Людмила Бояджиева - Семь цветов страсти

• Название: Семь цветов страсти
• Автор: Людмила Бояджиева
• Жанр: Остросюжетные любовные романы

Страсть как призвание, страсть как наваждение, страсть как смертельный приговор. Остросюжетная психологическая драма, действие которой разворачивается в Европе, Голливуде, Москве. Прекрасная женщина на фоне киношных интриг и крутых «дискуссий» о путях киноискусства. Разбиваются сердца и кинокамеры, гибнут розовые мечты, рождается нечто подлинное, единственно важное.

Карьера и личная жизнь французской киноактрисы складывается не лучшим образом. Скатившись с звездных высот она снимается в порнолентах, теряет любовников, обеспеченного мужа и приходит к мысли о самоубийстве. В отчаянии Дикси Девизо подписывает рискованный контракт с группой «экспериментального кино», в соответствии с которым за ней постоянно будет следить скрытая кинокамера. Дикси не догадывается, что попала в лапы эстетов-извращенцев и ей предстоит сыграть последнюю трагическую роль. В этот момент, потерявшая веру в любовь женщина, встречает одаренного русского скрипача и безоглядно погружается в любовь, которая дается только избранным. Теперь следящие за влюбленными экспериментаторы намерены заснять двойное самоубийство, которое они тщательно готовят.

---

Майкл совершил прощальный панорамный обзор своих владений и подмигнул мне:

— А знаешь, сестренка, как шутка эта история с наследством не так уж плоха.

Отпустите меня!

Еще в замке мы подумывали о том, чтобы отметить это событие вечером в ресторанчике, но по дороге я не в шутку размечталась о кровати. Нет, не в смысле сексуальной разрядки — об одиноком спокойном сне в своем довольно комфортабельном номере.

По-моему, предложение разойтись по домам мужчины встретили с облегчением, и мы расстались на Опернплац, откуда каждому было удобно добираться восвояси. Майкл нырнул в метро, я, отказав в проводах весьма огорченному этим обстоятельством Кристиану, остановила такси и через пятнадцать минут плескалась под горячим душем. От этого занятия меня оторвал телефонный звонок того рода, для которого заранее готовишь длинное ругательство.

— Сол?.. Вытащил меня из ванны, чертяка. Что случилось? Отчего трезвонишь, как на пожаре? Ах, да, я и забыла. Ты бы обалдел, — сказочный замок! Конечно, весь в «пыли веков», но Буше и Рембрандт и прочие исторические раритеты целехоньки! Спасибо, хотя еще рано поздравлять. Теперь мы должны с кузеном отправиться в Москву. Представляешь, удовольствие? Нет, не очень противный. Квазимодо тоже умел вызывать расположение дам, особенно, в исполнении Энтони Куина. Что? Погоди, Сол, я хотя бы оботрусь и присяду, на редкость сногсшибательный день…

Я воспользовалась паузой, чтобы быстренько отреагировать на фразу Сола. Но соображать сегодня мне, видимо, было противопоказано. Усевшись на диван, я тупо уставилась в трубку: Соломон уверял, что намерен заснять всю эту историю, которой я должна придать романтический характер.

— И к чему вам такое? Убеждена, что это совсем не тот случай. Наследство, конечно… Но, понимаешь… Что значит «не обязательно заходить далеко»? Какова вообще моя задача: совратить Майкла, скомпрометировать, убрать с дороги или просто оставить с подарком нереализованной страсти на всю жизнь?.. Не знаю, сколько ему лет…

— Посмотри в паспорт. Да это и неважно, — горячился Сол. — Вообще, это уже детали, которые заиграют сами, когда ты выстроишь основное действие. Понимаешь? Этот мужик заинтересовал «фирму». Может выйти отличный сюжет. От тебя ничего не требуется, — слегка покрутись перед ним и всякое такое. А, не мне тебя учить! Действуй, я вылетаю.

— Постой, у него, кажется, послезавтра кончается виза.

— Тогда приготовь на завтра что-нибудь горяченькое. Да нет, ты не поняла, — ни в коем случае не постель. Речь идет о лирическом чувстве… А значит, — тянуть и тянуть, пока не взвоет.

Я в задумчивости повесила трубку. То им подавай «грязный бордельчик», то «Лебединое озеро». Кстати, что у нас сегодня в опере? Пролистала газету, задержавшись над объявлениями концертов. Нет, лучше в оперу. «Травиата», — старенький спектакль с молодежным составом. Сойдет. Я отыскала в справочнике отель кузена.

— Майкл? Это Дикси, извините. Можете обтереться, я подожду. Как в мыле? Хорошо, жду. — Вытащила мужика из-под душа, конечно, ему до своей гостиницы ехать дальше, да еще на метро.

— Алло? Блиц-помыв российского аристократа и австрийского барона завершен? Вы в самом деле успели ополоснуться? А если так, то пора одевать фрак. Нас ждут в Опере.

Вместо восторженных благодарностей я услышала растерянное мычание.

— У вас уже назначено свидание? Или вы не прихватили бабочку?

— Как вы догадались? Я хотел… но думаю, зачем… Разве нельзя пойти в моем черном костюме?

— Отлично. Этот черный костюм как раз для «Травиаты». Спектакль идет без возобновления двадцать лет, так сказать, патриарх сцены. В ложу-бенуар не пойдем, а то задохнемся от пыли.

