Элисон Лури - Иностранные связи

• Название: Иностранные связи
• Автор: Элисон Лури
• Издательство: Фантом Пресс
• Жанр: Современная проза
• Год: 2005
• ISBN: 5-86471-380-5

Профессору английской литературы Винни Майнер пятьдесят четыре, она не очень красива и давно поставила крест на своей личной жизни. Побывав замужем, Винни раз и навсегда отказалась от идеи брака. Изредка в ее постели появляются партнеры, но не более того. Она довольна своей жизнью, работой и собой. Но все меняется, когда Винни в очередной раз отправляется в Англию. И взбаламутил ее жизнь неотесанный мужлан Чак из американского захолустья…

Фред Тернер, молодой коллега Винни, неприлично красив и терпеть не может Англию. В этой стране его раздражает буквально все: еда, погода, аборигены. Его лондонская жизнь — сплошная тоска, пока в нее не врывается Розмари, блистательная звезда британских мыльных опер…

Ни Фред, ни Винни не помышляли об иностранных связях, отправляясь в Англию, но именно они опутали их плотным коконом из любви, тоски, легкого безумия и тонкого английского юмора.

«Иностранные связи» — роман о любви, роман об одиночестве, получивший Пулитцеровскую премию — самую престижную литературную премию США. Именно «Иностранные связи» принесли Элисон Лури славу, роман был переведен на очень многие языки и экранизирован.

---

Если бы какой-нибудь маленький проказник-бог (может быть, Ребенок — «Он или Она») сотворил такое чудо, думает Винни, всем от этого стало бы только лучше. Сама мысль о том, чтобы превратить детскую литературу в научную дисциплину, чтобы все самое свободное и вдохновенное в «Нашем Культурном Наследии» (как выражается Смизерс) задушить мнимой ученостью, высокопарной пошлостью и сомнительным анализом — психологическим, социологическим, ценностным, языковым, структурным, — заслуживает кары небесной.

Хотя работа дала Винни и кусок хлеба, и уважение, не говоря уж о счастливых месяцах в Лондоне, совесть профессора Майнер не совсем спокойна. У успеха науки о детской литературе — а значит, и у ее собственного — есть и своя изнанка. Винни порой кажется, будто она огораживает землю, бывшую когда-то ничейной. Сначала помогала протягивать колючую проволоку, потом рвала полевые цветы, чтобы исследовать их по всем правилам науки. Обычно Винни утешает себя мыслью, что ее осторожные, бережные руки не причинят вреда, но, глядя, как Мария Джонс, доктор Смизерс и им подобные режут на части дикую морковь и рвут с корнями гвоздику, чувствует и себя причастной к этому грязному делу.

Смизерс раскладывает свой гербарий, не спеша поливает мертвые цветы банальностями, липкими, как патока, и наконец усаживается на место, крайне довольный собой. С началом обсуждения поднимаются серьезные слушатели и на разные голоса, под видом вопросов к участникам произносят глубокомысленные речи, чтобы показать, какие они умные. Винни зевает, прикрыв рот ладонью, украдкой достает свежий нью-йоркский обзор новых книг, который купила в магазине Диллона по пути на конференцию. Улыбается, взглянув на одну из карикатур, и вдруг… о ужас! На титульном листе красуется реклама сборника очерков «С точки зрения меньшинства», автор — Л. Д. Циммерн, о котором Винни не вспоминала вот уже несколько недель.

Увидев фотографию Циммерна, Винни глазам своим не верит: он совсем не похож на нарисованный ею образ, на жертву Великой чумы и белых медведей. Он старше, чем Винни его представляла, тощий, угловатый, а не толстый и вовсе не лысый — напротив, лохматый и с коротенькой острой темной бородкой. Губы его скривились в насмешливой, почти презрительной или обиженной полуулыбке.

Впрочем, так ли уж важна внешность Циммерна? Главное то, что у него скоро выйдет (или уже вышла) книга, в которой, скорее всего, будет и чудовищная статья из «Атлантик». Его мерзкие книжки, и в твердом переплете и в мягком, лежат в эту самую минуту в книжных магазинах по всей Америке и ждут покупателей. На эту книгу напишут (или уже написали) множество рецензий, ее купят (или уже купили) все крупные библиотеки страны, публичные и университетские. Ее занесут в каталоги, поставят на полки, станут выдавать читателям. Проползет она и в библиотеку Элледж в Коринфе. Чуть позже наверняка появится британское издание, а возможно (особенно если Циммерн — один из этих кошмарных постструктуралистов), и французское, и немецкое… Таких ужасов можно напридумывать сколько угодно.

Под сердцем у Винни жгучая боль, а кто постарался? Л. Д. Циммерн, кто же еще. Чтобы унять ее, Винни представляет маленького Циммерна среди других детей в этом зале: никто с ним не дружит, все его обижают. Но яркой картинки не получается. Силой воображения можно перенести Циммерна в Лондонский университет, но нельзя сделать его снова юным. Навсегда застывший в угрюмой зрелости, он стоит в одиночестве у пустого стола докладчиков и смотрит свысока на толпу расшалившихся детей, особенно на Винни.

Можно изобрести для Циммерна еще одну подходящую мучительную смерть, только зачем? Придумывать такие ужасы вредно для здоровья, да и ни к чему. Отомстить за себя все равно не получится; высказаться негде — разве что в журналах вроде «Детской литературы», которые Циммерн и его коллеги никогда не возьмут в руки. Даже друзьям теперь не пожаловаться — прошло столько времени с выхода статьи, что они сочтут Винни не в меру обидчивой.

