Людмила Бояджиева - Семь цветов страсти

• Название: Семь цветов страсти
• Автор: Людмила Бояджиева
• Жанр: Остросюжетные любовные романы

Страсть как призвание, страсть как наваждение, страсть как смертельный приговор. Остросюжетная психологическая драма, действие которой разворачивается в Европе, Голливуде, Москве. Прекрасная женщина на фоне киношных интриг и крутых «дискуссий» о путях киноискусства. Разбиваются сердца и кинокамеры, гибнут розовые мечты, рождается нечто подлинное, единственно важное.

Карьера и личная жизнь французской киноактрисы складывается не лучшим образом. Скатившись с звездных высот она снимается в порнолентах, теряет любовников, обеспеченного мужа и приходит к мысли о самоубийстве. В отчаянии Дикси Девизо подписывает рискованный контракт с группой «экспериментального кино», в соответствии с которым за ней постоянно будет следить скрытая кинокамера. Дикси не догадывается, что попала в лапы эстетов-извращенцев и ей предстоит сыграть последнюю трагическую роль. В этот момент, потерявшая веру в любовь женщина, встречает одаренного русского скрипача и безоглядно погружается в любовь, которая дается только избранным. Теперь следящие за влюбленными экспериментаторы намерены заснять двойное самоубийство, которое они тщательно готовят.

---

— А как тут насчет удобств? — поинтересовался равнодушный к историческим памятникам Чак. — Мне б помыться…

С помощью дворецкого ванная нашлась, причем шикарная и в безупречном состоянии, не считая отсутствия полотенец и парфюмерии. Но и они появились, доставленные в избытке расторопной девушкой.

— Меня зовут Труда, я была горничной баронессы Клавдии, — представилась она Дикси. — Мне необходимо знать, будет ли хозяйка и ее гости ночевать здесь и где приготовить спальни.

— Спасибо, Труда. Завтра я побеседую со всей прислугой и мы решим кое-какие вопросы. А пока оставим все как есть. Будь добра, приготовь три спальни и немного прибери в кабинете. Мы собираемся там поужинать.

Из ванной доносился шум воды и голос Чака, исполнявшего «Санта-Лючию».

Дикси заглянула к нему.

— Мы с Рут прогуляемся по саду, пока здесь все приберут. Присоединяйся, когда отмоешь бензин, — она полила на взъерошенные волосы Чака шампунь и хотела уйти, но он поймал ее за руку.

— Больше всего в жизни боюсь, когда мыло попадает в глаза. Японская пытка! Но даже в таких обстоятельствах я готов крепко обнять вас, маркиза.

По мученическому лицу Чака стекала мыльная пена, придавая ему сходство с выколовшим глаза Эдипом, а руки крепко ухватили даму. Дикси удалось вывернуться и выскользнуть за дверь.

— Ждем тебя у реки, страдалец.

«Ай, да Чаки! Он из породы тех героев, что предавались любимому делу под рушащимися стенами Помпеи, доставив радостные минуты грядущим археологам. Но что же происходит с тобой, Дикси?» Догадка ослепила ее: конечно, это именно так! Затеянный пикничок — всего лишь «дымовая завеса», скрывающая от ищеек «фирмы» нежную, уязвимую, душераздирающую правду — ее подлинное чувство к Майклу. Вакханалия с Чаком и Рут — пошленькая фальшивка с развратным душком, которую получат мерзкие вымогатели.

Сладкое чувство мщения вдохновило Дикси. Она мчалась вниз по выщербленным, поросшим лопухами каменным ступеням, мимо невозмутимо-равнодушных статуй, беседок, увитыми плющом, мимо рядов лохматого кустарника, клумб, сохранивших воспоминания о затейливой фантазии садовника. Ступени, пролеты, вазоны — быстрей, быстрей, спасаясь от мучительных мыслей, жалящих словно осы…

— Эй, за тобою гонится осиный рой? Прихвати-ка меня, красавица! Рут со смехом присоединилась к Дикси и, пролетев решетчатый тоннель, сплошь покрытый ковром вьющихся роз, они врезались в спускающийся к реке луг. Соломенные шляпки на лентах вспорхнули за спинами — они кружились, взявшись за руки, проскальзывая взглядом карусельную панораму изогнутого берега, голубой водной глади, лесов, холмов, июньского бледного неба, уже наливающегося предзакатной желтизной… И рухнули в траву, переводя занявшийся от восторга дух…

— Как здорово, что я прихватила шляпки! Костюм значит так много — создает колорит, настроение, даже меняет что-то внутри… Я чувствую себя героиней Ватто — розовогрудой жеманницей, готовой отдаться козлоногому Фавну — а ведь только от этой атласной ленточки! — часто дыша сообщила Рут.

— А я уже начинаю ощущать ответственность хозяйки, подмечая разрушения. Превращаюсь в этакую мощную старушенцию с усиками, муштрующую по утрам прислугу и каждый вечер пересчитывающую фамильное серебро…

— Богатая, свободная… Пора обзавестись мужем… — размышляла Рут, глядя в небо. — И знаешь, я уже подобрала кандидатуру: кузен, твой русский кузен!

Дикси вскочила, встряхнула ее за плечи:

— Не смей лезть в мою жизнь, слышишь!

— Ох, извини. Оказывается это серьезной. — Поднялась, отряхивая свои шелка, Рут.

— Э- гей, — вот и я, девочки! — размахивая полотенцами, к подругам несся Чак. Он был в одних трусах, явно рассчитывая окунуться. — Вы что, еще не плавали? Зря — место сказочное. Экологически чистое.

