Артур Саканян - Театр одного зрителя

• Название: Театр одного зрителя
• Автор: Артур Саканян
• Жанр: Современная проза

---

— А я бы переловил всех этих провокаторов от религий, и посадил бы их в одну яму, — злорадно предложил ведущий. — Доктор, как думаете, перегрызлись бы они там, или всё же нашли бы общий язык?

Доктор почувствовал, что ведущего с другой религией объединяет нечто большее, чем только человеческий язык, и за это ему достаётся от окружающих. Он понимающе улыбнулся и сказал:

— Скорее всего, нашли бы общий язык. В такой яме принцип «разделяй и властвуй» не на ком было бы применить. Вы о бахайях слышали?

— Нет. А это кто такие? Красиво звучит, бахайи! — радостно констатировал ведущий.

— А это приверженцы религии, которая пытается объединить религии мира под одной крышей.

Ведущий вздрогнул и спросил:

— А что нужно для того, чтобы такое объединение имело место?

— «Насильно мил не будешь», но и в то же время, всех людей объединяет человечность, а стержнем человечности является Любовь. Только любовь способна ломать преграды расовых, межнациональных, религиозных и прочих преград. Для единения требуется осознанная сила духа, способная скинуть оковы мирских условностей с Любви. Чувство любви к жизни — это побудительная причина наших желаний к взаимодействию друг с другом, и люди открыты для…

— Что же любовь у людей не проявляется, чтобы объединяться? — несколько возмущённо прервал доктора ведущий.

Доктор едва сдержал улыбку и постарался ответить по возможности серьёзно:

— Почему не проявляется? Разве мужчина и женщина не созданы для любви? Тут дело в другом. Всё и вся находится под контролем ума, и оценку всему даёт он. Ум способен заглушить голос совести, извратить нравственные ценности, предать любовь. К примеру, если женщину низвести до состояния рабочей скотины, то о какой взаимности и любви может идти речь? Или, чем объяснить, что даже проповедники единой заповеди: «Возлюби ближнего, как самого себя», никак не могут найти общий язык к объединению? К разобщению людей ведут козни ума, а различные формы проявления любви пусть никого не смущают. К примеру, в одном из племён самых любимых покойников родственники съедают. У других, вместо поцелуя трутся носами. У третьих, дорогому гостю предлагают на ночь свою жену. Разве от этого сила любви страдает? Просто у них такая форма проявления любви, ведущая к единению. Суть любви везде едина, и именно любовь, в самом широком смысле этого слова, является стержнем человечности, объединяющим всех людей планеты. Под любовью в широком смысле я полагаю не только любовь к себе, к жизни, к природе. Это и терпимость, и милосердие, и отзывчивость, и жертвенность, и открытость — словом, всё то, что делает человека человечным и привлекательным для контакта с ним. Только открытые, честные отношения между людьми выдерживают жизненные невзгоды, и любить можно только искренне.

-41-

«Хочу объединиться с доктором в самой сердцевине любви, — внезапно взмолилась её душа. — Я этого очень хочу!» — и мысль бешено завертелась вокруг этой проблемы.

О чём говорил доктор дальше, понимать она уже не могла и знала только одно: «ехать, надо ехать вместе с доктором».

-42-

— Доктор, к вам можно? У меня для вас сюрприз. Во-первых, я обегала почти всех, с кем поступила не по совести и попросила прощения. Они меня простили. Кое-кто даже сам покаялся. За всю жизнь я столько не плакала. Словом, совесть моя существенно облегчилась. Во-вторых, я узнала, что вы едете в круиз. И я… я уже купила билет и еду с вами, — она перешла на скороговорку. — Вы из тех, к кому вечно цепляются психически неуравновешенные люди, такие как я. Вы же сами говорили об этом…

Она запнулась, но спустя мгновение с той же скоростью продолжила:

— В конце концов, вы не женаты, а я уже не замужем. Мы случайно встретимся на корабле, но я всё же успела всем проболтаться, что еду с доктором. Не смогла удержаться. Я так рада этому. Вам тоже не хочу врать, что наша встреча на корабле будет случайной. Если вас беспокоит общественное мнение, то все грязные мыслишки я уже отрубила. Я всем объявила, что, если врач и пациент оба голубые или лесбиянки, то, по сравнению со мной и с вами, они имеют преимущество с точки зрения общественной морали. Моё высказывание, как анекдот, уже распространяется…

Она вновь запнулась, встретившись с доктором глазами.

— Но я вижу, что вы не рады. Я понимаю, прошло слишком мало времени, и мы ещё на «вы»… Скажите что-нибудь, только не молчите.

— Видите ли, вы вправе ехать, куда вам заблагорассудится, — успокаивающе произнёс доктор.

— Нет, доктор, я еду с вами, а не куда заблагорассудится… Доктор, я не отстану. Буду столько умолять и унижаться, что вы сами с ума сойдёте. У меня кружится голова и сейчас… и сейчас будет истерика.

