Людмила Бояджиева - Умереть, чтобы жить

• Название: Умереть, чтобы жить
• Автор: Людмила Бояджиева
• Жанр: Остросюжетные любовные романы

Аня Венцова потеряла все. А самое главное — Михаила, любящего мужа и незаурядного бизнесмена. Его взорвали в собственной машине. А потом оболгали и опорочили даже его память. Сейчас Аня жила только желанием мстить. Но кому и как?! Вдруг нелепый случай забрасывает бывшую танцовщицу в швейцарский городок, где Аню поселяют в доме — двойнике ее московского особняка. Здесь все страшит: молчаливая обслуга, гнетущая тишина и ласковый доктор, принимающий ее за другую женщину. Последней каплей, заставившей Аню покинуть этот странный дом, стало видение погибшего мужа.

Те, кто вырос сестрами, становятся врагами. Зависть и ревность, обманы и предательства, затягиваются в тугой узел, разрубить который может только смерть.

Соперницы решают свои лирические проблемы, в то время, как сильные мужчины (бизнесмен, актер, дипломат проворачивают за их спинами сложнейшую авантюру поиска и дележки партийного золота). «Сестрички» становятся оружием в их руках, но однажды все очень сильно запутывается и интрига выходит из-под контроля.

---

Она схватилась за стакан — зубы лязгнули о стекло, тело сотрясала дрожь. Быстрее… Успокоительные капли, еще… Накинула плащ, выскользнула в коридор, сбежала по лестнице в холл — яркий и пустой. Берта не сможет удержать её — она всего лишь прислуга. Но пожилая дама не появилась, а в стеклянных дверях вообще не было замка. Однако, толстые дверцы не открывались, словно намертво вросли в золоченую раму. Тогда Аня свернула в арку, за которой начинался полумрак тихих комнат. Миновала коридоры, кухню, даже в свете фонарей, падающем из окон, показавшуюся знакомой. Прошла через сумрачное полуподвальное помещение с мигающими глазками отопительной установки, толкнула едва заметную дверь — и оказалась в свежести весенней ночи, омытой мелким, сетчатым дождиком.

Это было так неожиданно и приятно, словно кто-то одобрительно погладил беглянку по голове. Теперь она и вовсе не сомневалась — размашисто шагала по дорожке, ведущей в глубь едва одетого зеленого сада. Услышала стук каблучков — и только тут поняла, что выскочила в белых туфлях на тонких высоких шпильках, приготовленных к свадебному платью. Подсвеченный фонарями сад был похож на Парк культуры, приготовленный к массовому гулянью, — даже струи в искрящемся сквозь кусты фонтане наливались попеременно рубиновым, изумрудным и сапфировым сиянием. С веток капала и, кажется даже, приятно звенела вода.

Аня мысленно заготавливала английскую фразу, обращенную к сторожу или охране, но никто не преградил ей путь. В воротах, очевидно, предназначенных для хозяйственных нужд, оказалась калитка, замок которой имел удобнейший шпингалет. Открыв его, хозяйка виллы или пленница беспрепятственно оказалась на улице. Значит, она верно истолковала знаки, поданные Михаилом — его зовущую, удаляющуюся по коридору свечу.

Переулок, освещенный фонарями и окнами вилл, был безлюден и мокр. Проехал мимо и нырнул в ворота своего дома автомобиль, полный музыки и комфортабельного благополучия. Аня отступила в тень кирпичной ограды и поняла — её прогулка никого не беспокоит — ни редких автомобилистов, ни группу подростков, в обнимку, с улюлюканьем пронесшихся на роликах посередине улицы. Аня двигалась в сторону какой-то магистрали — оттуда доносился шум машин и в небо поднималось яркое свечение от вывесок и реклам.

Она увидела не слишком многолюдную улицу. По водостокам небольших трех-четырехэтажных, вплотную друг к другу прижатых домов, стекала вода. В блестящем тротуаре отражались пестрые огни витрин. Откуда-то пахло вареными креветками, где-то за окном ухали басы джаза, обнимающиеся пары прикрывались зонтиками. Аня попыталась прочесть названия улиц на белых табличках, но они ни о чем ей не говорили, ничего не подсказывали. Указатели над магистралью отсылали водителей стрелками в разные стороны. Она постояла на перекрестке, следя, как разбегаются в известном им направлении машины, словно в игре, правила которой ей никто не объяснил. Странный, чужой мир, не имеющий никаких ориентиров, ни одного указателя, ведущего к покою и пониманию.

Французские слова «Морской променад» вдруг привлекли Аню. Да ведь здесь и правда должны быть гавань, порт, набережная… Море… Всегда казалось, что оно дружелюбно, приветливо. Могучий, мудрый покровитель. Это, конечно, синие просторы Адриатики или Эгейского моря. А здесь? Аня напрягла память. Северное море, пролив? Какое это имеет значение — в лицо повеяло солоноватой свежестью — и она пошла прямо к ней, к неизвестному великану, ворчливо ворочающемуся в темноте.

Вот оно! — Смоляная, взъерошенная ветром равнина. Остро пронизывают ночной мрак прожектора, у причалов покачиваются на черных волнах яхты и катера в полной оснастке. По набережной под зонтами прогуливаются люди, проносятся на роликах все те же оголтелые от переизбытка сил подростки. Чья-то собака без любопытства обнюхала подол нового плаща одинокой девушки и, дернувшись на поводке, последовала за хозяевами.

