Шарль Монселе - Женщины-масонки

• Название: Женщины-масонки
• Автор: Шарль Монселе
• Издательство: ОГИЗ
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1993
• ISBN: 5-88274-012-6

Возникшее в начале XVIII пека в Англии религиозно-этическое движение – масонство – получило распространение во многих странах. Эта тайная организация ставила своей целью объединение людей на основе равенства, взаимопомощи и верности. В масонские ложи женщин не принимали, и с течением времени женщины создали свои масонские ложи.

В романе «Женщины-масонки» Шарля Монселе (1825-1888), известного французского романиста, талантливого восприемник литературных принципов А. Дюма, речь идет о тайной организации женщин-масонок, незримо опутавшей своей страшной сетью всю Францию – от великосветских салонов до рабочих кварталов. В эту сеть, добровольно или волею судеб, попадают герои романа. Всевозможные приключения, любовные истории, заговоры, поединки составляют содержание книги. Весь роман пронизан мотивом женской мести, которую осуществляет эта мощная масонская организация.

На русском языке произведение Шарля Монселе печатается впервые.

---

– Вы поступили жестоко!

– Что вы хотите! Меня начало раздражать это дружное сопротивление… Самый благоразумный из этих чудаков согласился принять мое приглашение лишь при том условии, что он приведет с собой жену, тещу и двух детей, дабы они могли разделить с ним трапезу. Я повернулся к нему спиной. Однако мой аппетит уже не позволял мне медлить. Потеряв терпение, я прямиком направился к рассыльному, стоявшему на углу; это был почтенный савойяр в зеленой бархатной куртке.

– Хочешь пообедать со мной? – резко спросил я.

– Охотно, сударь, если платить будете вы,– с радостью ответил он.

– Тогда идем сей же час!

– Извините, но я не могу покинуть свой пост до вечера. Я все едино что часовой на посту, а это дело священное. Черт возьми! В моем квартале мне доверяют, а стало быть, обмануть доверие клиентов я не могу.

– Но ведь до вечера еще два часа!– воскликнул я.

– Возможно. И за это время мне могут дать какое-то поручение: либо чемодан донести, либо проводить куда-то приезжего, и я потеряю службу в гостинице. Делу время, потехе час.

– Попроси, чтобы кто-нибудь тебя заменил.

– Не могу, сударь. Я очень огорчен, но в эти два часа я отсюда не уйду.

– Ты выпьешь шампанского!

– Превосходно, только вечером.

– Ты будешь есть все, что захочешь!

– Отлично, только через два часа. Э! Два часочка пройдут незаметно, сударь, и вы еще нагуляете аппетит

– Ну уж нет!

– Нет так нет; стало быть, и говорить не о чем.

Мое замешательство достигло предела; наконец я решил, что нашел наилучший выход из положения.

– Послушай,– сказал я,– ты же и мечтать не можешь, что за эти два часа ты получишь больше четырех поручений; будем считать, что за каждое из них ты получишь по три франка; это составит двенадцать франков, верно? Вот тебе луидор, покидай свой пост и идем обедать.

Тут мой савойяр покраснел от гнева.

– Я беру деньги только за работу!– вскричал он.– Не желаю я брать деньги за развлечения! Если вам нечего больше делать, кроме как потешаться надо мной или унижать меня, то ступайте своей дорогой!

– Ах, черт побери,– сказал я, тоже обозлившись,– я имею право дать тебе любое поручение, коль скоро я тебе плачу. Ступай за мной!

Тут я схватил его за шиворот.

– Эй, сударь, без рук! – сказал он.– А не то придется мне вас отдубасить!

– А мне придется тебя образумить!

– Что ж, по рукам!

И тут мы у всех на глазах принялись колотить друг друга по-боксерски, как это делалось в добрые времена лорда Сеймура, в челюсть, в грудь, и так, и этак. В конце концов мы расстались. Судьба была против меня. Я ушиб палец, и обедать мне пришлось в одиночестве.

– Да уж, действительно, вас постигла неудача,– заметил слушавший вполуха Иреней.

– Из всех моих неудач это была самая унизительная по своей незначительности,– подхватил господин Бланшар.– Но, как правило, все мои начинания завершаются успешно. Мир, плохо подготовленный к стихийному нападению, оказывает мне лишь невольное сопротивление, рождаемое удивлением. А знаете, как возникла у меня эта решительность, эта отвага?

– Честное слово, не знаю.

– Ее породила чрезмерная застенчивость.

Иреней сделал три-четыре затяжки и промолчал. У него возникло опасение, что его собеседник потешается над ним.