Усилием воли она овладела собой и попыталась более спокойно продолжить:

— Простите, доктор, я не хочу шантажировать вас… Доктор, вы… — и, не выдержав, она продолжила с нарастающим чувством тревоги. — Ты же сам прекрасно видишь, что только ты понимаешь меня… Ну, как ты не чувствуешь, что стал для меня откровением?! Ты единственный, в ком я по-настоящему нуждаюсь! Ты… Нет, ты просто отказываешься понимать. Я уже так счастлива, что нашла тебя! Мне с тобой так спокойно. Во мне ведь тоже есть много хорошего… Не веришь? Я же до сих пор девственница. Прости, прости, я уже глупости говорю… Я не знаю, как убедить тебя и готова на всё, — она опустилась на колени. — Я не знаю, что творится со мной. Какая-то сила бешено толкает меня к тебе… Я не могу без тебя… Не мо-гу…

Она смиренно опустила голову, как на закланье, и продолжила с горечью в голосе:

— Тогда в бреду мне удалось зацепиться за колокольный звон и спастись. Если я опять попаду туда, то обязательно свалюсь в пропасть к режиссёру. Доктор, я ощущаю себя так, будто с меня кожу живьём содрали. Тогда, в бреду, ты приказал мне говорить и спас. Теперь своим отказом ты убьёшь меня. Я почему-то уверена в этом… и мне страшно… Понимаешь?

Она с мольбой посмотрела на доктора. Доктор отвёл свой взгляд, и сразу же промелькнула мысль, что она просто разыгрывает новую драматическую роль.

— Ну, как ты не понимаешь, что мне страшно остаться наедине с собой, — в отчаянии зашептала она. — Я ведь только из страха обегала всех и попросила прощения. Я же так испугалась, что ты отвернёшься от меня, от такой… Как ты не понимаешь, что мне жутко остаться одной… а ты уезжаешь… До сих пор я как-то забалтывала себя, а тут вдруг остановилась и поняла, что я совсем другой человек… и я совсем не знаю себя. Оказывается, я всё время затыкала себя мыслями: своими, чужими. Всё время бежала куда-то со своими идеями, а тут вдруг остановилась… И теперь мне так плохо… Доктор, мне так одиноко и так стыдно, что даже страшно об этом думать. Умоляю, не отворачивайся от меня…

Волна сострадания всколыхнула доктора, и он ощутил, что будет последним негодяем, если прямо сейчас не протянет ей руку.

— Встань с коленей, — твёрдо сказал доктор, помогая ей подняться. — Хорошо, едем вместе.

Она мгновенно вскочила на ноги, смахнула слезинку и засияла, как майское солнышко.

«Слава, Богу, что я не брякнул ей тогда о страхе, который будто бы скатился в бездну вместе с режиссёром. Мало ли, ещё какие фантазии могли взбрести ей в голову», — подумал доктор. Параллельно он подумал, что его мечтам закончить написание книги под шум волн не суждено сбыться, но на душе всё равно было радостно.

Зазвонил телефон. Она сдунула с ладошки прощальный поцелуй, и дверь закрылась.

— Алло! Алло! Доктор! — послышался возбуждённый голос ведущего. — Доктор, после окончания передачи и сегодня с утра поступило множество звонков. Люди требуют продолжения. Студия сейчас переоборудуется, оснащается телефонами. Будет прямой эфир со слушателями. У моей передачи небывалый рейтинг.

Доктор самодовольно улыбнулся, но попытался умерить пыл ведущего.

— Поздравляю вас, но, к сожалению, я завтра уезжаю в отпуск, — сказал он.

— Вы уезжаете?! — воскликнул ведущий. — Хотя бы сегодня вечером, ненадолго, — взмолился он. — Я договорюсь с дирекцией. Я вас прошу, для меня это очень важно.

— Хорошо, — согласился доктор. — После работы приеду.

— Спасибо. Только прошу вас без политики, — попросил ведущий на прощание.

-43-

— По многочисленным просьбам мы начинаем вещание в прямом эфире. Можете задавать свои вопросы. Звонок в студию, — скомандовал ведущий, и доктор почувствовал его внутреннее ликование.

Раздался голос с ярко выраженным южным акцентом:

— Доктор, вот вы в прошлый раз говорили о камикадзе. Объясните, почему у христиан нет камикадзе, а среди мусульман всегда найдутся герои, способные пожертвовать собой ради веры.

Ведущий растерянно посмотрел на доктора.

— В этом как раз сказывается специфика религий, — спокойно начал доктор. — Христианство ориентировано на формирование веры в индивидууме, а мусульманство — на подчинение людей единой вере. Естественно, что объединение вокруг мусульманской веры идёт через подавление индивидуального начала. В сознание мусульманина внедряется необходимость подчинения единой для всех идеи, которая может быть сформирована, как в ауре коллективного сознания, так и выражена главой конфессии. В этом заключается преимущество ислама, и ему легче насаждать свою тактическую цель, порождая, в случае необходимости, фанатов-смертников.