Анатолий Голубев - Мир без милосердия

• Название: Мир без милосердия
• Автор: Анатолий Голубев
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1986

«Мир без милосердия» — таким безжалостным встает перед нами мир буржуазного спорта в романах Анатолия Голубева «Тогда умирает футбол» и «Никто не любит Крокодила», вошедших в эту книгу. В основе романов — подлинные события, происшедшие с английскими футболистами и профессиональным французским велогонщиком.

---

Проехавший «маршал» показал на доске, что разрывы между первой двойкой, им и «поездом» резко сократились. Теперь «поезд» использовал всю свою мощь.

«Да, уже не осталось джентльменов среди нашего брата, которые бы терзались мыслью, что неудобно въезжать в рай в чужом шарабане! Сейчас все хотят быть «звездами» на финише!

Когда однажды я прокололся возле самого старта, весь «поезд» остановился, чтобы подождать. А во время прошлогоднего «Тур де Франс» Форментор обозвал меня свиньей только за то, что я, дескать, начал спуртовать в минуту, когда он упал. Подонок! Как только с ним случается неприятность, он сразу же ищет козла отпущения. Для оправдания он готов полить грязью родную мать. Форментор прекрасно знал, что я пошел в отрыв раньше, чем он упал. В конце концов, надо научиться сидеть в седле как подобает. И вообще, мне порядком надоели подобные заявления. Упади он еще раз в подходящий момент — только он меня и увидит! Сомневаюсь лишь, что теперь доведется идти с ним в одной гонке...»

Мелькнул плакат — осталось десять миль. Роже пронесся через небольшой — в одну улицу — городок. На порогах домов боязливо жались зрители. Вой полицейских сирен, который слышал Роже сквозь свист ветра, и выманивал обитателей домов на улицу, и пугал. Лишь за милю до финиша Роже догнал голландский дуэт.

Роже не успел подумать, что второй голландец вполне подходящая для него жертва, как тот упал на повороте. Упал нелепо, смешно, будто в шутку.

Проносясь мимо и скосив глаза, Роже увидел голландца, уже сидящего на асфальте и широко открывшего рот. Может быть, он и кричал. Роже не слышал — от напряжения заложило уши. Даже рев толпы казался не громче ленивого морского прибоя.

Роже проскочил финиш вторым. И сразу же показался «поезд», финишировавший стремительной массой, и где-то там, в четвертом десятке, приплелся упавший голландец.

«Вот тебе и рок! Было второе место, а оказалось... Зато один приз, несомненно, его — приз самому несчастливому гонщику этапа...»

Сейчас, когда гонка закончилась, сознанием снова завладел страх: как накажут за ошибку? Роже сидел прямо на земле, даже не подстелив по обычаю снятую майку. У него было лицо человека, которого только что уличили в преступлении. Собственно, так и было. Пересечение двойной линий своего рода технический допинг. Он нарушил закон — и его как минимум ждет десять штрафных минут.

«Если денька через два меня поймают на настоящем допинге — вот кое-кто порадуется!

Подскочил Оскар:

— Что случилось — главный судья собирает коллегию?

— Началось, — вяло проговорил Роже. — Я заскочил за двойную осевую... Видел только Ивс... Донес все-таки...

— Но ведь это десять минут... — Лицо Оскара вытянулось.

Жаки, стоявший рядом, схватился за голову и пошел прочь. Французы притихли. В воздухе пахло скандалом.

Возле пункта допинговой проверки Роже столкнулся с комиссаром Ивсом. Они посмотрели друг на друга. Роже показалось, что тот смотрит презрительно. Он не знал, как смотрит сам. Мысль, что комиссар мог прочитать какую-то просительность в его взгляде, показалась Крокодилу омерзительной, и он, демонстративно отвернувшись, прошел мимо.

У Машины Крокодила встретила Кристина.

— Добрый день, Роже. — Кристина говорила, как пела: протяжно и мягко. — Не беспокойтесь. Все обошлось.

Роже зло на нее посмотрел:

— Я думал, вы дочь господина Вашона, а вы, оказывается, провидица!

— Так оно и есть, — миролюбиво согласилась Кристина. — Почти пророк. Комиссар Ивс доложил о нарушении, — я была на коллегии случайно, с отцом, — предложили на первый раз не наказывать. Нарушение не злостное, техническое...

Роже вспыхнул до корней волос: было унизительно слышать такое от девчонки, да еще в присутствии посторонних. Но Кристина не понимала смысла, который был ясен каждому специалисту.

— Вам сделано замечание. О нем будет сообщено в вечернем бюллетене результатов. И всех на вашем примере предупредят, чтобы ехали повнимательнее.

Трудно сказать, какое из наказаний оказалось бы тяжелее — прибавить десять штрафных минут или выставить на посмешище перед всей этой оравой сопляков. Роже готов был взорваться, но добродушные глаза Кристины смотрели на него с печальным восхищением. Печали было в них меньше, чем восхищения, и это помирило Роже с самим собой, с глупышкой Кристиной и со всем миром.

— Можно, я буду вас называть Крокодилом? — Кристина засмеялась. — Это ведь не должно вас обижать? Если вы возражаете...