— Вам действительно мой костюм показался таким старым?

— Признайтесь, что вы придерживаете его для посещения похорон

— И свадеб!

— Жуткая фантазия! Ну, хоть на собственной свадьбе вы были…

— Я был в нем. Костюм я приобрел к собственной свадьбе, семнадцать лет назад. Это имеет отношение к визиту в Оперу? — обиделся он.

— Имеет. Я срочно должна отыскать свой подвенечный наряд. Жаль, в Париж слетать не успею… Ладно, времени совсем мало. Встречаемся у центрального входа того самого здания, которое вы полтора часа назад определили стилем исторического ренессанса. Постарайтесь меня узнать — я буду в декольте и с клешней краба на шее.

Опрометчивое заявление насчет декольте… Вечернее платье я, конечно, прихватила, — таков уж джентльменский набор путешествующей парижанки: одежда для любви, одежда для удовольствия, одежда для развлечения с любовью и удовольствием. Но мой вечерний туалет был не из тех, что попадают в описания светской хроники. Для «Травиаты» и гида русского кузена сойдет. А вот будут ли билеты? Туристический сезон уже начался, правда, спектакль старый. Я забивала себе голову глупостями, нарочно отодвигая необходимость обдумать указания Сола, сводящиеся к следующему: заморочить мужику голову, но не тащить в постель. Ну что же, два дня в таком режиме я выдержу, а потом вернусь домой и позвоню Чаку.

Влюбленная травиатта

Майкла я увидела сразу. Его невозможно было не заметить среди респектабельных людей, толкущихся у входа. Некоторые дамы умудрились накинуть меха. Мои плечи были абсолютно голы. Правда, небрежно через одно из них переброшен шелковый кружевной платок, такой огромный, что тяжелые кисти чуть не волочились по мостовой. В него можно будет закутаться и двоим, если вдруг после спектакля выпадет снег. Черное кружево, черное, гладкое, удлиненное платье с открытыми плечами и будто свалившимися ниже запястий длинными рукавами. В качестве украшений, конечно, жемчуг — скромно и прилично. Рядом с таким кавалером было бы странным стараться привлечь к себе внимание. Но когда я выпорхнула из такси, чуть не прищемив дверцей кисти платка, на помощь мне бросились сразу два господина из ряда приличных вечерних прохожих, и стоило бы моему глазу лишь слегка стрельнуть легкомыслием, оба они, не раздумывая, последовали бы за роскошной незнакомкой.

Увидев меня, Майкл рванулся, как собака, ожидавшая хозяина, и разве что не завизжал от радости. В его руке была маленький ирис на длинном стебле.

— Вот. Не знал, какие цветы вы предпочитаете.

— Камелии. Естественно, сегодня — камелии!

— Фу, дубина, — искренне огорчился он, хлопнув себя по лбу и взъерошив едва поднимающуюся над ним волнистую поросль. — Маргарита Дюплесси украшала этими цветами себя и свои покои в любое время года, даже когда стала больна, бедна и нелюбима… — Он вдруг в недоумении уставился на мою шею. — А где крабья клешня?

— Пошутила. Это амулет, влияющий на скорость передвижения. С его помощью я одолела сегодня Белую башню. Но, видимо, в Опере бега отменяются.

— Со мной ни в чем нельзя быть уверенным. Ведь упустил же я из виду камелии!

— Майкл! — я схватила и сжала его руку, тоскливо заглянув в глаза. — Майкл! Это невозможно забыть! Нет, не про камелии. Про наш замок! Теперь мы сможет украшать свои покои чем захотим, — клавесинами, ирисами, геральдическими лютиками.

Мы радостно засмеялись и обнялись, как играющие дети.

— Дикси, постойте! Смотрите сюда, — Майкл за руку оттащил меня на край тротуара и восторженно уставился на фасад Оперы. — Видите? Лоджии украшены фрагментами из оперы Моцарта «Волшебная флейта». Построено здание в 1861 году — как раз, когда в России было отменено крепостное право, то есть практически рабство! А пять скульптур наверху аллегорически изображают пять муз искусства. Вы помните, как их зовут, Дикси?

— Что за экзамен, Майкл! Я всего лишь киноактриса и знаю Аполлона, Бахуса и Венеру.

— Грация, Комедия, Фантазия, Героика и Любовь! — торжественно доложил Майкл. — А вам не кажется…

— Кажется, что мы опоздаем на спектакль, — оторвала я его от интересной лекции, направляясь в кассу

К счастью, аншлаг явно не намечался. Остались билеты из самых дорогих и неудобных. Майкл приуныл у плана зрительного зала с указанием цен над каждой зоной.

— Дикси, мне так хочется погулять по Вене, честное слово. «Травиату» я хорошо знаю… — взмолился он.

— Что, жадничаете, кузен? Пожалуйста, ложу номер 7, - сказала я кассирше.

— Постойте, что вы делаете! Я купил эти очки… Ах, зачем я только подошел к прилавку с джинсами! Там, прямо у моего отеля целый базар дешевых вещей… — заметался в панике некредитоспособный наследник поместья.

Я расплатилась и торжественно повертела перед носом кузена билетиками.

— Во-первых, мне хочется покутить (мелькнула мысль приложить эти билеты в «финансовый отчет» Солу), во-вторых, нельзя сидеть в таком костюме где-нибудь на галерке. А, в-третьих, это серьезно — я теперь чертовски богата!