Олег Волховский - Люди огня

• Название: Люди огня
• Автор: Олег Волховский
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2004
• ISBN: 5-699-07524-0

Апостолом быть трудно. Особенно во время второго пришествия Христа, который на этот раз, как и обещал, принес людям не мир, но меч. Пылают города и нивы. Армия Господа Эммануила покоряет государства и материки, при помощи танков и божественных чудес создавая глобальную светлую империю и беспощадно подавляя всякое сопротивление. Важную роль в грядущем торжестве истины играют сподвижники Господа, апостолы, в число которых входит русский программист Петр Болотов Они все время на острие атаки, они ходят по лезвию бритвы, выполняя опасные задания в тылу врага, зачастую они смертельно рискуют — но самое страшное в их жизни не это, а мучительные сомнения в том, что их Учитель действительно тот, за кого выдает себя…

---

Операция по уничтожению человечества была проведена с ювелирной точностью и напоминала медицинскую. Сначала уничтожить инфраструктуру точечными ударами, лишить электроэнергии и связи, а потом обрушить на ставшее беззащитным человечество средних размеров астероид.

К этому можно было относиться двояко. Во-первых, обозлиться на Творца и разрушителя и заняться героическим и бессмысленным сопротивлением. И, во-вторых, смириться (в конце концов это его эксперимент и его воля экспериментатора), заняться эволюцией духа по Тейяру и попытаться под занавес пролезть в маленькую дырочку и попасть в число избранных в качестве материала для дальнейшей эволюции человечества. Первая позиция казалась более благородной, вторая — более конструктивной. Как прагматик, я склонялся ко второй.

Мы ступили на влажную Бельгийскую набережную. Снег еще таял, касаясь земли, но мне думалось, что это только начало. В городе пахло рыбой: на набережной, на улицах, в подземных переходах и неработающем метро.

— Здесь раньше был огромный рыбный рынок, — сказал Жан.

В качестве остатков прежней роскоши на набережной ежились от холода двое торговцев с небогатым ассортиментом.

В Марселе у Жана было много сторонников. Хотя, возможно, их прибавилось после смерти Эммануила — поняли, что ветер переменился. Впрочем, перемена эта здесь практически не ощущалась, поскольку у власти во Франции по-прежнему оставались Эммануиловы наместники: Матвей и Лука Пачелли. Последнему факту я не удивился. Если Мария выжила в пламени раскаленной лавы, авиакатастрофа никак не могла причинить Луке вреда. Просто добрался наконец до Парижа.

Матвей всегда с ленцой относился к охоте на «погибших», и я его не опасался. Лука был несколько злее, так что предосторожности местной общины не показались мне чрезмерными. Собирались на одной из станций метро. Странно это смотрелось: темная подземка без поездов и электрического освещения, при свечах.

«Государя» и «свиту» обеспечили теплыми вещами и средствами передвижения. Жан собирался в замок Монсальват. Быстрее всего было бы добраться по железной дороге, но поезда не ходили. Автомобили тоже оказались не очень функциональны: то и дело по непонятной причине глохли двигатели и отказывалось работать зажигание.

Где-то в районе Каркассона я потерял терпение:

— Все! Баста! Не мы на них едем, а они на нас! Жан, может, на своих двоих, а?

— Может, — вздохнул он.

Мы сбагрили машины в ближайшей деревне — обменяли на продукты. Дома из желтого камня, мальвы под слоем снега… Французская глубинка была очаровательна даже сейчас. Но теперь это очарование напоминало нездоровый румянец красавицы, больной туберкулезом.

Что они собираются делать с машинами? На детали, что ли, разобрать? Проехав половину Прованса и Лангедока, мы поняли, что дело не в том, что нам всучили старье. Автомобили были вполне ничего себе. Просто отказ техники стал глобальным явлением.

Мы шли по каменистой горной тропе, припорошенной снегом. Темно-серое небо, как в самые мрачные ноябрьские дни, зеленые деревья в снегу. Миновали два полуразрушенных катарских замка, спустились в лощину. Стало еще темнее. Скалы приближались друг к другу, беря нас в тиски.

— Уже скоро, — сказал Жан.

Не знаю, этой ли дорогой шел когда-то Марк. Похоже. Камни и горные кручи. Снежные вершины вдали. Тропа нырнула в узкое ущелье в зарослях колючего кустарника с красными листьями под снегом. Мы прошли в эту темную дыру.

— Стоять!

На скале справа от нас возник молодой человек в свитере и куртке, даже отдаленно не напоминающей военную форму. Правда, на ногах красовались солдатские ботинки, но, думаю, то была дань моде, а не воинскому уставу. Типичный партизан. По крайней мере партизаны представлялись мне именно так. Из зарослей на соседних скалах на нас смотрело еще несколько автоматных дул. Я насчитал семь. Это при моем отсутствии опыта. Нас было больше, но эффект внезапности работал на них.

— Кто вы такие? — осведомился первый автоматчик.

Жан поднял руку, призывая всех слушать.

