Людмила Бояджиева - Умереть, чтобы жить

• Название: Умереть, чтобы жить
• Автор: Людмила Бояджиева
• Жанр: Остросюжетные любовные романы

Аня Венцова потеряла все. А самое главное — Михаила, любящего мужа и незаурядного бизнесмена. Его взорвали в собственной машине. А потом оболгали и опорочили даже его память. Сейчас Аня жила только желанием мстить. Но кому и как?! Вдруг нелепый случай забрасывает бывшую танцовщицу в швейцарский городок, где Аню поселяют в доме — двойнике ее московского особняка. Здесь все страшит: молчаливая обслуга, гнетущая тишина и ласковый доктор, принимающий ее за другую женщину. Последней каплей, заставившей Аню покинуть этот странный дом, стало видение погибшего мужа.

Те, кто вырос сестрами, становятся врагами. Зависть и ревность, обманы и предательства, затягиваются в тугой узел, разрубить который может только смерть.

Соперницы решают свои лирические проблемы, в то время, как сильные мужчины (бизнесмен, актер, дипломат проворачивают за их спинами сложнейшую авантюру поиска и дележки партийного золота). «Сестрички» становятся оружием в их руках, но однажды все очень сильно запутывается и интрига выходит из-под контроля.

---

— Английский.

Аня попыталась встать, и тут же застонала от боли — на левую ногу наступить было просто невозможно.

— Нога… Я подвернула ногу… — Она оперлась на каменную балюстраду.

— Да зайдете вы, наконец, в комнату? — Маленький сухощавый старик в домашнем велюровом, изрядно потертом костюме тревожно озираясь, затолкал девушку в комнату, закрыл балконные двери и плотно задернул шторы. Она села в кресло, кривясь от боли.

— В таком виде появляться на моем балконе! Ужасающая наглость… Святая Мария, что скажут соседи?.. Боже, Боже мой… Я вызову полисмена. Он подбежал к письменному столу, схватился за телефонную трубку, но в раздумье опустил её. — Сидел спокойно, читал Геродота… Боже мой… Клара должна прийти утром… Вы пьяны? Или наркотики? — С опаской приблизившись, старик заглянул в лицо гостье. Он зачесывал на косой пробор крашеные редкие волосы и носил пенсне! Такое лицо можно увидеть лишь на фотографиях столетней давности. Старик назидательно произнес: — Самоубийство преступно! Римляне называли это Taedium vitae — отвращение к жизни. Но вы губите не только себя, мисс, вы губите порядочных людей! Вот в чем весь ужас безнравственности.

— Я не пила, не употребляла наркотики… Меня хотели убить… Надо срочно вызвать полицию.

— Ни в коем случае… Моя репутация… Вы хотя бы понимаете, что это значит? — он погрозил у лица Ани скрюченным подагрическим пальцем. Репутация — больше, чем воинская присяга, важнее чем призвание. «Vox populi — vox Dei» — глас народа есть глас Божий, — утверждал римский философ Сенека. А что же будут после всего этого говорить обо мне люди? Писаки раздуют скандал, меня с обнаженной девицей покажут по телевизору… Вопиющее непотребство. Ну зачем я выскочил на балкон… Ушел бы на улицу гулять с Вилли… Разбирались бы с вашим любовником сами… — Он скрылся и вернулся с плащом. — Наденьте, мисс, на вас противно смотреть. И немедленно уходите. Это мое старое пальто. Проверьте, ничего нет в карманах? — Он бросил ей на колени нечто бурое, брезгливо держась на расстоянии.

— Я не могу уйти — у меня вывихнута щиколотка. Пожалуйста, позовите полицейских. — Аня закуталась в короткий, пропахший крепкими сигаретами плащ.

— Не морочьте мне голову! Профессор Ганкинс не идиот… Вы поставили меня в ужасающее положение. Я буду вынужден отдать это кресло в дезинфекцию, менять покрытие на балконе… Скорее всего, у вас ВИЧ или что-то ещё в этом роде.

— Я не сойду с этого места! — воскликнула, потеряв терпение, Аня. Прошу вас, господин профессор, мне грозит смертельная опасность. Сжальтесь, вызовите полицию.

— Извольте. Ступайте к автомату и вызывайте сами, кого хотите. Но не из моей квартиры. — Старик с опаской покосился на девушку, потирающую ушибленную ногу. — Покажите… Я проходил курс первой медицинской помощи.

Он опустился в кресло рядом, Аня протянула вперед ногу. По всей видимости, сумрачная комната с горящим камином и стеллажами книг была кабинетом. На массивном письменном столе поблескивал бронзовый бюст с римским профилем. Где-то в соседней комнате подвывала и скреблась собака. Поправив пенсне, крашеный профессор осмотрел её ушиб. Затем, осторожно протянув сухую руку, ощупал щиколотку.

…«Собаку зовут Вилли, меня хотели убить те, кто убил Карлоса… Поистине, совпадения — логика Фортуны. Но о чем она хочет сообщить мне этими знаками?» — С закрытыми глазами и стиснутыми зубами Аня перетерпела манипуляции, проделанные стариком.

— Вывиха и перелома нет. Небольшое растяжение сухожилий. Это пройдет. Надо наложить тугую повязку.

— Знаю… Я занималась спортом.

— Это не спорт — это разнузданная, безнравственная похоть…

Аня не стала спорить. Со всей очевидностью старик боролся с соблазном погладить её ногу.

