Владимир Маяковский - Сборники стихотворений

• Название: Сборники стихотворений
• Автор: Владимир Маяковский
• Жанр: Поэзия

---

1920

* * *

1. Каждый прогул 2. радость врагу. 3. А герой труда 4. для буржуев удар.

1921, январь

ЧАСТУШКИ

Милкой мне в подарок бурка и носки подарены. Мчит Юденич с Петербурга как наскипидаренный. Мчит Пилсудский, пыль столбом, стон идет от марша. Разобьется панским лбом об Коммуну маршал. В октябре с небес не пух снег с небес валится. Что-то наш Деникин вспух, стал он криволицый.

1919-1920

Стихотворения 1920-1925 годов

ВЛАДИМИР ИЛЬИЧ!

Я знаю не герои низвергают революций лаву. Сказка о героях интеллигентская чушь! Но кто ж удержится, чтоб славу нашему не воспеть Ильичу? Ноги без мозга - вздорны. Без мозга рукам нет дела. Металось во все стороны мира безголовое тело. Нас продавали на вырез. Военный вздымался вой. Когда над миром вырос Ленин огромной головой. И земли сели на оси. Каждый вопрос - прост. И выявилось два в хаосе мира во весь рост. Один животище на животище. Другой непреклонно скалистый влил в миллионы тыщи. Встал горой мускулистой.

Теперь не промахнемся мимо. Мы знаем кого - мети! Ноги знают, чьими трупами им идти.

Нет места сомненьям и воям. Долой улитье -"подождем"! Руки знают, кого им крыть смертельным дождем. Пожарами землю дымя, везде, где народ испленен, взрывается бомбой имя: Ленин! Ленин! Ленин!

И это не стихов вееру обмахивать юбиляра уют.Я в Ленине мира веру славлю и веру мою.

Поэтом не быть мне бы, если б не это пел в звездах пятиконечных небо безмерного свода РКП.

1920

НЕОБЫЧАЙНОЕ ПРИКЛЮЧЕНИЕ, БЫВШЕЕ С ВЛАДИМИРОМ МАЯКОВСКИМ

ЛЕТОМ НА ДАЧЕ

(Пушкино, Акулова гора, дача Румянцева, 27 верст по Ярославской жел. дор.)

В сто сорок солнц закат пылал, в июль катилось лето, была жара, жара плыла на даче было это. Пригорок Пушкино горбил Акуловой горою, а низ горы деревней был, кривился крыш корою. А за деревнею дыра, и в ту дыру, наверно, спускалось солнце каждый раз, медленно и верно. А завтра снова мир залить вставало солнце ало. И день за днем ужасно злить меня вот это стало. И так однажды разозлясь, что в страхе все поблекло, в упор я крикнул солнцу: "Слазь! довольно шляться в пекло!" Я крикнул солнцу: "Дармоед! занежен в облака ты, а тут - не знай ни зим, ни лет, сиди, рисуй плакаты!" Я крикнул солнцу: "Погоди! послушай, златолобо, чем так, без дела заходить, ко мне на чай зашло бы!" Что я наделал! Я погиб! Ко мне, по доброй воле, само, раскинув луч-шаги, шагает солнце в поле. Хочу испуг не показать и ретируюсь задом. Уже в саду его глаза. Уже проходит садом. В окошки, в двери, в щель войдя, валилась солнца масса, ввалилось; дух переведя, заговорило басом: "Гоню обратно я огни впервые с сотворенья. Ты звал меня? Чаи гони, гони, поэт, варенье!" Слеза из глаз у самого жара с ума сводила, но я ему на самовар: "Ну что ж, садись, светило!" Черт дернул дерзости мои орать ему,сконфужен, я сел на уголок скамьи, боюсь - не вышло б хуже! Но странная из солнца ясь струилась,и степенность забыв, сижу, разговорись с светилом постепенно. Про то, про это говорю, что-де заела Роста, а солнце: "Ладно, не горюй, смотри на вещи просто! А мне, ты думаешь, светить легко? - Поди, попробуй!А вот идешь взялось идти, идешь - и светишь в оба!" Болтали так до темноты до бывшей ночи то есть. Какая тьма уж тут? На "ты" мы с ним, совсем освоясь. И скоро, дружбы не тая, бью по плечу его я. А солнце тоже: "Ты да я, нас, товарищ, двое! Пойдем, поэт, взорим, вспоем у мира в сером хламе. Я буду солнце лить свое, а ты - свое, стихами". Стена теней, ночей тюрьма под солнц двустволкой пала. Стихов и света кутерьма сияй во что попало! Устанет то, и хочет ночь прилечь, тупая сонница. Вдруг - я во всю светаю мочь и снова день трезвонится. Светить всегда, светить везде, до дней последних донца, светить и никаких гвоздей! Вот лозунг мой и солнца!

1920

РАССКАЗ ПРО ТО, КАК КУМА О ВРАНГЕЛЕ ТОЛКОВАЛА ВЕЗ ВСЯКОГО УМА

Старая, но полезная история

Врангель прет. Отходим мы. Врангелю удача. На базаре две кумы, вставши в хвост, судачат! - Кум сказал,а в ем ума я-то куму верю,что барон-то, слышь, кума, меж Москвой и Тверью. Чуть не даром

все в Твери стало продаваться. Пуд крупчатки... - Ну,

не ври!пуд за рупь за двадцать. - А вина, скажу я вам! Дух над Тверью водочный. Пьяных лично по домам водит околоточный. Влюблены в барона власть левые и правые. Ну, не власть, а прямо сласть, просто - равноправие.

