Александр Гусев - Гневное небо Испании

• Название: Гневное небо Испании
• Автор: Александр Гусев
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1973

Автор книги — один из прославленных летчиков-истребителей — вместе с другими советскими летчиками-добровольцами сражался с фашистами в небе Испании в 1937–1938 гг. Эскадрилья, а затем истребительная группа, которыми он командовал, мужественно прикрывали население испанских городов и сел от налетов фашистской авиации, наносили ощутимые удары по мятежникам и интервентам. Воспоминания Героя Советского Союза А. И. Гусева воссоздают картины жестоких схваток в воздушных боях с фашистами на Сарагосском, Теруэльском и Арагонском фронтах. Автор рассказывает о боевой дружбе с авиаторами Испании, о том, как наши командиры и летчики-добровольцы вырабатывали новые тактические приемы боевых действий истребительной авиации. В книге немало страниц посвящено воздушным бойцам, командирам авиационных частей и подразделений, советским военным советникам в Испании, чьи имена известны в нашем народе и во всем мире.

---

Михаил Викторович продолжал свое:

— Я на фронте с первого дня войны, многое успел повидать. И раньше бывало, что после напряженного воздушного боя не все летчики приходили на свой аэродром — на другие, ближние садились. Причин для этого сколько угодно.

— Какие же? — не вытерпел кто-то из ребят.

— Да хоть такая… Растерялся после трудного первого боя, пристроился к другой группе. У второго самолет поврежден. Видит — не дотянуть до своего аэродрома. Поневоле садится на ближайший.

— Это точно, — поддержал Николай Иванов начальника штаба. — Вот у нас в эскадрилье месяц назад такой случай был…

Николай с жаром начал рассказывать о благополучных возвращениях пилотов, которых давным-давно считали погибшими. На примеры он не скупился. Однако мне подумалось, что подобные истории очень приятно слушать, когда рядом с тобой уже сидит товарищ, за чью судьбу ты так сильно волновался… Но сердцем я искренне поверил словам Николая. Не водилось за ним лжи даже в утешение. Приободрились и ребята. Слова старых и бывалых воинов поддержали в нас надежду.

Михаил Викторович напоминает мне, что пора звонить на КП ВВС.

Докладываю Птухину о воздушном бое, состоянии летчиков, повреждении материальной части. Сообщаю и о том, что трое пилотов не вернулись на базу. С нетерпением жду, что скажет Евгений Саввич. Ведь ему с КП должно было быть хорошо видно, какие самолеты подбиты, а кто ушел с поля боя только поврежденным.

Но Птухин ничего не сказал. Я услышал, как он тяжело вздохнул. От этого вздоха меня бросило в жар. Затаив дыхание, жду ответа. Сажусь на пододвинутый Кригиным стул и ладонью прикрываю глаза, в которых продолжают плыть темные круги.

— Гусев, — послышалось наконец в трубке, — на аэродроме в Каспе приземлились двое ваших — Ильин и Базаров. Летчики здоровы. Самолеты имеют пробоины. Ремонт займет несколько часов.

— Спасибо, Евгений Саввич! А Микулович? Что известно про Микуловича? Где он? Вы знаете?

— Да, знаю… Микулович… погиб.

— Что? — переспросил я и почувствовал, что к горлу подкатил тяжелый ком.

— Видимо, Андрей был убит в воздухе. Он не выводил машину из пикирования. Повторяю: никаких попыток вывести самолет из пикирования не предпринимал… Ты слушаешь, Александр Иванович?

— Да…

— Так вот, — вздохнул Евгений Саввич, — передай летчикам… Да и сам тоже не падай духом. Очень жаль Андрея… Только ведь ехали вы на войну. Понятно?

— Да, это ясно.

— На войне без потерь не обойдешься. Нет борьбы без потерь.

— Верно, Евгений Саввич.

— Часа через четыре мы с товарищем Мартином приедем к вам. Проведем разбор. Все.

Кладу телефонную трубку. По разговору, по моему расстроенному виду пилоты, находившиеся около КП, поняли, что произошло с Микуловичем. Сдерживаясь, Кригин смахнул слезу с одной щеки, с другой. Гляжу на ребят, и они отводят взгляды, прячут накипающие слезы. Механик Микуловича, его верный товарищ Мануэль, вдруг прижал кулаки к лицу, медленно опустился на землю и разрыдался.

Непонятно, странно как-то, что мы никогда не увидим спокойного до застенчивости и улыбчивого Андрюшу Микуловича, парня из Орши. В восемнадцать лет он по спецнабору ушел с первого курса Московского университета в Сталинградскую школу летчиков. Коммунист Андрей очень гордился отцом — машинистом-наставником, которого одного из первых в нашей стране наградили орденом Ленина. Гордился он и тем, что его зачислили добровольцем в Испанию. Он был хорошим летчиком… И вот первый тяжелый бой. Ребята говорили, что видели, как он рванулся наперерез «фиату», атаковавшему кого-то из группы Серова. Ринулся вниз, атакуя противника, но был перехвачен очередью другого «фиата» и не вышел из пике…

Андрюша у каждого из нас — в сердце. Друга тяжело терять. Но руки опускать нечего. Ради его памяти крепче будем бить врага!