— Нет, почему же. Возражать уже поздно. Десять лет, как весь мир зовет меня Крокодилом с легкой руки вот этой женщины.

Роже кивнул в сторону подходившей Цинцы. Она громко поздоровалась со всеми членами команды, чмокнула Оскара в щеку. Кристина смотрела на нее с таким нескрываемым интересом, что Цинцы спросила:

— Опять этот великий француз сказал обо мне какую-нибудь гадость?

— Что вы, что вы! — испуганно замахала руками Кристина. — Он о вас говорил очень хорошо...

Роже начинала нравиться эта искренняя дуреха. Конечно, она уступала Цинцы. Одна — толстуха с полным круглым лицом, курносая, с белыми мохнатыми бровями и веснушками на щеках и шее. Другая — поджарая, подавляющая изысканностью и вкусом. Но за плечами Кристины стояла молодость...

«Почему бы не сравнить их как следует, по всем статьям! — впервые озорно подумал Роже, рассматривая обеих женщин. — Толстуха, хоть и глуповата, очень милая, добрая девочка. И, кажется, не прочь пару раз укусить Крокодила. Или мне, старому хрычу, это только кажется?»

— Хотите поехать до колледжа в моей машине? — Кристина показала рукой на кофейного цвета открытый «олдсмобиль».

— А велосипед попросим отвезти в наше богоугодное заведение, скажем, Цинцы? — Роже тут же пожалел о шутке, увидев смущение Кристины, и, скорее чтобы поддразнить Цинцы, добавил: — А вот после массажа, с удовольствием прокатился бы по окрестностям. Если вы свободны?

Цинцы сделала вид, что не расслышала последних слов Крокодила.

— Давайте, давайте! Двинулись домой, а то простудитесь! — Оскар захлопал в ладоши, разгоняя любителей автографов, облепивших команду. — Жаки, забирай сумки!

Он сам подхватил пару высоких темно-синих сумок с вещами первой необходимости. На сумках, как и на всем, что окружало гонку, светились надписи:

«Молочная гонка».

Вечером Роже, честно говоря, забыл о приглашении Кристины на прогулку. Выглянув во двор, он неожиданно увидел автомобиль дочери Вашона, и ему стало не по себе.

«Бедная девочка, она ведь прождала почти час! А этот горе-медик так долго возился с моим чириком. Но если за ночь мазь не вытянет чирей — завтра хоть вешайся!» — подумал Крокодил, направляясь к вашоновской машине.

Кристина не приняла извинений.

— Перестаньте, Крокодил, вы же на работе, а мне быть здесь, среди гонщиков, одно удовольствие. Поедемте? — Она показала на руль и, не дожидаясь ответа, передвинулась на соседнее, пассажирское сиденье.

— Не боитесь? Это же автомобиль, а я могу погнать его так же рискованно, как велосипед. Только с еще большей скоростью...

Кристина пожала плечами:

— Машина застрахована. Моя и ваша жизнь тоже. Папа сделает на наших смертях неплохие деньги.

— Значит, никакого риска. А то каждый раз, когда я вижу плакат: «Проезжая под недостроенной конструкцией, действуете на свой риск», я думаю: «А на чей же риск я езжу во всякое иное время?»

Они рассмеялись.

— И все-таки давайте оставим вашего папу бедняком...

«Глупо, такая никудышка, а так меня разволновала. Как мальчишку. Если заметит Оскар, не даст мне покоя, засмеет...»

Роже повернул машину в боковую улицу и внезапно выскочил на автостраду. Не оставалось ничего иного, как нестись по ней до следующего разворота. Знаки показывали, что до него десять миль...

— Скажите, Кристина, что вы делаете в гонке?

— Ничего. Помогаю отцу, когда понадобится. Я говорю на пяти языка, кроме французского. А здесь так много разных людей. Я учу русский, и мне очень симпатичны эти ребята. Но плохо их понимаю...

— Они слабые гонщики...

— Может быть. Я не специалист. Мне интересно говорить с ними по-русски.

«Нет, поистине ее привычка краснеть очаровательна! Она наливается соком, подобно помидору!»

Он решительно обнял Кристину одной рукой, как делал, разъезжая с Цинцы. Ему нравилась эта привычка сегодняшних молодых девчонок прижиматься к парню за рулем, словно кто-то третий занял все остальное место на переднем сиденье. Роже ждал, что Кристина отпрянет, но она охотно пересела к нему поближе и покорно уставилась снизу вверх своими добрыми глазками.

— Девочка, ты веришь в гороскопы? — вдруг невесть почему спросил Крокодил.

Впрочем, он сделал это, наверно, потому, что вся затея с поездкой на автомобиле Кристины была глупостью. Глупым был и сам вопрос. Ну что общего у него с этой девчонкой? Некрасивой, смешной, наивной... О чем он мог еще говорить с ней? Роже невольно подумал, что за последние годы он вообще разучился говорить о чем-нибудь, кроме гонок. Не потому ли Цинцы так легко удалось вытеснить из его жизни многих, даже более интересных и расположенных к нему женщин?