Да и не любит Винни жаловаться, полагая, что о своих бедах рассказывать опасно. Жалобы создают вокруг нас некое силовое поле, которое отталкивает удачу и притягивает несчастья. Если продолжать сетовать на жестокую судьбу, то все ее удары, все камни, стрелы, гвозди, иглы, которые только и ждут своего часа, обрушатся на тебя. Друзья отвернутся, в страхе заразиться твоим несчастьем. Хотя Винни точно не останется одна. Как и у большинства людей, среди ее знакомых есть и такие, кого притягивают чужие беды. Они слетятся к несчастной Винни, будут липнуть к ней и пичкать ее высокомерной жалостью, как железными опилками.

Единственный, кому не страшно поплакаться в жилетку, — это Чак Мампсон. На него никакое силовое поле не действует, и ни одна книга не изменит его отношения к Винни — оно не зависит ни от ее профессиональных успехов, ни от чужого мнения. Для него Л. Д. Циммерн — всего лишь ничтожный придира, на которого ни один человек в здравом уме не станет обращать внимания. «Кому какое дело, что пишет в журнале какой-то зануда?» — сказал он однажды. Чак очень мало знает об ученом мире. С одной стороны, его наивность Винни умиляет и успокаивает, с другой — пугает, впрочем, как и многие другие его черты. Именно эта двойственность мешает ей назначить день отъезда в Уилтшир.

У Чака оказался необычайно гибкий ум, о чем раньше Винни не подозревала. Сейчас, к примеру, он не просто смирился с мыслью, что Отшельник из Саут-Ли был всего лишь неграмотным крестьянином, но и стал гордиться своим предком, будто ученым графом. Когда Винни указала ему на это, Чак великодушно приписал перемену ей. «С твоей любовью, — сказал он, — мне все по душе». Винни открыла рот, чтобы возразить, и тут же осеклась. «Не знаю, люблю ли я тебя», — хотела она ответить. Но промолчала — ведь под «любовью» Чак, возможно, подразумевал «заниматься любовью».

С этим еще можно согласиться. То блаженство, которое дарит ей Чак, и в самом деле преображает весь мир — кажется, что все образы и краски сливаются в единое, гармоничное целое. Когда Чака нет рядом, гармония распадается. Короткими теплыми июньскими ночами, когда тьма накрывает город лишь ненадолго и в половине четвертого утра уже полыхает заря, Винни, лежа в одинокой постели, под тонкой цветастой простыней, тоскует по Чаку, томится желанием. Но наступает утро, и очередной звонок телефона, чья радостная трель звучит выше, взволнованнее, чем в Америке, вновь отвлекает Винни от мыслей о Чаке. Июнь в Лондоне — время светской жизни, и в календаре у Винни — вечеринка за вечеринкой, одна другой интереснее. Некогда съездить в Уилтшир.

К тому же если поехать, то придется жить с Чаком, а Винни вот уже много лет не жила ни с кем под одной крышей, тем более с мужчиной. Отчасти потому, что не хотела. За долгие годы с тех пор, как Винни разошлась с мужем, она при желании нашла бы с кем поселиться — если не с любовником, то с хорошей подругой.

«И не страшно тебе жить одной? И не одиноко?» — спрашивают у Винни друзья, точнее, знакомые, потому что всякий друг, который осмелится задать такой вопрос, тут же переходит в разряд знакомых, хотя бы на время. «Нет, что вы», — неизменно отвечает Винни, скрывая досаду. Как можно спрашивать такие глупости? Конечно, страшно; разумеется, одиноко, но приходится мириться, потому что жить с кем-то еще хуже.

Порой, несмотря на уверения Винни, ее знакомые не унимаются. Опасно, мол, немолодой слабой женщине жить одной, надо бы завести большую злую собаку. Винни всегда отнекивается: она не любит собак и не хочет быть похожей на одинокую старую деву с моськой. Единственным ее спутником был и остается Фидо. Винни кажется иногда, что она обращается с Фидо точно так же, как обычная старая дева со своими домашними любимцами. В самом деле, если не считать последних двух месяцев, он всюду следовал за ней, а Винни его то баловала, то бранила.

Суть в том, что Винни по натуре одиночка. В прошлый раз, когда Чак приезжал в Лондон, им было замечательно вместе (вспоминается, как они лежали в обнимку на ковре в гостиной, поглядывая в окно, как колышутся листья), но даже тогда Винни порой казалось, что ей будто бы тесно, душно. Чак слишком большой и шумный, слишком много места он занимает у нее в квартире, в постели, в жизни.

Те же чувства Винни испытывает не только рядом с Чаком. В гостях у друзей, даже у самых любимых, ей всегда неуютно. Когда живешь с кем-то под одной крышей, приходится терпеть массу неудобств. Все эти приличия, церемонии, бесконечные «надо» и «нельзя». Вечные «спасибо», «пожалуйста», «извините», «вы не против?». Целый день не смеешь ни зевнуть, ни вздохнуть, ни почесать в голове, ни пукнуть, ни разуться. Постоянно кажется, что за тобой наблюдают, хоть и по-дружески, и только попробуй сделать что-нибудь необычное — скажем, выйти перед завтраком гулять под дождь или встать в два часа ночи, сварить себе чашку какао и забиться куда-нибудь в уголок с книжкой Троллопа, — тут же засуетятся: «Винни, что ты там делаешь? Что-нибудь случилось?»