— Не двигайтесь, ничего здесь не трогайте. Я через минуту вернусь, пригрозил, удаляясь, профессор. Вскоре он вернулся — от него сильно пахло одеколоном — очевидно, он старательно продезинфицировал руки после контакта к гостьей.

— Возьмите, что надо. — Профессор протянул коробку с хорошо укомплектованной аптечкой.

— Спасибо. — Аня нашла эластичный бинт и туго обмотала больное место. Попробовала наступить — вполне переносимо. Идти можно. Но куда? Очевидно, бандиты ждут её у подъезда или где-то поблизости. Ее и Тони. А может, их как раз и прислал Тони? — Она застонала.

— Теперь, надеюсь, вы покинете мой дом. Могу предложить таблетку обезболивающего, — у меня часто ноет поясница. — Я занимаюсь историей и мой долг — проявлять сострадание. — Несчастная полунагая жертва любовной интриги очевидно все же вызывала сочувствие ученого. Старик, не отрываясь, смотрел на её босые ступни.

— Спасибо, вы очень любезны, но мне необходима какая-нибудь обувь.

— Для того, чтобы подняться в мансарду? Может, ещё попросите денег на такси? Шагайте-ка домой, дорогая.

— Я пойду в полицию.

— Послушайте, мисс, только не впутывайте меня, если решили попасть на страницы газет. У меня кристальная репутация в этом городе. Я ни разу не был женат.

— А Клара? — Аня хотела спросить и про крашеные волосы.

— Клара — моя экономка. — Старик почему-то отвел глаза и вышел. Он вернулся с парой ботинок и толстых носок.

— Кажется, они не так уж велики. Вы ведь не собираетесь на танцы, мисс?

— Спасибо, профессор. Я постараюсь не причинять вам хлопот… Ваш кот чрезвычайно симпатичный… И пес не злой. Значит, и вы совсем не такой уж сухарь… Просто испугались меня.

— Отвага — привилегия воина. Ученому надлежит проявлять аккуратность и усердие. Но не безрассудство. Я никогда не изображал из себя супермена. И не качал бицепсы. Молодость и сила — в ясности ума. — Он почему-то провел рукой по распластанным на плеши волосам. — Ваш визит не доставил мне удовольствия. Но смею надеяться, мы расстаемся по-дружески.

— Вашего пса зовут Вилли?

— Билли. В честь американского президента. Рад с вами проститься, дорогая. — За спиной Ани захлопнулась дверь, лязгнули замки и щеколды.

«Сейчас он пойдет пить сердечные капли, а я буду сидеть на лестнице и ждать, когда меня пристрелят», — подумала Аня. — Что делать? Постучать в другую квартиру и попросить о помощи? Люди не откажутся вызвать полицию…Убийцы, скорее всего, засели в мансарде и поджидают возвращения Тони или его русской гостьи. Но почему здесь русские и как все происходящее связано в московскими трагедиями? — Аня усмехнулась, — жаль, что ответы на эти вопросы получить, по-видимому, не придется. Но ведь все складывается слишком затейливо, чтобы оборваться на полуслове. Нет, не зря привела её сюда Фортуна и подает настойчивые знаки: «тепло, теплее… горячо!». Еще пару шагов, и кусочки мозаики сложатся в цельную картину. Ради этого стоит бороться за жизнь, внушала себе Аня, сидя на широкой каменной ступеньке.

В холле хлопнула дверь и пополз вверх лифт. Она поднялась и решительно двинулась вниз. В подъезде, чистом и пустом, было темно — здесь свет загорался автоматически, когда кто-то входил, и через пару минут гас. Сквозь витраж на входных дверях ярко светил уличный фонарь.

Стараясь двигаться как можно тише, Аня обнаружила выход, ведущий на задний двор, где стояли мусорные контейнеры. Вопреки её ожиданиям, от которых выпрыгивало сердце, руки убийцы не сомкнулись на её горле. Ночь была тихая, свежая, пахнущая весенней листвой. Неподалеку темнел большой сквер с монументальным изваянием в центре — дама ренессансных форм отбивалась от толстого, причудливо извивающегося змея. — «Наверно, она все же победила, раз её образ увековечили в мраморе… А шансов было не много», — на ходу краем сознания оценила величину и свирепость скульптурного змея Аня. Подчиняясь инстинкту, она направилась к освещенной к магистрали, по которой двигались автомобили. Уж там-то должен оказаться хоть один полицейский.

Попав на светящуюся витринами улицу, Анна легко прочла название на табличке. Два дня назад оно казалось совершенно невразумительным, а теперь — обнадеживающе знакомым: Аvenue Victor Hugo. Улица Виктора Гюго! Где-то здесь переулок, ведущий к набережной и тому кафе, где голубой пингвин держит трехцветное мороженое. Бармен «Фарцетти» явно знает Тони — они перебросились несколькими фразами, как неоднократно встречавшиеся люди. Значит, цель прогулки теперь ясна…

Аня уверенно шла мимо домов, узнавая окна, подъезды, рекламные щиты, зафиксировавшиеся в памяти во время недавнего побега из «Двойника». Вот в уютной комнате первого этажа в мягком свете настольной лампы сидит за швейной машинкой женщина. «Господи, кому же здесь вздумалось портняжничать?! — Мимоходом подумала она и тут же вспомнила, что именно об этом думала тогда, бредя здесь, словно сомнамбула. Шьющая женщина в окне дома благополучного европейского города — нечастое явление. Выходит — это путеводный знак!»