Виктор Лысенков - Тщеславие

• Название: Тщеславие
• Автор: Виктор Лысенков
• Жанр: Русская классическая проза

---

На улице Сергей оказался один с Робертом - им было по пути до банка их автобусы останавливались там. Сергею все не давал покоя этот "объегорыч" и он решил выяснить все до конца. По крайней мере заставить Роберта не хамить так открыто, если даже знает что-то. Он молчал, все не зная, к чему прицепиться и поставить Роберта на место. Но Роберт был хорош. Он сам напросился: "Слушай, Объегорыч! Угости мороженым! Для тебя - это же копейки. А у меня - последний рубль. И зарплата - через два дня". Сергей обозлился не то за мороженое, не то за это Объегорыч. Он сказал Роберту: "Насчет мороженого - не знаю как. А вот по морде схлопотать можешь... Остряк-самоучка..." (лучше уесть не нашлось слов - остряком пришлось ограничиться). Роберт глянул на него остро: "Да ты никак мне угрожаешь? Я, старик, не привык, чтобы меня били. "Они остановились, и Сергей взял его за воротник куртки. Роберт остановил его: Стоп, стоп! Не смешно на улице выяснять отношения. Можно пройти в сквер - там все и выясним".

В сквере вокруг театра, справа, были полуокруглые зоны, обсаженные елеями. Посередине - если площадка была маленькой, был асфальт и несколько скамеек. Обслуживающие зону женщины отдавались здесь либо посетителям ресторанов - их только рядом было два, а чуть дальше - еще один. Или любовью занимались девочки из общежитий. Либо совсем дешевые шлюхи. Роберт называл их скверные бабы. Говорил, что многих из них цена - бутылка портвейна. Это были женщины бомжей и колхозников из районов. Рядом пройди - ничего не видно. Ночью - тем более. Они вошли с Робертом в тесный ближайший скверик. Роберт спросил: "У тебя перчатки с собой? (конечно, он имел ввиду обычные перчатки). А платок? - зажми зубами. Мало ли что..." Сергей помнит (все до микрона! - это ведь был один из самых важных моментов его жизни!), как ответил Роберту: "Не переживай..." - "Как хочешь", - ответил Роберт и свернув платочек вчетверо, прижал его зубами (знает, что врежу как надо, отметил тогда Сергей. И как можно сомневаться? - он полутяж, правда, за последние пять лет, когда совсем перестал выступать даже за сборную по волейболу вес быстро пересек девяностокилограммовую черту и он с трудом удерживал его на девяносто двух. У Роберта - 78. Ну, может, 80. Разница 12-14 кг. Разница в две весовых категории). Плащи они положили на разные склейки, одели перчатки. Сергей не хотел ждать - был уверен, что пробьет защиту Роберта - он резко ударил прямым, но Роберт ушел из-под удара. Сергей понял, что Роберт не будет принимать удар на перчатки и будет уходить от удара. И решил сделать хук. Но Роберт опять ушел от удара, сделав нырок. Сергей был уверен, что достанет Роберта. Он ему покажет объегорыча! Научиться держать язык за зубами! Больше он ни о чем не думал. Очнулся, когда Роберт помог ему подняться. Он помнил, что пропустил прямой в челюсть. Всего один удар. Потом он вспомнит весь позор боя. Роберт не стал бить первым и дал ему помахать кулаками. И нанес всего один удар - точный и резкий. Нокаут. Роберт и говорил, поднимая его: "Все, старик! Я честно досчитал до десяти. Даже чуть больше". Сергей пытался освободиться от его помощи, но Роберт говорил: "Да ладно тебе! Велика важность - подрались два боксера!" И, видя, что Сергей не отходит от этого скоротечного боя, предложил: "Ну ладно! Давай зайдем в ресторан. Я ставлю бутылку. Смешно же из-за этого вот так..." (он, наверное, хотел сказать: вести себя). Но в ресторан пошел, и уже возле "Памира" они увидели, что летний ресторан еще работает - там жарили шашлыки, и решили посидеть здесь, на воздухе, в более демократичной обстановке. "Ты посиди, - сказал Роберт Сергею, а сам быстро пошел к буфетчице, по пути заказал шашлык. С бутылкой Роберт принес тарелку чебуреков и стаканы. "Ну - давай! Без зла. Ладно?" Но Сергей ничего не ответил. И Роберт спросил: "Ты чего завелся? Я - не понимаю. Если о моем предложении написать сценарий - то это ведь шутка, старик. Я же знаю, что эта стая пираний чужого не пустят. Потом я хохмил по поводу сценария в стихах. "Сергей ответил: "Я - не о том. Ты, что знаешь - держи при себе. И незачем для всех хохмить по поводу моего отчества..." Роберт удивился, как если бы ребенок с разбегу остановился на краю высокого обрыва и увидел перед собой окоем долины с чудесами пейзажей. "Ты на объегорыча обиделся, старик? Так я же - в уважительном смысле! Как ты всех обошел! С какой стороны заехал! Даже евреи не смогли посадить туда своего. Мне говорили, что туда было несколько претендентов. И Вайсман из академии - ВГИК же закончил. И Соловейчик из Союза писателей - надоело писать задарма статьи за местных гениев. Сказал бы - я бы отыграл..." Сергей был облит ушатом воды: он чуть не начал выдавать, кто из их возможных общих любовниц заложила его. "Ты уж извини! - Роберт налил еще по полстакана водки. - Не думал, что это тебя с какой-то стороны зацепит. Ты же выиграл у НИХ. А дедушка Ленин, кажется, сказал, что из всех искусств самых жидовским является кино. Или - доходным?" Роберт улыбнулся и окончательно снял вопрос: "Я же знаю, что тебе до их умения погрести под себя - дистанция огромного размера!".