Аня подставила под дождь лицо, чувствуя, как стекают по щекам за воротник прохладные струйки. Так бы стоять и стоять, принюхиваясь к запаху мазута и водорослей, позволяя мокрому ветру трепать волосы. А дальше что? Ждать, пока разверзнутся небеса и глас Всевышнего даст мудрые распоряжения? Да не сон ли это? Она ущипнула запястье — больно. Потрогала разбитое колено — корочки на ссадине ещё не отпали. Но почему же тогда не страшно? Почему не охватывает паника, не кидается беглянка, очертя голову, к первому же полицейскому, чтобы перебросить на других, более здравомыслящих, груз непосильной головоломки?

Аня поняла, что давно уже смотрит на неоновую рекламу — голубой пингвин держит рожок с трехцветными шариками. Да это же «Фарцетти» — столь любимое Алиной мороженое! Знакомый, милый пингвин!

5

Она распахнула стеклянную дверь — узкая лестница круто спускалась вниз. Там оказалась полная дыма, грохочущая рэпом комната со стенами из красного кирпича и огромными плакатами экологического содержания на них. Молодежь панкового вида толпилась у стойки, танцевала тесным стадом в центре зальчика, курила и распивала нечто за маленькими пластиковыми столиками. Странное место указал заблудшей душе перст судьбы. Пить! Конечно же, в горле давно пересохло от жажды. Как восхитительно пенится «Пепси» в высоких стаканах! Приблизившись к стойке, Аня механически обшарила карманы плаща и растеряно присела на табурет. Если это и сон, то противный. Новый плащ и ни единой монеты. Нет даже носового платка, чтобы промокнуть лицо и, естественно, никаких документов. Закрыв глаза, она тихо застонала.

— Мадемуазель плохо? — осведомился кто-то за спиной.

— Я не говорю по-французски, — чуть слышно отозвалась она.

— Английский?

— Да. — Аня страдальчески посмотрела на собеседника. Он был тоже мокр, с почерневшими от воды плечами куртки и падающими на лоб темными завитками. По мокрой пряди сползла капля, упала на крупный горбатый нос и повисла на кончике. Незнакомец смахнул её тыльной стороной ладони. Все это Аня видела подробно и обстоятельно, будто снятое рапидом.

— Вы потеряли кошелек? Позвольте заказать что-нибудь?

— Я случайно надела новый плащ… «Пепси», пожалуйста.

— Не советую. Вы сильно озябли. Простуда обеспечена. Не стоит так легко одеваться — вечера здесь ещё прохладные.

Аня проследила выразительный взгляд незнакомца и торопливо запахнула полы плаща. Только сейчас она заметила, что одета лишь в коротенькую ночную сорочку.

— Я вышла второпях.

— Бывает. Недавно я сел за руль, вы не поверите, в одном банном полотенце на бедрах. Здесь это, увы, не принято — ведь вы приезжая? Незнакомец что-то сказал бармену и перед ними появились два стакана с соломинкой.

— Угадали. — Аня потянула напиток. — Приятный.

— Главное, — безвредный и согревает. Здесь, в основном, собираются «зеленые». Все коктейли — экологически чистые и слабоалкогольные.

— Приятно слышать. Оказывается, ещё существует на этом свете что-то безопасное.

— Жить вообще вредно. Что бы мы не предпринимали, это будет лишь шажок к финалу. Фокус в том, чтобы двигаться энергично, но не торопиться. Сядем за столик? Может, взять тебе что-нибудь еще, — бисквит, печенье? Предложил парень.

— Я не голодна. И уже согреваюсь, спасибо. Пришлось очень кстати.

Они сели за столик возле плаката, изображающего ядерный гриб в виде цветной капусты. Или наоборот.

— Ты — полька, я угадал? — мужчина откинул пятерней мокрые волосы. Ему было не больше тридцати — тридцати пяти.

— Русская. Ты местный?

— Хм… У меня здесь гастроли… Тони. Тони Фокс.

— Энн. Путешественница. — Аня засмеялась: все, оказывается потрясающе просто. Она — обыкновенная путешественница! Познакомилась в баре с молодым человеком, рассчитывающим на интимное продолжение вечера. А он совсем не противный, даже, можно сказать, милый. Не лезет с пошлостями, и этот интеллектуальный иудейский нос… Опустив веки, она совершила несколько круговых движений головой — популярное упражнение для разминки шейных позвонков. Как приятно поплыло в голове… И подвальная комната оказалась не такой уж убогой, а в сигаретном дыму появилось нечто загадочное. Вроде театрального тумана, окутывающего поэтические декорации. «Тает луч пурпурного заката, сединой окутаны кусты…» — нараспев продекламировала Аня и предложила:

— Может, потанцуем?

Тони с сомнением пожал плечами:

— У тебя чересчур экстравагантный прикид даже для такого заведения. Меня здесь многие знают, начнут приставать, задавать вопросы… Мы ведь не хотим отвечать, правда?

— Ну почему же? Уже несколько дней я только и мечтаю о том, чтобы излить душу кому-нибудь… Ты детектив, верно? Я сразу догадалась — синяя куртка и о-о-ч-чень внимательный взгляд. — Она подняла руки. — Можешь обыскать — документов при мне нет. Я — никто.