– Ни один человек не страдал так, как я, от этой проклятой застенчивости, отравившей мне детство и юность,– продолжал господин Бланшар.– Дикость юного Руссо, ребячества юного Стерна не идут ни в какое сравнение с этой странной болезнью, переполнявшей меня скорбью и отчаянием. Как это ваши врачи до сих пор не удосужились написать книгу о застенчивости? Им, должно быть, неизвестно, что среди всего прочего это предвестник самоубийства, безумия или преступления. До двадцати пяти лет я жил с этой необъяснимой болезнью, с этой проказой, и рассказ о том, какие сверхчеловеческие усилия я приложил, чтобы от нее избавиться, занял бы несколько книг. Ах! Люди думают, что физиологией объясняется все на свете! А я становился красным, как заходящее солнце, от одного слова, сказанного по моему адресу; у меня сжималось горло, и я не мог выдавить из себя ни единого звука в ответ на самый пустячный вопрос, и вот я заставил себя говорить в самом многочисленном и в самом значительном обществе. Один взгляд женщины приводил меня в замешательство, прикосновение ее платья обращало меня в бегство, и вот я вменил себе в обязанность смело идти женщинам навстречу, смело глядеть им в лицо, хотя бы к горлу у меня подступали слезы; брать их за руку и даже сжимать им пальцы, хотя бы я при этом умирал от стыда!

И чем большим было удивление, которое вызывали мои неожиданные поступки, тем больше я радовался моей победе над самим собой. Я готов был плакать кровавыми слезами, у меня бывали судороги и спазмы, но я неуклонно шел своим путем, неумолимо побеждая себя. Не раз я терял сознание, не раз моя природа брала верх над моим мужеством, но, по крайней мере, я не сдавался без упорной борьбы.

– В первый раз мне описывают застенчивость столь яркими красками,– сказал Иреней.

– Не было таких безрассудных поступков, которых я бы не совершил в ту пору, чтобы укротить эту странную, трагическую болезнь, каковая бесцельно меня мучила, бесполезно истощала всю мою энергию, лишала меня воли; я не сомневаюсь, что немало сильных людей, для которых застенчивость была сущей пыткой, погибли из-за нее. Представьте себе: знать, что твоя голова полна мыслей, сердце полно чувств, быть способным на любое геройство, на любое доброе дело, на любой замысел, на любое приключение, знать, что наедине с самим собой, перед зеркалом, ты изящен, как Моле[10] или Бруммел[11], воспламеняться своими монологами… но стоит появиться одному-двум человекам, и ты пуст… совершенно пуст!… Обладать самыми редкими способностями и быть не в состоянии тронуть пружину, приводящую их в действие! Это больше чем смехотворно, это ужасно.

И поверьте мне: человеку, задушившему свою застенчивость, ничто в мире не страшно. Я только что говорил вам о безрассудных поступках, которые я совершал, чтобы достичь этой цели. А знаете ли вы, что мне случалось войти в первый попавшийся дом, постучаться там в первую попавшуюся дверь, попасть к незнакомым мне людям, сесть и говорить все, что мне приходило в голову?

Да, воля – это не пустое слово, я делал самые разные опыты, и я понял, чего стоили Талейрану его холодное лицо и ледяная улыбка. Я разрушил преграды, которые терпеливо и коварно воздвигала застенчивость между мной и людьми.

В то время, как господин Бланшар произносил этот монолог, Иреней высунулся в окно.

Он внимательно следил за двумя лодками, которые как будто направлялись к «Гостинице для всего мира и для иностранцев».

Видя, что его не слушают, господин Бланшар несколько минут молча смотрел на Иренея, затем подошел к нему и легонько тронул его за плечо, как это делают, желая разбудить человека.

– Ах, простите!– вскричал сконфуженный Иреней.

– Вы рассеяны,– сказал господин Бланшар.

– Извините меня. Если бы вы знали…

– Что знал?

– Смотрите: видите вы эти две лодки?

– Да, они плывут рядышком и, по-видимому, собираются пристать здесь.

– Так вот: возможно, что в одной из этих лодок находится моя жизнь.

– Вы говорите серьезно?

Вместо ответа Иреней повернулся к господину Бланшару и протянул ему свою пылающую руку.

– Ах, вот оно что! – сказал господин Бланшар, в свою очередь, высовываясь в окно.– А ведь одна из этих лодок принадлежит гостинице.

– Вы в этом уверены?

– Еще бы, черт побери! Часа два назад она увезла отсюда очень хорошенькую молодую женщину и сопровождавшего ее молодого человека. Я столкнулся с ними на лестнице и услышал: «Вы все так же страдаете, Марианна?»

– Марианна!

Повторив это имя, Иреней уже не сводил глаз с двух точек, проводивших две борозды на воде.

Господин Бланшар, стоя позади него, ожидал развития событий.

– В самом деле, я узнаю гостиничную лодку,– пробормотал Иреней.– Но в таком случае это очень странно…

– Что же тут странного?

– То, что, если я не ошибаюсь, другая лодка принадлежит графине д'Энгранд.

– Графине д'Энгранд?

– Да, теперь я разглядел голубую полосу.

Они разом смолкли, а между тем два суденышка по-прежнему шли параллельно друг другу.

До берега было уже совсем близко.

Тут Иреней вздрогнул.

– Ах, Боже мой!– воскликул он.

– Что случилось? – спросил господин Бланшар.

– Разве вы не видите что-то белое на дне вон той лодки?

– Постойте… Да, вижу. Похоже, что это женщина… женщина в обмороке.

– Это, конечно, Марианна! С ней случилось какое-то несчастье! Идемте! Идемте!

И он вне себя бросился вон из комнаты.