— Жан Плантар и рыцари госпитальеры.

Вероятно, его следовало представить кому-то другому, но здесь было не до светского этикета.

Партизан хмыкнул.

— Мы еще посмотрим, какой вы Плантар! Сдавайте оружие.

— Набрали новую гвардию! — вздохнул Жан. — Ребята, подчиняйтесь. — Перевел взгляд на гвардейца: — Брат Франциск в лагере?

— Возможно.

— Проводите нас к нему.

— Если он захочет вас принять.

Жан кивнул.

Мы вышли в долину, окруженную скалами. Возле обрыва, на серой скале возвышался замок, который я сразу узнал. Монсальват, резиденция граалитов, заброшенная перед приходом Эммануила, но теперь, видимо, снова ожившая. По пологим холмам вокруг раскинулся лагерь «погибших», точнее, чаящих спасения. В свете последних событий термин «погибшие» казался неадекватным. Тысячи палаток, сотни костров, люди, снующие между ними. Почти городская толчея.

Вероятно, Франциска предупредили, потому что он вышел к нам навстречу:

— Простите, Sir! Охрана новая.

Жан преклонил перед ним колени и попросил благословения.

Святой прочитал над ним короткую молитву и обвел глазами его спутников. Его взгляд на минуту задержался на мне, и он улыбнулся одними глазами, ничуть не удивившись моему появлению, словно бывшие апостолы Сатаны валили к нему валом и умоляли исповедовать.

Вечером мы сидели у костра и потребляли макароны с рыбными консервами. По нынешним временам ужин просто роскошный. Я наслаждался теплом и процессом наполнения желудка. У огня хлопотала святая Тереза Авильская, монахиня, выглядевшая лет на сорок, которую я видел в Риме, когда под окнами дворца Киджи проходила процессия «погибших», и еще одна незнакомая мне святая, казавшаяся моложе. Как я потом узнал — святая Клара. На самом деле она была старше лет на триста.

Рядом, у того же костра, Плантар беседовал с братом Франциском. Говорили они тихо, но я понял, что речь идет обо мне, и навострил уши.

— Да, я его узнал, — тихо сказал Франциск и с интересом взглянул на меня. — Очень хорошо.

— Ему нужен опытный духовный руководитель.

Святой кивнул, на минуту задумался, потом сказал:

— Лучше, если это будет священник. Отец Хуан де ля Крус подойдет?

Я помнил этого испанца по той же римской процессии, что и святую Терезу Авильскую. Я задумался о количестве Иоаннов в моей жизни. Честно говоря, отец Хуан меня пугал, хотя я и видел его лишь однажды и знал о нем только то, что он кармелит, Учитель церкви, поэт и знаменитый мистик. Неоднократно привлекался к суду инквизиции, пока наконец не был оправдан и канонизирован.

Возможно, я предпочел бы отца Тейяра. Хотя его философия была слишком беспощадной. Все же у мистиков, как правило, больше оптимизма.

— Думаю, да. Посмотрим. А он возьмется?

— Он любит сложные случаи.

В последней фразе слово «сложный» подразумевало «тяжелый».

С Хуаном де ля Крус (или, на русский манер, Иоанном Креста) Жан познакомил меня утром. Прямой нос, маленькая бородка, одеяние кармелитского монаха и выбритая тонзура на голове. Выглядит лет на тридцать пять, не больше. Он напомнил мне Лойолу, но казался мягче и отрешеннее.

Святой посмотрел на меня с интересом профессионала, как хирург на сиамских близнецов, которых было бы очень почетно разделить, или на больного, нуждающегося в пересадке сердца.

Иоанн Креста начал с опросной исповеди, словно я неофит перед крещением. Исповедален в лагере не водилось, так что все происходило в его палатке. Он зажег свечу и попросил меня преклонить колени. Никаких икон не было, только медное распятие и еще рисунок, тоже изображающий распятие, падающее на зрителя, словно Пизанская башня. Ракурс показался мне интересным. Где-то я видел что-то похожее.

— Убивали? — тихо спросил святой.

Понятно. Значит, по заповедям. Ладно, есть надежда, что не будет спрашивать о всякой ерунде.

— Да. В основном не своими руками.

— Это лучше?

— Нет. Но Эммануил принуждал меня. По собственной инициативе я бы не стал.

— Антихрист вас связывал, приставлял нож к горлу и заставлял подписывать приговоры?

— Нет.

— А как?

Честно говоря, никак. В каждый момент времени у меня был выбор, и я делал его сам.

— Я боялся потерять место.

Он вздохнул.

— Но если бы я ушел тогда, я бы не смог спасти людей ни в палестинских пещерах, ни во Франции, ни в Риме!

— Сеньор Болотов, это не гражданский процесс — это исповедь.

— Ладно, моя вина.

— Скольких вы убили?

— Не помню.

Иоанн приподнял брови.

— Наверное, больше ста. Может быть, больше тысячи. В Японии я подписывал приговоры, не читая. У меня была депрессия.