Встали, ртом ловя ворон. Скоро ли примчится? Скоро ль будет царь-барон и белая мучица?

Шел волшебник мимо их. - На,- сказал он бабе,скороходы-сапоги, к Врангелю зашла бы!Вмиг обувшись,

шага в три в Тверь кума на это. Кум сбрехнул ей: во Твери власть стоит Советов. Мчала баба суток пять, рвала юбки в ветре, чтоб баронский увидать флаг

на Ай-Петри. Разогнавшись с дальних стран, удержаться силясь, баба

прямо

в ресторан в Ялте опустилась. В "Гранд-отеле" семгу жрет Врангель толсторожий. Разевает баба рот на рыбешку тоже. Метрдотель желанья те зрит

и на подносе ей саженный метрдотель карточку подносит.

Все в копеечной цене. Съехал сдуру разум. Молвит баба:

- Дайте мне всю программу разом!

От лакеев мчится пыль. Прошибает пот их. Мчат котлеты и супы, вина и компоты. Уж из глаз еда течет у разбухшей бабы! Наконец-то

просит счет бабин голос слабый. Вся собралась публика. Стали щелкать счеты. Сто четыре рублика выведено в счете. Что такая сумма ей?! Даром! С неба манна. Двести вынула рублей баба из кармана.

Отскочил хозяин. - Нет!(Бледность мелом в роже.) Наш-то рупь не в той цене, наш в миллион дороже.

Завопил хозяин лют: - Знаешь разницу валют?! Беспортошных нету тут, генералы тута пьют!Возопил хозяин в яри: - Это, тетка, что же! Этак каждый пролетарий жрать захочет тоже. - Будешь знать, как есть и пить!все завыли в злости. Стал хозяин тетку бить, метрдотель и гости.

Околоточный на шум прибежал из части. Взвыла баба: - Ой, прошу, защитите, власти! Как подняла власть сия с шпорой сапожища... Как полезла мигом вся вспять из бабы пища.

- Много,- молвит,- благ в Крыму только для буржуя, а тебя, мою куму, в часть препровожу я.

Влезла тетка в скороход пред тюремной дверью, как задала тетка ход в Эрэсэфэсэрью.

Бабу видели мою, наши обыватели? Не хотите в том раю сами побывать ли?!

1920

ГЕЙНЕОБРАЗНОЕ

Молнию метнула глазами: "Я видела с тобой другая. Ты самый низкий, ты подлый самый..."И пошла, и пошла, и пошла, ругая. Я ученый малый, милая, громыханья оставьте ваши. Если молния меня не убила то гром мне, ей-богу, не страшен.

1920

* * *

Портсигар в траву ушел на треть. И как крышка блестит наклонились смотреть муравьишки всяческие и травишка. Обалдело дивились выкрутас монограмме, дивились сиявшему серебром полированным, не стоившие со своими морями и горами перед делом человечьим ничего ровно. Было в диковинку, слепило зрение им, ничего не видевшим этого рода. А портсигар блестел в окружающее с презрением: - Эх, ты, мол, природа!

1920

ПОСЛЕДНЯЯ СТРАНИЧКА ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ

Слава тебе, краснозвездный герой! Землю кровью вымыв, во славу коммуны, к горе за горой шедший твердынями Крыма. Они проползали танками рвы, выпятив пушек шеи,телами рвы заполняли вы, по трупам перейдя перешеек. Они за окопами взрыли окоп, хлестали свинцовой рекою,а вы отобрали у них Перекоп чуть не голой рукою. Не только тобой завоеван Крым и белых разбита орава,удар твой двойной: завоевано им трудиться великое право. И если в солнце жизнь суждена за этими днями хмурыми, мы знаем вашей отвагой она взята в перекопском штурме. В одну благодарность сливаем слова тебе, краснозвездная лава. Во веки веков, товарищи, вам слава, слава,слава!

1920 - 1921

О ДРЯНИ

Слава, Слава, Слава героям!!!

Впрочем, им довольно воздали дани. Теперь поговорим о дряни. Утихомирились бури революционных лон. Подернулась тиной советская мешанина. И вылезло из-за спины РСФСР мурло мещанина,

(Меня не поймаете на слове, я вовсе не против мещанского сословия. Мещанам без различия классов и сословий мое славословие.)

Со всех необъятных российских нив, с первого дня советского рождения стеклись они, наскоро оперенья переменив, и засели во все учреждения.

Намозолив от пятилетнего сидения зады, крепкие, как умывальники, живут и поныне тише воды. Свили уютные кабинеты и спаленки.

И вечером та или иная мразь, на жену, за пианином обучающуюся, глядя, говорит, от самовара разморясь: "Товарищ Надя!

К празднику прибавка 24 тыщи. Тариф. Эх, и заведу я себе тихоокеанские галифища, чтоб из штанов выглядывать, как коралловый риф!" А Надя: "И мне с эмблемами платья. Без серпа и молота не покажешься в свете! В чем сегодня буду фигурять я на балу в Реввоенсовете?!" На стенке Маркс. Рамочка ала. На "Известиях" лежа, котенок греется. А из-под потолочка верещала оголтелая канареица.

Маркс со стенки смотрел, смотрел... И вдруг разинул рот, да как заорет: "Опутали революцию обывательщины нита Страшнее Врангеля обывательский быт. Скорее головы канарейкам сверните чтоб коммунизм канарейками не был побит!"

1920 - 1921