Из-за соседнего столика (что они сели рядом - зал почти весь свободен тут один шашлык и все постояльцы "Памира" перекочевали в зимний зал (очень самоуверенный бронзоволикий абориген решил сказать место Сергею и Роберту "Эй, вы" Потише - здесь- люди". Он явно давал им понять, что люди - они, черные, а Роберт с Сергеем - обычные белые рабы у избранного народа. Два его путника взглядами присоединились к своему приятелю. Роберт это тоже хорошо понял и ответил: "Ну ты, обезьяна! Лучше бы слушал, когда говорит белый человек!" Смуглый встал и пошел к их столику. "А ну встань! - приказал он Роберту. И не успел Роберт подняться, как смуглый попытался ударить его наотмашь (ну, почти хук). Роберт, как там, в скверике, сделал нырок, но на выходе почти незаметно ударил красавца элитной нации. Тот рухнул, и распластался на полу, словно расположился поспать. Двое его друзей тут же вскочили из стола и бросились к Роберту. Сергей быстро встал и оценил дистанцию: вот этот, в темносером костюме, ко мне ближе. Он вложил в удар все, что мог. Роберт - тоже, на цементном полу лежали трое. Но из-за соседних столиков к ним бросилось человек семь. Проучить кафиров решил и сам шашлычник - килограммов на сто тридцать. Приходилось бить резко и быстро. Сергей словно отыгрывался за бой в скверике - зло на самого себя он вкладывал в удары. Почти копку сена - шашлычника - они ударил точно в челюсть и этим сразу сбил с него всю самоуверенность огромного веса, ту позу, с какой шашлычник снимал фартук - вот, мол, я сейчас их прибью! Эта гора сала с мясом опадала медленно, но надолго. Другие вставали и приходилось бить снова, стараясь вырубить, отбить охоту к сопротивлению. Они не заметили, как к летнему залу подлетели две милицейские машины (наверное, из сквера увидали драку), их погрузили в машину и привезли в отделение. Дежурный капитан оказался русским - в этом им просто повезло. Он посмотрел их документы, спросил, что произошло. Роберт объяснил, что те сами полезли драться - видимо, думали, что двоим - надоют. Капитан знал повадки местных группами нападать на русских. Сказал: "Посидите вот тут (вдоль стены стояла скамейка). Если не приедут с заявлением - хорошо. Но если приедут - придется и вам писать объяснение. Хотя, думаю, мало кто поверит, что два человека вдруг решили ни с того ни с сего избить двенадцать других (дюжина мелькнуло у Сергея). Вы - боксеры, что ли?". Сергей ответил: "Да какие боксеры! Я уже и в волейбол не играю четыре года". Роберт молчал, иначе ему пришлось бы сказать, что еще три года назад он был чемпионом республики во втором среднем весе и что ушел сам, не проиграв за последние три года выступлений ни одного боя. Капитан, оказалось, тоже играл когда-то в волейбол, но до сборной республики не дорос - только за МВД. Но начал расспрашивать Сергея о знаменитостях и был рад, что многих Сергей знал лично, был даже дружен и приводи в разговоре любопытные детали.

Они просидели час, потом капитан вышел. Им было слышно, как тот по рации разговаривал с дежурными у сквера. Никто жаловаться не собирался. Капитан вернулся и сказал: "Инцидент исчерпан. Желаю больше не попадать к нам". Они вышли из отделения прямо к троллейбусной остановке, но Сергей не стал ждать своего номера и поймал такси - Роберту тоже было по пути. Таксист, русский парень, с интересом слушал их разговор (они только теперь могли вспомнить отдельные эпизоды, Роберт, оказывается, видел, как осел шашлычник. Выразил неудовольствие: "Старик! Если ты его не убил - будешь мне должен. Ведь при этом шашлычнике в "Памир" на шашлык больше не зайдешь". Шофер обернулся: "Молодцы, что врезали им. А то - обнаглели. Давно пора им рога посшибать". Сергей вспомнит слова шофера через восемь лет, когда толпы таджиков будут избивать всех европейцев, и когда даже охрана тюрем будет снята для подавления разгула многотысячной толпы. Но пройдет еще одиннадцать лет и республика сначала захлебнется в русской крови, а потом, когда исход европейцев будет предрешен - и таджикской при дележе власти между гарнцами и гулябцами, памирцами и ленинабадцами. Но ему это уже будет все равно.