Элоиза Джеймс - Избранница герцога

• Название: Избранница герцога
• Автор: Элоиза Джеймс
• Издательство: ACT, Астрель, Полиграфиздат
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-17-074837-2, 978-5-271-37983-3, 978-5-4215-2641-4

Герцог Вильерс и Элинор Монтегю не подходят друг другу, как только могут не подходить мужчина и женщина.

Легкомысленный повеса, душа компании, любимец женщин — и острая на язык, эксцентричная особа, которую в свете называют «синим чулком». У них нет и не может быть совместного будущего.

Но что, если они полюбили друг друга с первого взгляда? Полюбили страстно и безоглядно — и готовы пойти на все, чтобы быть вместе?

---

— Она всегда была такой.

— Сколько бесценного времени мы потратили на эти пустые беседы и хорошие манеры! — заметил он.

Сквайр Фестл был высоким и худощавым и пудрил свой парик так сильно, что начинался легкий снегопад, когда он поворачивался или раскланивался. Его меланхоличный взгляд напомнил ей Ойстера в тот момент, когда тот получал шлепок за лужицу в доме. Супруга была гораздо выше его и шире в плечах.

«Удивительно, — подумала Элинор, — что эти добропорядочные скромные люди, никогда не выезжавшие из своей глуши, произвели на свет такого романтического красавца, как сэр Роланд».

— Позволь представить тебе сэра Роланда, дорогая, — сказала Лизетт. — Уверена, тебе это будет приятно, наш дорогой Роли-Поли, мы все так зовем его. Когда он был маленьким, то был добрым и толстым. Не соблаговолите ли сопроводить леди Элинор к столу, дорогой Роли?

За это детское прозвище он тут же наградил ее вежливо ненавидящим взглядом. Лизетт была права относительно его римского носа и подбородка. Но она забыла сказать, какой чарующей может быть его улыбка. Ей действительно было приятно смотреть на него, а ему — на нее.

— Как жаль, что мы не встречались раньше, — произнес он. — Но может быть... нет, вы бывали когда-нибудь в «Олмаке»?

— Я нахожу эти приемы весьма скучными, — ответила Элинор, хотя и бывала там, в прошлом сезоне по средам. Но кто мог узнать в ней, теперешней, ту, которую он мог встретить тогда?

— Я понимаю вас, — кивнул Роланд, застенчиво поглядывая на ее декольте. — Расскажите, как вы любите развлекаться, леди Элинор, — спросил он, покраснев от смущения. — Я не имею в виду ничего недостойного...

Энн ответила за нее с другого конца стола, нарушив таким образом этикет. Впрочем, это не был званый ужин.

— Леди Элинор развлекается тем же, чем все остальные леди.

Вильерс едва сдержал смех. Энн выпила слишком много пунша.

— И чем же она развлекается? — спросил Роланд, явно заинтригованный.

— Разглядыванием мужчин, — ответила Энн. — Они бывают весьма занятными.

Элинор улыбнулась ему. Он был молод и свеж, как бархатный персик, и жаждал любовных приключений. Она видела, что он не сводит глаз с ее декольте. Она чувствовала себя взрослой женщиной рядом с ним. Это было совсем новое для нее ощущение, не то, что с Гидеоном или Вильерсом.

— Я пытаюсь отгадать, почему вы не замужем, — произнес он.

Она замерла на миг от такого прямого вопроса. Если она начнет старую песню о своих нелепых требованиях к избраннику, ему станет скучно. Если скажет, что помолвлена с Вильерсом, — конец флирту.

— Расскажите мне лучше, что вы делаете, когда вам хочется развлечься, сэр, — сказала Элинор.

— О, я ведь писатель. Строчу день и ночь, пишу стихи. У меня такое чувство, будто мы с вами встречаемся уже не в первый раз, леди Элинор. Как будто мы давно знакомы. Мне кажется, это потому, что у нас с вами много общего.

— Не исключено, — поощрила его она.

— Я пишу поэму, — сказал он, отбросив темную прядь, упавшую ему на глаза. — Вам когда-нибудь приходилось читать стихи Ричарда Барнфилда?

— Я редко читаю стихи, — призналась Элинор. — Иногда обращаюсь к сонетам Шекспира.

Взяв ее бокал с шампанским, он поднес его к ее губам.

— Шекспир, конечно, прекрасен, но весьма старомоден, — изрек он. — Я предпочитаю более волнующий и открытый стиль: «Ее губы, подобные лепесткам алой розы, коснулись края чаши и сделали воду сладкой...»

— Очень мило, — сказала она. — Вы сочинили это прямо сейчас?

Он усмехнулся, разглядывая ее:

— Я мог бы солгать, сказать, что сочинил сейчас, но не хочу вам лгать. — Он снова наклонил к ее губам бокал. — Мед иблийских пчел по сравнению с этой жидкостью, в которую ты окунула свои губы, покажется горьким.

— Что это за Иблия? — заинтересовался Вильерс.

— Это где-то на Сицилии, — ответил Роланд.

Элинор растерянно моргнула, она уже почти увязла в той сладкой паутине, которую он сплел вокруг нее.

— Вы непременно должны прочесть мне всю оставшуюся часть поэмы, — сказала Элинор.

— Боюсь, она не предназначена для этого ужина, — ответил Роланд, коснувшись ее запястья. — Вы знаете, леди Элинор, эта голубая вена... она ведь ведет к вашему сердцу.

— Да? Но как же мне узнать всю вашу поэму, сэр Роланд?

— Я тоже хотел бы ее узнать, — снова вмешался Вильерс.

