Виктория Холт - Дьявол верхом

• Название: Дьявол верхом
• Автор: Виктория Холт
• Издательство: БИНОМ
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1993
• ISBN: 5-85235-069-9

В книгу включены два романа известных писательниц приключенческого жанра, действие которых происходит во времена Французской революции.

---

Рассказывая ему о матери, я испытывала облегчение, говоря о ней с такой непосредственностью и ощущая, что Леон меня поймет, хотя почему я испытывала такое чувство после столь недавнего знакомства, мне было не вполне ясно. Очевидно, его откровенность и естественность передались мне.

– Что бы подумала ваша мать, узнав о вашем пребывании здесь? – спросил Леон.

Я не знала, что сказать. То, что мама не одобрила бы графа, я не сомневалась. Но ей было бы приятно знать, что в замке со мной обращаются как с гостьей.

– Думаю, – ответила я, – она бы согласилась, что я поступила разумно, оставив школу, прежде чем там начались бы трудности.

– И, полагаю, она сочла бы с вашей стороны comme il faut[49] решение погостить у ваших родственников?

– Маргерит очень хотела, чтобы я поехала с ней, – уклончиво ответила я.

– Граф тоже этому рад, – улыбнулся Леон. – Он этого не скрывает.

– Он просто гостеприимный хозяин.

Разговор о том, что должно было оставаться тайной, сразу же поставил барьер перед нашей откровенностью.

– Я слышал, – продолжал Леон, – вы вчера посетили Габриель Легран.

– Да.

– Она очень близкий друг графа, как вы, несомненно, поняли.

– Я узнала, что она мать Этьена.

– Да. Она и граф многие годы были друзьями.

– Понимаю, – промолвила я.

Припомнив подслушанный мной его разговор с Этьеном, я подумала, что Леон предупреждает меня. Они не верили в мое родство с графом, что меня не удивляло. Очевидно, Леон полагал, что граф встретил меня в Англии, я ему понравилась, и он привез меня во Францию, дабы осуществить свои планы в отношении меня. Но как я могла объяснить ему, что приехала только потому, что Марго нуждалась во мне?

– Очевидно, – заметил он, – жизнь в Англии совсем не похожа на здешнюю.

– Естественно, хотя в своей основе они не так уж отличаются.

– Разве ваш сэр Джон Деррингем мог бы открыто поселить рядом свою любовницу? И что на это сказала бы его жена?

Я была шокирована, но постаралась не показывать этого.

– Нет. Это было бы неприемлемо. Сэр Джон, во всяком случае, никогда не стал бы вести себя подобным образом.

– А здесь такое в порядке вещей. Некоторые из наших королей показывали подобный пример.

– У нас тоже бывали такие короли – например, Карл II.

– Его мать была француженкой[50].

– Вы, кажется, намерены утверждать, что ваши соотечественники весьма легкомысленны в вопросах морали.

– Думаю, что у нас иные стандарты.

– То, что вы имеете в виду, происходит и в Англии – просто там это делается менее открыто. Не уверена, что подобная секретность является добродетелью, но она облегчает жизнь людям, замешанным в такие истории.

– Некоторым из них.

– Прежде всего, женам. Не очень приятно, когда муж изменяет тебе чуть ли не на глазах. С другой стороны, возможность встречаться открыто избавляет мужа и его любовницу от множества отговорок.

– Вижу, что вы реалистка, мадемуазель, и слишком честны и очаровательны, чтобы когда-нибудь оказаться замешанной в эти грязные дела.

Несомненно, Леон предупреждал меня. Я могла бы ощутить себя оскорбленной, но в его глазах светилось неподдельное беспокойство, и я чувствовала симпатию к нему.

– Можете не сомневаться, что не окажусь, – твердо заявила я.

Леон казался удовлетворенным. Читая его мысли, я поняла, что он думает, будто граф, встретив кузину (если он изобрел это родство, то, очевидно, без моего ведома), пригласил ее сюда в качестве компаньонки дочери, и что я, будучи воспитанной в чопорных английских традициях, не имела понятия о его намерениях.

Он был неправ во всем, но мне нравились его забота и мнение обо мне.

Леон, казалось, отбросил беспокойство на мой счет и был готов наслаждаться прогулкой верхом. Он заговорил о себе с очаровательной откровенностью.

Странно, что его судьбу определил один случай – невольное убийство графом его брата-близнеца.

– Если бы не это, – продолжал Леон, – моя жизнь была бы совсем иной. Бедный маленький Жан-Пьер! Я часто думаю, что он смотрит на меня и говорит: "Всем этим ты обязан мне".

– Это было ужасно, но, как вы сказали, обернулось вам на пользу.

– Не только мне, но и моей семье. Я ведь могу помогать им. Граф знает об этом и очень этим доволен. Он тоже им помогает. У них лучший дом в деревне и несколько акров земли. Они могут себя обеспечить – соседи им даже завидуют. Я слышал, как многие из них говорили, что Бог улыбнулся моим родителям в тот день, когда погиб Жан-Пьер.

Я слегка поежилась.