Летчики понимали меня. Вглядываясь в их лица, я встречался с твердыми взглядами — взглядами товарищей, готовых заставить врага дорого заплатить за потерю друга. И я сказал:

— Андрей Микулович — наша потеря в бою… Мы должны научиться стискивать зубы, когда постигнет нас тяжелая утрата. Наша обязанность — продолжать борьбу не на жизнь, а на смерть. Научиться побеждать опытного, хитрого, опасного и сильного врага. От каждого потребуется все умение, все силы, физические и моральные, а может, и жизнь до последнего дыхания, до последней капли крови. Наша память о тех, кто погиб, — наши победы над врагом. Когда в любом воздушном бою мы будем уничтожать противника, сбивать самолеты врага, тогда со спокойной совестью сможем сказать — мы сделали все во имя памяти наших друзей.

Говорил я, как мне показалось, долго. Возможно, сумбурно. Но я говорил не только товарищам, но и самому себе.

Импровизированный прощальный митинг продолжался. Выступали многие. Инженер Лопес от имени испанских товарищей сказал:

— Мы, инженеры, техники, постараемся, чтобы самолеты всегда находились в состоянии полной боевой готовности.

Сказал свое слово и председатель партийного землячества Иван Панфилов:

— Мы заверяем командование — будем воевать, как воюют наши товарищи, прибывшие раньше, как дерутся экипажи штурмовиков. Пока живы, пока глаза видят небо, а в руках есть сила, пощады фашистам не будет!

— Точно, Ваня! — воскликнул Виктор Скляров, чубатый гигант из Воронежа. — Попадись мне в следующий раз «макаронник», испортивший фасад моего самолета, я ему покажу кузькину мать!

И Скляров, что стало сил, а их ему не занимать, хлопнул об землю перчатками.

— Ты, Витя, не горячись, — сказал Панфилов, — пока не ты ему, а он тебе показал эту кузькину мать. Если мы в следующий раз будем «ловить бабочек», то они снова могут нас познакомить с этой самой «мамой».

Почти все самолеты в эскадрилье требовали ремонта. Командование сообщило, что вылетов больше не будет. Только одно звено дежурило на всякий случай в готовности № 1.

К исходу дня к нам, как и было обещано, приехали Евгений Саввич и Филипп Александрович.

Перед началом разбора боя почтили память Андрюши Микуловича.

Евгений Саввич начал свое выступление с оценки воздушной обстановки, сложившейся к началу боя. Ему, наблюдавшему с КП ВВС всю картину схватки, многое было виднее. Мы не знали, например, почему оказались в западне. Нам казалось, что подошедшая вторая группа «фиатов» появилась у места схватки случайно. На КП же видели, что одна группа «фиатов» — пятнадцать машин — направлялась к фронту, к району нашего патрулирования, на одной с нами высоте. Вторая группа «фиатов» шла выше первой на 800-1000 метров и сзади нас, со стороны солнца. Обе эти группы, насчитывавшие 35–40 машин, являлись самолетами «очищения воздуха». Вслед за ними, с разрывом в одну-две минуты, двигались к фронту бомбардировщики.

Расчет противника был прост. Меньшая (первая) группа привлекает к себе внимание республиканских истребителей прикрытия наземных войск, иными словами, наше внимание. Мы должны были клюнуть на приманку. И мы клюнули, вступили в схватку с истребителями врага, оказались связанными боем. На поддержку первой группы подошла со стороны солнца многочисленная вторая группа. Она атаковала нас с задней полусферы. В ее задачу входило нанести нам решающий удар.

Тем временем к месту боя подходят бомбардировщики. Они беспрепятственно и безнаказанно наносят бомбовый удар по республиканским позициям.

— Мы на КП все это видели, — сказал Птухин. — Замысел противника разгадали. Но сообщить вам не могли. Локти кусали да жалели, что на истребителях нет раций. Единственно, чем мы могли вам помочь, — вызвать по тревоге эскадрилью Девотченко и два звена из группы Серова. Это мы и сделали.

Евгений Саввич на две-три секунды задумался, а затем продолжал:

— В чем ваша ошибка, вернее, оплошность? Увлеченные атакой, горя желанием победить, вы, товарищи, забыли о главной заповеди воздушного боя — осмотрительности, умении видеть не только впереди, но и сзади. Важнее, пожалуй, умение видеть сзади. Вспомните, сколько мы об этом говорили на предыдущих разборах учебных и настоящих боев. А что получилось в схватке, участниками которой вы были сегодня? Противник напомнил вам о первой заповеди снарядами, когда они стали рваться в ваших самолетах. Тут вы быстро сообразили, что к чему. Да поздно.

Основная вина падает на командира эскадрильи и на Николая Иванова — вашего наставника. Он ведь прислан к вам для передачи боевого опыта. Ну, а с других летчиков эскадрильи вина снимается? Нет, не снимается! Ведь ни один, ну хоть бы на смех, не вспомнил про хвост. Я долго говорю об этом потому, что такая забывчивость могла обойтись вам очень дорого, хотя дрались вы неплохо.

И еще. На пяти самолетах есть попадания в бронеспинки. Каждый из летчиков этих самолетов получил урок, забыв про хвост. Надо сказать великое спасибо тем товарищам, которые предложили установить бронеспинки и сделали их в короткий срок. Многим летчикам эта бронеспинка уже спасла жизнь, в том числе и вашим парням.