Роланд отдернул руку от ее запястья так поспешно, словно обжегся. Элинор с досадой взглянула на Вильерса.

— Эта поэма является моей свободной версией «Ромео и Джульетты», — сказал Роланд. — Я не хочу читать ее здесь, потому что очень многие находят поэзию скучной. Все мои домашние находят скучной мою поэму.

— Слишком витиеватый стиль, — сказал сквайр Фестл, — слишком цветисто на мой вкус, хотя его и публикуют.

— Публикуют? — негодуя переспросила герцогиня Монтегю.

— Вы незнакомы с литературным миром, — ответил ей сквайр, — поэтому вас удивляет, что люди из общества публикуют свои стихи. Те, кто публикует свои поэмы, вовсе не стыдятся этого. Стыдно быть неопубликованным и непризнанным.

— Хм-м, — выдавила из себя герцогиня вместо ответа.

— Мой сын был посвящен в рыцари в прошлом году за свою поэму, — с гордостью продолжил сквайр.

— Настоящий трубадур, — сказал Вильерс, оставляя всех гадать, похвала это или оскорбление.

— Роланд сочинил чудесную элегию на смерть принца Октавиуса в прошлом году, — пояснил сквайр. — Королю она так понравилась, что он вызвал Роланда в Букингемский дворец и посвятил в рыцари.

Роланд застенчиво опустил свои длинные, загибающиеся вверх ресницы, которые с самого начала заметила Элинор. Он был чуть более застенчив, чем ей бы хотелось. Энн предупреждала ее, что она должна обуздывать свои желания. Но она, вероятно, переусердствовала с шампанским. А чуть раньше еще и с ромовым пуншем.

— В таком случае почитайте нам что-нибудь, — милостиво предложила герцогиня, смягчившись. — Но только не про принцессу Амелию, не хочу слышать ничего печального, — предупредила она.

— Могу предложить вам отрывок из «Ромео и Джульетты» — сцену, когда он карабкается в ее окно, — сказал Роланд, взмахнул рукой и слегка задел Элинор. — «Приходи, пока пение жаворонков не возвестило о конце ночи», — говорит Джульетта. А он отвечает, что приготовил лестницу из алого шелка, увитую жемчугом, чтобы подняться к ней.

— И это все? — спросила герцогиня, когда он замолчал.

— Все, что я помню, — ответил Роланд.

— Это восхитительно, шелковая лестница, увитая жемчугом, — похвалила герцогиня. — Мне это близко, у меня есть алый чепец, расшитый жемчугом. — Она обернулась к сквайру: — Но вас не смущает, что это сочинение отдает лавкой какой-нибудь модистки?

— Ничуть, мой сын — поэт, весьма известный в высших кругах, он лучше знает, как надо писать поэмы. Мне пока не приходилось краснеть за него.

— То же самое я могу сказать о моих дочерях, — сказала герцогиня, посмотрев на малиновый наряд Элинор и почти такого же цвета лицо. — Дочь моя, сколько шампанского ты выпила? Не пора ли остановиться?

— Не так много, как я, объявила радостно Энн и обернулась к Лизетт: — Дорогая, не могла бы ты приподняться, чтобы я могла выбраться из-за стола, не свалившись под него?

— О, я охотно присоединюсь к тебе, — воскликнула Лизетт, — еда меня не интересует!

— Весьма грациозная птичка, — улыбнулся ей Вильерс.

— Ваша поэма прекрасна, — обратилась Элинор к Роланду, бросив недовольный взгляд на Вильерса.

— Она еще не проработана как следует, в таком виде я не могу опубликовать ее, — ответил Роланд. — Она чересчур витиевата и цветиста, как отметил мой отец.

— Может быть, стоит убрать жемчужины с этой лестницы? — решилась предложить Элинор. — Это не только разорительно, но еще и неудобно. Все равно, что поставить на горох.

— Их можно еще и раздавить, если вес большой или перегрузился выпивкой, — заметил Вильерс. — Это про Ромео написано, «толстый коротышка с одышкой»? Ах, нет, это, кажется, про Гамлета.

Роланд окинул его недружелюбным взглядом:

— Поэзия стоит выше реальности и не нуждается в правдоподобии. Шелковая лестница — это символ страстных желаний.

— Я понял, но меня все же заинтересовало то, как бы это выглядело на самом деле, — не унимался Вильерс. — Клеопатра толкла жемчуг в ступке и выпивала его с вином, чтобы прибавить себе красоты. Значит, раздавить его не сложно.

— Не думаю, — сказала Лизетт. — Впрочем, у меня есть превосходное ожерелье, надо будет попробовать.

Вильерс рассмеялся, глядя на нее:

— Вы большой оригинал, леди Лизетт.

Роланд наклонился к уху Элинор.

— Я рос рядом с леди Лизетт, — сообщил он ей. — Вам известно, что мой брат помолвлен с ней? Это случилось, когда оба они еще лежали в своих колыбельках. Кто знал тогда, что у нее окажется не все в порядке с головой? Если эту помолвку разорвать с нашей стороны, мой отец должен будет выплатить сумму ее приданого. У него этих денег нет. Именно поэтому Ланселот никогда не возвратится под родной кров. Он уехал шесть лет назад. Иногда он пишет нам, надеясь узнать, что она влюбилась в кого-то и сама разрывает помолвку. — Он вдруг схватился за спинку кресла Элинор, вытягивая шею. — Так, приближается самый сумасбродный момент, сейчас она прикажет колоть свои жемчужины.