– Реализм, мадемуазель, типичен для французов. Если бы Жан-Пьер в тот день не выбежал на дорогу и не угодил под копыта графских лошадей, то он бы жил в нищете вместе со всей семьей. Так что их выводы можно понять.

– Я думаю о вашей матери. Что чувствует она?

– Мать – другое дело. Каждую неделю она носит цветы на могилу Жана-Пьера и сажает там вечнозеленые кусты в знак того, что память о нем всегда живет в ее сердце.

– Но она, по крайней мере, радуется, видя вас?

– Да, но это напоминает ей о моем брате. Люди до сих пор говорят о происшедшем. Они все больше порицают графа, забывая, что он сделал для нашей семьи. Сейчас против аристократов поднимается волна гнева, и им припоминают все, что только можно.

– Я чувствую это с тех пор, как приехала во Францию, и знала об этом до того.

– Да, грядут перемены. Я слышу об этом, посещая свою семью. Со мной они достаточно откровенны. Возмущение нарастает все сильнее. Конечно, причин для этого немало, видит Бог – в стране много несправедливости. Народ разочарован в своих правителях. Я часто думаю, как долго это может продолжаться. Теперь не безопасно бывать одному в деревне, если ты не одет, как крестьянин. Раньше такого никогда не было.

– Чем же все это кончится?

– Чтобы узнать это, дорогая мадемуазель, нам придется ждать, и боюсь, не очень долго.

Подъезжая к замку, мы услышали топот копыт и увидели всадника, движущегося нам навстречу. Это был высокий, скромно одетый мужчина без парика на рыжей шевелюре.

– Это Люсьен Дюбуа! – воскликнул Леон. – Люсьен, друг мой, рад тебя видеть!

Всадник натянул поводья и снял шляпу, завидев меня. Леон представил меня, как мадемуазель Мэддокс, кузину графа, гостившую в замке.

Выразив удовольствие от встречи, Люсьен Дюбуа спросил, долго ли я здесь пробуду.

– Это зависит от обстоятельств, – ответила я.

– Мадемуазель – англичанка, но говорит на нашем языке, как француженка, – заметил Леон.

– Боюсь, что не вполне, – сказала я.

– Но вы и впрямь превосходно говорите, – похвалил меня мсье Дюбуа.

– Ты, конечно, приехал к сестре, – сказал Леон. – Надеюсь, останешься здесь на некоторое время?

– Как и в случае с мадемуазель, это зависит от обстоятельств.

– Вы уже встречались с мадам Легран, – обратился ко мне Леон. – Мсье Дюбуа – ее брат.

Я отметила некоторое сходство – броскую красоту, рыжие волосы, глаза, правда, не такие зеленые, как у сестры, но, возможно, он не владел искусством подчеркивать их цвет.

Меня интересовало, что думает мсье Дюбуа об отношениях его сестры с графом. Возможно, будучи французом, он считал их нормальными. Я цинично подумала, что знатность графа делала ситуацию приемлемой. Быть королевской любовницей почетно, а любовницей бедняка – постыдно. Я не могла принимать подобных различий, и если причина заключалась в моей незрелости и отсутствии реализма, то я радовалась этим качествам.

– Ну, надеюсь, мы скоро тебя увидим, – сказал Леон.

– Если мне не окажут честь, пригласив в замок, то можешь зайти к сестре, – ответил мсье Дюбуа. Кивнув нам, он поскакал прочь.

– Вот человек, недовольный жизнью, – промолвил Леон.

– Почему?

– Потому что, по его мнению, она обошлась с ним не так, как он того заслуживает. Впрочем, все неудачники в мире жалуются на судьбу.

– Вина лежит не в наших звездах, а в нас самих, как отметил наш национальный поэт.

– Таких, как он, здесь много, мадемуазель. Зависть – весьма распространенное чувство. Она является составной частью каждого из смертных грехов. Бедняга Люсьен! Он имеет повод для недовольства, и думаю, что никогда не простит семейству Фонтен-Делиб.

– А что они ему сделали?

– Не ему, а его отцу. Жан-Кристоф Дюбуа был заключен в Бастилию и умер там.

– Но по какой причине?

– Потому что графу – отцу теперешнего – приглянулась жена Жана-Кристофа, мать Люсьена и Габриель. Она была очень красивой женщиной. Габриель унаследовала ее внешность. Есть такая вещь, именуемая lettre de cachet[51]. Она могла быть приобретена влиятельными людьми, и с ее помощью они были в состоянии отправить своих врагов в тюрьму. Жертвы никогда не узнавали причины их заключения. Lettre было достаточно, чтобы засадить их туда. Это просто чудовищно! Сами слова lettre de cachet могут посеять ужас в чьем угодно сердце. Возражать бесполезно. Графы де Фонтен-Делиб, разумеется, всегда пользовались влиянием в придворных кругах и парламенте. Могущество их велико. Отец нынешнего графа пожелал эту женщину, ее муж возражал и намеревался увезти ее. Затем однажды ночью к нему в дом прибыл курьер, имевший при себе lettre de cachet. Больше Жана-Кристофа никогда не видели.