Андреас Эшбах - Идеальная копия: второе творение

• Название: Идеальная копия: второе творение
• Автор: Андреас Эшбах
• Издательство: Гелеос
• Жанр: Триллер
• Год: 2006
• ISBN: 5-8189-0559-4

Новый интригующий роман знаменитого немецкого писателя Андреаса Эшбаха.

«Клоны среди нас», – утверждает Эшбах. И это еще полбеды. Куда хуже выяснить, что ты сам являешься клоном. В новом триллере Андреаса Эшбаха фантазия сливается с реальностью. И так убедительно, что уже не знаешь, верить или сомневаться!

---

Андреас Эшбах Идеальная копия Второе творение

Глава 1

– Так вот, что насчет этого вечера, – сказал отец Вольфганга, – прежде, чем мы отправимся, я хотел бы кое-что тебе рассказать. – Он копался в выдвижном ящике комода. – Юлия, – прокричал он в сторону ванной, – где мои запонки?

Из ванной послышалось что-то невнятное в ответ.

– Что же? – спросил Вольфганг.

Он уже полчаса стоял полностью готовый к выходу: отдраенный щеткой пиджак, начищенные до блеска туфли, волосы тщательно уложены и приглажены. Он переминался с ноги на ногу, больше всего на свете мечтая уже давно быть в пути.

– Юлия, – повторил доктор Ричард Ведеберг. Из-за огромной гривы седых волос коллеги прозвали его Бетховен. – Я ищу мои запонки, те самые, перламутровые.

Дверь ванной открылась, выпуская облако лавандового пара:

– Либо они в комоде, в выдвижном ящике, – устало сказала мать Вольфганга, – либо…

– В комоде их нет.

– Тогда поищи в кабинете.

– Но откуда моим запонкам взяться в моем…

– Просто поищи. – Дверь захлопнулась.

Вольфганг наблюдал, как отец с недовольной миной удалился в кабинет и вернулся с парой запонок.

– Итак, – удовлетворенно сказал он, – они были в кабинете. – Он встал перед большим зеркалом и принялся возиться с рукавами своей рубашки. – Так вот, что касается концерта сегодня вечером, тебе следует знать, что этот виолончелист, Хируёки… Юлия, – крикнул он снова, – не знаешь, где мой галстук? Темно-красный, шелковый?

Снова открылась дверь ванной и наружу снова повалил лавандовый пар.

– Вернее всего у тебя в кармане.

– И правда, вот и он.

Вольфганг закатил глаза. Если так будет продолжаться и дальше, они точно опоздают. Достаточно обыкновенной пробки на шоссе, и они приедут к окончанию концерта.

– Хируёки Мацумото, – продолжил он имя, которое начал произносить отец.

– Ему ведь только семнадцать, знаешь, – продолжил тот, полностью сосредоточившись на своем галстуке. – Вундеркинд, так о нем, по крайней мере, пишут в газетах. Впрочем, газетчики всякого рады назвать вундеркиндом. В любом случае он из очень древнего и знатного японского рода, состоящего в дальнем родстве с императорским домом. Всего семь месяцев назад он давал свой первый публичный концерт, а теперь уже выступает с мировым турне.

– Ого, – непроизвольно вырвалось у Вольфганга. Дело в том, что он и сам с раннего детства играл на виолончели. Учитель уверял, что у него есть настоящий талант. Карьера классического музыканта считалась делом решенным.

– Ты же знаешь, я глубоко против того, чтобы детей лишали детства ради будущей карьеры. Но искусство такое дело, которому следует посвятить всю жизнь. Особенно это касается музыки. Тут требуется основательное образование, – продолжал отец. Он подошел к сыну и улыбнулся, глаза его светились. – То же ждет и тебя. Вскоре тебе придется выступить на публике. И она будет носить тебя на руках, как этого молодого японца.

Вольфганг почувствовал, как во рту у него все пересохло от волнения.

– Ты правда так считаешь?

– Ни капельки не сомневаюсь, – подтвердил отец, – сегодня вечером ты сможешь заглянуть в свое собственное будущее.

Он и не догадывался, как он был прав и как вместе с тем ошибался.

На другом конце города, в темной, провонявшей дымом пивной, где никто ничем не интересовался, кроме содержимого собственной кружки, встретились двое мужчин.

Первый был худощавый, почти тощий бородач c выдающимся носом и тонкой сеткой острых морщинок вокруг глаз, хотя на вид ему было всего около тридцати. Он пододвинул своему собеседнику листок с парой еле разборчивых каракулей.

– Парня зовут Вольфганг Ведеберг, – сказал он, – вот адрес, школа, в которую он ходит, и все остальное.

Второй мужчина – коренастый человек со слегка припухшим лицом, взял листок и пробежал его глазами.

– Только слежка? – спросил он.

– Только слежка. И фотографии. Он не должен вас заметить.

Коренастый сложил листок вчетверо и засунул его в карман своей темно-серой рубашки.

