы, называемой «Молчаливостью», посвящала женщин. Рыцарей и нимф принимали в том возрасте, когда они вступали в «пору любви». Ложу называли Храмом Любви — ее прелестно убирали гирляндами цветов, любовными эмблемами и девизами. Любовь и Тайна были программой ордена. Посвященных вели в таинственные рощи, где курили фимиам Венере и ее сыну Аполлону, и где, собственно, происходил основной обряд… Впрочем, все было достаточно театрализовано, обставлялось декорациями из древней истории — вакханалии и сатурналии представляли нечто среднее между балетом и эротическими играми.

Ужасы революции рассеяли рыцарей и нимф. Орден был обновлен последователями маркиза де Сада лет двадцать назад. С тех пор он находится в замке Нуаро, принадлежащему анонимному Триумвирату. Менялись обстановка, устав, детали церемониала, но в общих чертах цели остались прежними — полное раскрепощение эроса, свобода сексуальных влечений и фантазий. Что возможно лишь при условии отречения от собственного Я.

— Разве не то же самое происходит в публичных домах? Проститутки мало задумываются о собственных пристрастиях и моральных установках. Они выполняют работу, которую оплачивают, и стараются сделать ее хорошо. Не проще ли вступать в бой без этих ненадежных союзников? Ведь ты готовишь меня не в сестры милосердия?

— Но и не в монашки, детка. Шпионка — прежде всего женщина. В умении соблазнять и подчинять — ее главная сила. Тебе придется вызывать к себе любовь тех, кого, возможно, будешь ненавидеть или презирать. С коварством сирены ты будешь завлекать в свои сети мужчин, чтобы предавать и губить их… Такую роль не сыграешь с опытом юношеских почти невинных поцелуев. — Шарль внимательно следил за выражением лица Эжени, но оно, как всегда, излучало спокойствие, — словно они беседовали о весенней погоде или предстоящем обеде.

— Ты думаешь, кто-то сможет устоять против моих чар? Разве я не умею быть обольстительной?

— Боюсь, что твои представления о соблазне не идут дальше салонного кокетства. Постель, детка, как ты знаешь из истории, именно плотская страсть, нередко решала судьбы целых государств. Страсть, физическое влечение — великое оружие. Надо признать, что с ним-то у тебя пока нелады.

— Мне кажется, ты давно не экзаменовал меня на этот счет. — Присев на колени Шарля, Эжени приблизила к его лицу свои губы.

Серые глаза де Костенжака насмешливо заглянули в ее черные, подернутые истомой. Он впился в ее полуоткрытый рот тем долгим, властным, искусным поцелуем, который возбуждал в женщине порыв спонтанного желания…

— Ну что, пойдем ко мне? — Призывно улыбнулась освободившаяся из объятий задыхающаяся Эжени.

Стряхнув ее с колен, Шарль поднялся и с хрустом потянулся.

— Обидно признаваться в своем поражении, но после такого натиска ты должна была отдаться мне прямо здесь же, на траве.

— Но совсем рядом копается садовник и с балкона наверняка глазеют слуги…

Шарль взял ее за подбородок, хотел сказать нечто обидное, но передумал.

— Извини, забываю о своих летах. Уроки по географии, применению невидимых чернил, похоже, удаются мне лучше. Эту же сферу твоего образования я вынужден доверить профессионалам. Вечером мы отправляемся в путь. Здесь недалеко. Никакого багажа брать не надо… Только запомни, Эжени, — все. что будет происходить с тобой в Братстве Рыцарей и Нимф Розы — входит в обязательную программу шпионки высокого класса, каковую я намерен из тебя сотворить.

— А Рыцари братства — получают удовольствие, за которое дорого платят — отказом от тех табу и ограничений, которые отродясь навязывало им цивилизованное общество… Мы подъезжаем. Попытайся сделать с удовольствием то, что я тебе скажу — стяни с себя все белье. Можно оставить туфли и платье. — Это первое условие для прибывающих сюда.

Хмыкнув, Эжени ловко освободилась от подвязок, чулок и трусиков. На секунду задумалась и, стянув через голову платье, сняла бюстгальтер и вновь облачилась в черный трикотаж.

— Ловко? Согласись, в автомобиле это проделать не так уж легко.

— Ты работала как циркачка, выполняющая трюк. Но не как женщина, готовящаяся к наслаждениям.

…Очевидно, де Костенжака здесь ждали. Человек в черном длинном балахоне с наброшенным капюшоном проводил приехавших через мокрый ночной парк к темнеющему особняку.

— да здесь никого нет. Такое впечатление, что дом пустует. — Шепнула Эжени, но Шарль уже научился разбираться в оттенках ее интонации — чертовка не только поняла, что дом обитаем, — она наверняка почуяла, чем заняты его обитатели.

Вслед за молчаливым поводырем они поднялись по темной лестнице и вошли в узкую дверь, задернутую бархатным занавесом. В помещении царила полная темнота.

— Ваши маски, господа. — Сопровождающий протянул гостям куски черной ткани. Шарль быстро натянул капюшон и помог справиться с ним своей спутнице.