Софья Радзиевская - Тысячелетняя ночь

• Название: Тысячелетняя ночь
• Автор: Софья Радзиевская
• Издательство: Издание редакции журнала «Светлячок»
• Жанр: Детские приключения
• Год: 1995
• ISBN: 5-87397-001-7

В книгу известной детской писательницы Софьи Борисовны Радзиевской включены два исторических произведения. В основу романа «Тысячелетняя ночь» (публикуется впервые) легли баллады о легендарном Робин Гуде. Автор использовал одну из малоизвестных легенд, согласно которой предводитель лесных разбойников принадлежал к феодальной знати. Отсюда подробное описание быта и нравов тогдашнего рыцарства и духовенства, коварных интриг под сводами родовых замков и т. д. Повествование охватывает жизнь трёх поколений средневековой Англии — почти целый век.

---

Роберт радостно сорвал с головы шапочку и, подбросив её кверху, ловко поймал. Толстый хозяин харчевни, в колпаке и кожаном фартуке стоявший у открытой настежь двери, так же радостно замахал руками.

— Клянусь, — закричал он, — старуха, ты знала, для кого спекла сегодня пирог из молодого барашка. Лопни мои глаза, если это не молодой наш господин!

— Берегись — лопнут, дядюшка Джиль, — весело отвечал мальчик, — я ведь теперь такой же твой господин, как олень в лесу. А вот пирога тётушки Марты я с утра жду. Надеюсь, он не очень уж мал для меня?

Джиль был поваром в замке Гентингдонов и любил кроткую мать и весёлого отца Роберта. Через минуту мальчик уже сидел в низкой комнате за большим дубовым столом, уставленным глиняными блюдами. В окна, такие маленькие, что в них едва могла протиснуться голова, была вставлена мутная слюда, так что и в этот солнечный день комната выглядела довольно мрачной. Но для Роберта она освещалась искренним гостеприимством любивших его хозяев.

— Старик, — прикрикнула на мужа кругленькая, румяная тётушка Марта, — принеси нашему милому Роберту эля из маленького бочонка!

Роберт успевал есть и болтать за двоих. Он съел чуть не целый пирог из молодого барашка и большую жареную форель, закусил ломтём холодной свинины и в то же время успел рассказать добрым людям о всех своих надеждах, связанных с путешествием в Ноттингем.

Джиль и его жена слушали и умилённо смотрели на весёлые синие глаза Роберта и его разгоревшиеся щёки. Они знали о его победах на стрелковых состязаниях в Стаффорде. Он побеждал и королевских лесников, и горожан, а в то время стрелять из лука умел каждый, и хорошие стрелки славились в округе, а то и в целой стране.

— Он победит, — уверенно заявил Джиль. — И король возьмёт его в королевские лучники. А потом он отвоюет свой замок и бедные вилланы наконец-то вздохнут спокойно. Уж он-то, я знаю, никого не обидит. — Перегнувшись через стол, хозяин подбавил вина в оловянную кружку Роберта.

— Ему пора идти, — напомнила тётка Марта и вздохнула. — Дороги теперь ненадёжные, нужно успеть дойти засветло.

Тихонько открыв сумку Роберта, она положила в неё изрядный кусок кровяной колбасы.

— Правда, молодой господин, — сказал Джиль. — Торопись, дорога до Рептона ещё неплоха, но около Саулей болото. Не сбивайся с тропинки — пропадёшь. Болотом этим пойдёшь до Трента, а там поворачивай по берегу его вверх через королевский лес и уже не собьёшься до самого Ноттингема.

Весело посвистывая, Роберт с новыми силами опять углубился в лес. Он торопился: путь и правда был ещё далёкий, а в лесах пошаливали не столько даже разбойники, сколько сами королевские лесники. Целыми бандами слонялись они по лесу под предлогом охраны королевских оленей от браконьеров, пьянствовали и пировали буйными толпами в харчевнях, а перепуганные хозяева не смели и спрашивать них платы за съеденное, выпитое и за разбитую глиняную сосуду. Ещё бы: лесники могли не только обвинить любого человека в убийстве оленя в королевском лесу — они могли также донести, что хозяин харчевни будто бы тайно скупает битую дичь. А жестокие законы не знали пощады, если даже только предполагалось, что голодный бедняк застрелил хоть зайца в королевском лесу.

Право короля на дичь, которой в лесах было в тысячи раз больше, чем мог съесть сам король со всеми придворными, было священно. Право бедняка накормить своих голодных детей в глазах закона было бунтом и потрясением основ государства.

Между тем давно уже исчезли последние следы утренней прохлады. Солнце пекло всё сильнее, и даже в густом лесу стало душно. Роберт уже не раз снимал золотистую шапочку и обмахивал ею разгорячённое лицо, как вдруг он остановился и нагнулся с радостным возгласом: тропинка вывела его к прозрачному ручью, который в этом месте образовывал как бы маленький бассейн. На дереве чья-то заботливая рука повесила грубый черпак из древесной коры.

Не обращая внимания на черпак, Роберт бросился на землю и погрузил лицо в прохладную воду: ему казалось, что он способен выпить целый ручей.