В доказательство он расплющил слепня у себя на щиколотке.

Они подошли к воде и замерли от умиления: к овальной запруде спускались каменные ступени, под склоненными ивами, в прибрежной темной воде желтели кувшинки. Не успела Рут сочинить что-нибудь элегическое, как мощное тело Чака, поднимая снопы брызг, разбило зеркальную гладь. Он плавал, нырял, фыркал, не переставая манить дам.

— Ну что, «розовогрудая жеманница», козлоногий Фавн ждет тебя. — Подмигнула подруге Дикси. Вакханалия начинается! Живее в воду, я присоединюсь к вам.

Рут сбросила платье и трусики (в бюстгальтере она не нуждалась) и, небрежно скручивая на макушке волосы, стала медленно входить в воду.

«Ай, да закомплексованная ледышка! — изумилась Дикси, — верно говорят: в тихом омуте черти водятся».

Одним прыжком преодолев расстояние, Чак схватил белокожую речную нимфу сильными волосатыми руками. На мгновение они оба ушли под воду, а когда вынырнули, испуганный визг Рут гласил мирную окрестность.

Дикси присела на деревянную скамью, отполированную до блеска с одного края — видимо, дерево хранило след легкого задика баронессы, любившей посиживать здесь в предзакатные часы. Наследнице Клавдии фон Штоффен сразу стало ясно это, потому что именно отсюда открывался великолепный вид на опускающееся за холмы солнце. Поверхность реки покрылась оранжевыми отсветами, весь воздух насытился почти осязаемой солнечной пылью, вызолачивающей все вокруг — деревья, песок, стены гордо возвышающегося на пригорке дома, сложенные на коленях руки Дикси с наспех собранным букетиком ромашек и тела тех, двоих, что подобно мифологическим персонажам резвились в темной воде запруды. Мокрые волосы покрывали тело Рут до пояса, в маленьких торчащих грудях было что-то девственное, непорочное. Она казалась особенно нежной и чуть ли не прозрачной рядом с бронзовым Чаком.

Игры распалившейся парочки становились слишком занимательными, чтобы равнодушно наблюдать со стороны. А присоединиться к ним Дикси совсем не хотелось.

— Жду вас за ужином! — махнула она букетиком и не оборачиваясь, начала восхождение к дому.

6

В кабинете все прибрано — небольшой ломберный стол покрыт крахмальной скатертью. Три прибора, салфетки, сервиз, бокалы — все помечено уже хорошо знакомым хозяйке поместья гербом. Дикси поставила в бронзовую тяжелую вазу букет и отыскала канделябр.

— Хозяйке угодно еще что-нибудь? — появилась в дверях Труда. — Вот здесь висит кисть, — два звонка для меня. Один для Рудольфа.

— Спасибо, все очень хорошо. Цветам нужна вода, а в канделябр свечи.

Девушка сделала книксен и взяла букет.

— Хозяйка не хочет посмотреть приготовленные спальни?

— Пожалуй… Да, пусть принесут сюда привезенные нами корзинки с продуктами.

В сопровождении Труды она осмотрела комнаты, находящиеся в полном порядке, с резной мебелью и деревянными, пышно убранными кроватями, словно простоявшими так в «заколдованном» виде не менее двухсот лет.

— Баронесса поддерживала в жилом состоянии только это крыло. Здесь комнаты для гостей, содержащиеся в безупречной чистоте. Также маленькая столовая на третьем этаже и музыкальная комната.

— С клавесином?

— Да, баронесса до последних дней любила вечерами играть, даже при сильной подагре ее пальцы извлекали чудесные звуки… Я… часто подслушивала под дверью. Госпожа Девизо, мне надлежит показать вам вашу комнату. Баронесса Клавдия последние пять лет жила в первом этаже — ей было трудно пользоваться лестницей, поэтому прежняя комната, в которую она поселилась шестьдесят лет назад, сразу после свадьбы с бароном, стояла закрытой…Эту комнату и все находящиеся в ней вещи баронесса распорядилась передать лично вам… Мы должны подняться на третий этаж. Это в другом крыле, где башня. Вы не беспокойтесь — там все ждет вас в полном порядке.

— Спасибо, Труда. Я мало знала тетю, но по твоим рассказам она все больше нравится мне. Мы обязательно поговорим еще и навестим комнату баронессы, в другой раз, ладно? — Дикси коснулась ее плеча. — А сейчас мне пора встречать гостей.

В кабинете хлопотал над столом смущенный Рудольф:

— Хозяйка должна извинить меня — я не смог предугадать ваш визит.

— Мне следовало предупредить вас, Рудольф. Но эта поездка не была запланирована. Мы навестили замок проездом.

— Я могу предложить вам лишь вино, оставшееся в погребах от коллекции нашего хозяина, старого барона фон Штоффен. Отец барона был большим знатоком, известным во всей империи… — Старик показал стоящие на маленьком столике темные бутыли. — На этикетках указана марка и урожай.

— Спасибо. Рудольф, как раз очень кстати. И можете идти отдыхать. Вы не понадобитесь нам сегодня… Да, завтра, думаю, не позже десяти, соберите прислугу в гостиной. Мы вместе решим кое-какие проблемы.

Откланявшись, дворецкий удалился — и вовремя. На пороге комнаты выросла костюмированная парочка. Рут, по-видимому, изображала Саломею, окутавшись найденными в спальне покрывалами. Чак не обременил свою фантазию, набросив поверх «туники» из простыни ожерелье кувшинок. Очевидно, художница все же помогла ему, заставив отказаться от затертых джинсов.