– Я зарабатываю на жизнь, – сказал он и потянулся за своей кружкой пива, – тем, что никто меня не замечает.

Концерт проходил в настоящем роскошном замке. Они прошли по мягким красным коврам, вверх по широким лестницам с мраморными перилами, сквозь большие светлые комнаты, полные золота и празднично одетых гостей. За длинными столами, покрытыми белыми скатертями, суетились молоденькие девушки-официантки, доверху наполняя бокалы с шампанским, а за тихим рокотом человеческих голосов можно было слышать многообещающую какофонию оркестра, настраивающего музыкальные инструменты.

Вольфганг украдкой поглядывал на мать. В этот вечер она была свободна, как никогда, и казалась почти счастливой. В темном вечернем платье, с длинными блестящими черными волосами и в скромном жемчужном ожерелье на шее, она была действительно прекрасна. До замужества мама была профессиональной певицей, изучала музыку и пела в небольшом концертном зале в Берлине. И хотя она и отрицала это, Вольфганг все равно подозревал, что она до сих пор сожалеет о брошенной после его появления на свет музыкальной карьере.

Отец тоже выглядел настолько величественно и великолепно в своем парадном смокинге, что его можно было принять не за слушателя, а за главного дирижера. Полный нетерпеливого ожидания, он расхаживал по зале, то и дело привечая знакомых, и как только прозвенел второй звонок, сказал:

– Скоро начнется. Надо занять свои места.

Достойные мужи в длинных мантиях взирали с портретов в тяжелых рамах, как, пробираясь к своим местам сквозь длинные ряды стульев, не торопясь, рассаживаются гости и утихают разговоры после третьего звонка. Конферансье приветствовал публику, представил дирижера, подождал, пока стихнут вежливые аплодисменты, а затем объявил:

– А теперь, уважаемые дамы и господа, восходящая звезда на музыкальном небосклоне… юноша из страны Восходящего Солнца, Хируёки Мацумото, которого многие называют Пабло Касальсом двадцать первого века… Поприветствуем его вместе!

Зал буквально взорвался аплодисментами. Хлопал и отец, заговорщицки кивая Вольфгангу. Вольфганг не хлопал, он наблюдал, как худой юноша со светлой виолончелью в руках вышел на сцену и поспешил к центру, к своему месту, слева от дирижера.

От волнения Вольфгангу стало жарко. Одна мысль, что и он когда-нибудь… и, может быть, очень скоро… была захватывающей! А аплодисменты, казалось, никак не желали смолкать. Как это ни было глупо, но Вольфгангу всерьез представлялось, что все эти овации предназначались ему, и он почувствовал, как краснеет. Господи мой Боже!

Дирижер поднял палочку, призывая зал к тишине.

– Смотри внимательно, – шепнул ему отец, все еще одним из последних продолжая хлопать.

Публика затихла. Началась прелюдия, тихая как дуновение ветерка, только намек на будущие мотивы.

Хируёки приготовил смычок и сосредоточился в ожидании своей партии.

А затем молодой японец взял первый звук. И этот звук подействовал на Вольфганга, как электрический шок.

Тем же вечером бородач вернулся в свою комнату в гостинице, снял пиджак, понюхал его и, состроив гримасу отвращения, повесил на вешалке на открытое окно. Потом он рухнул на постель, достал из кармана листок с номером телефона, который передал ему портье, взял с прикроватной тумбочки телефонный аппарат и набрал номер. Заслышав в трубке гудки, он откинулся на кровати и уставился в потолок.

На том конце взяли трубку. Чей-то голос пролаял:

– Да?

– Конти, – сказал мужчина на кровати.

– Томмазо, – прозвучало нечто среднее между криком и стоном. – Вы хоть иногда включаете мобильный? Я целый вечер пытаюсь вас найти.

Бородач невозмутимо изучал узор из светлых пятен на потолке.

– Ну вот вы меня и нашли. – Несмотря на иностранное имя, его немецкий был безупречен.

Пыхтение в телефонной трубке продолжалось.

– Черт побери, Томмазо, вы ведете себя так, как будто в нашем распоряжении все время мира. Вы хоть можете себе представить, что здесь происходит? Редакторы меня поедом едят. Другие газеты тоже заинтересованы в этой истории, это вы, надеюсь, понимаете?

– Конечно, – сказал бородач, медленно скидывая ботинки. – Но другие газеты ничего не знают о Ведеберге.

– И мы должны это использовать! – взревела трубка. – Нам надо опубликовать этот материал как можно скорее. Первую полосу, Томмазо, вы получите первую полосу, только пошлите мне наконец хоть что-нибудь, что можно было бы на нее поместить!

– Сначала я должен быть абсолютно уверен в своей информации.

– Боже ж…! Да что с вами такое, я не знаю. Работать с вами всегда было мне только в радость, но сейчас вы ведете себя исключительно… нет, лучше промолчу. Из распоследней афганской дыры я получал от вас больше информации, чем из Шварцвальда. Томмазо, какая муха вас укусила?