— Куда держишь путь, молодой господин? — услышал он вдруг знакомый голос и, быстро вскочив на ноги, обернулся. На другом берегу ручья сидел человек — почти голый, так мало прикрывали его изодранные грубые лохмотья. С палкой в руке он наблюдал за стадом полудиких свиней, бродивших под деревьями.

— Гунт, — в волнении вскричал Роберт. — Что с тобой сталось? И почему на тебе это? — и он с ужасом указал на железный ошейник раба, обвивавший его шею.

Гунт грустно улыбнулся:

— Я говорил людям, что твой дядя не по праву владеет нами. За это меня сначала били плетьми. А потом за мной был долг, небольшой, но я не мог его уплатить без рассрочки. И тогда твой дядя продал меня в рабство и советовал держать меня построже, как опасного бунтовщика. Ну, да господин мой таков, что ему этого и советовать не нужно. — Повернувшись к Роберту спиной, Гунт спустил лохмотья с одного плеча: кровавый рубец шёл по спине.

Роберт уже перескочил через ручей и с радостью обнял его.

— Бежим, Гунт! — воскликнул он. — Ты уйдёшь со мной и мы вместе…

Но Гунт только покачал головой:

— Куда бежать, молодой господин? Меня найдут. А ты? Нашёл ли ты сам защиту в своих делах? А если ещё узнают, что ты укрываешь беглого раба…

Роберт стоял, опустив голову. Правда, что может он сделать для Гунта, пока сам не имеет даже крыши над головой?

— А кроме того, — ещё тише добавил Гунт, — мой господин… барон Гью Гисбурн.

Роберт невольно вздрогнул: опять сэр Гью. Но тут он поднял голову и на лице его засветилась надежда:

— Не горюй, Гунт. Ты знаешь про состязание в Ноттингеме? Я возьму первый приз. И тогда я брошусь к ногам короля и попрошу его — пусть освободит тебя. Он освободит! Ты увидишь!

Лицо мальчика горело волнением. Гунт обнял его.

— Иди, молодой господин, — сказал он. — Ты возьмёшь первый приз. И тогда, если отдадут тебе твои замки и земли, может быть, ты сможешь освободить и бедного Гунта.

— Я освобожу всех! — вскричал Роберт. — Только бы дойти до короля. Я знаю, бароны злы. Но неужели зол и он?

Милю за милей шагал Роберт, полный мыслей о завтрашнем дне. Серебряный королевский рог сверкал перед глазами уже не так ярко — его затмевал образ несчастного Гунта…

— Кто смеет идти через королевский лес? — услышал он вдруг грубый оклик и остановился. Тропинка вывела его на поляну с бархатной травой. Под громадным дубом посередине её на земле стоял бочонок. Его окружали оловянные блюда с кусками жареной оленины, а вокруг лежали и сидели люди в зелёной одежде королевских лесников. Тут же на земле валялись кожаные бутылки из-под вина и рога, служившие бокалами. Красные лица лесников показывали, что охрана оленей оставляла им время и для менее обременительных занятий.

Роберт остановился и положил руку на рукоять кинжала.

— Я — граф Гентингдон, — сказал он спокойно и с достоинством. — А иду в Ноттингем стрелять на приз короля.

От взрыва хохота, казалось, вздрогнул сам старый дуб.

— В Ноттингем! — кричали лесники. — Он идёт в Ноттингем! Дитятко, да давно ли тебя мама кормила?

— А каким концом вперёд летит стрела? — издевались другие.

— Да неужели ты думаешь, что таких сосунков пустят стрелять на приз короля? Бросьте, ведь он даже и лука-то натянуть не сумеет.

Кровь кинулась в голову Роберта. Он сорвал с плеч лук и смело подошёл к старшему из лесников, растрёпанному малому, стоявшему у дуба.

— Бери свой лук, — сказал он. — Бьюсь об заклад, я выстрелю лучше, чем ты!

— Идёт! — закричал лесник и, сорвав с пояса тяжёлый кожаный кошелёк, бросил его на землю. — Твой заклад, сосунок?

Роберт опустил голову. В его сумке нет даже мелкой медной монеты.

— Маленький граф забыл дома свои драгоценности, — издевались лесники. — Ну, ставишь голову. Идёт?

— Идёт! — отвечал Роберт, и заклад его был принят. Роберт знал так же хорошо, как и лесники, что такой заклад не был шуткой. Повесить проигравшего беднягу было для лесников приятным развлечением.

Старший оглянулся, ища цели. И тут великолепный олень, привлечённый необычным шумом, доверчиво выглянул из-за дальних кустов. Попасть в него с такого расстояния было под силу только опытному стрелку.

— Глаз оленя — твоя цель, сосунок, — сказал лесник. — Глаз оленя или твоя голова.

В ответ не раздалось ни звука. Затаив дыхание, все ждали развязки забавной истории. Медленно Роберт потянул стрелу из колчана, незаметно легла она на тетиву… Олень с любопытством вытянул шею — дичь в королевских лесах была, как правило, непуганой.

Раздался свист стрелы — и олень, высоко подпрыгнув, тяжело упал на землю. Лёгкий топот убегавших ланей заглушил дикий рёв искреннего восторга.