Алексей Иванов - Message: Чусовая

• Название: Message: Чусовая
• Автор: Алексей Иванов
• Издательство: азбука-классика
• Жанр: Современная проза
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-91181-280-5

Книга Алексея Иванова, лауреата множества литературных премий, автора знаменитых романов «Золото бунта», «Сердце Пармы», «Географ глобус пропил», знакомит читателей с теми местами, где происходит действие всех этих романов, и прежде всего — с рекой Чусовой.

Чусовая — река легендарная. Возможно в России из всех уральских рек только Чусовую и знают. Так уж сложилось: говорят — «Урал», вспоминают — «Чусовая». И не случайно. Урал без Чусовой — как паруса без мачты, как кони без упряжки, как планета без орбиты. В прошлом «государева дорога», по которой шли «железные караваны», ныне — прекрасный туристический маршрут, по которому скользят байдарки, непревзойденный национальный парк горнозаводской природы, Чусовая тесно вплелась в историю Пермского края, историю Урала, историю России. А с легкой руки Алексея Иванова, одного из лучших отечественных писателей, — еще и в историю современной русской литературы.

Книга впервые публикуется в авторской редакции.

---

Может быть, Семён Ульянович дошёл с караваном до Москвы и уже оттуда вернулся в Тобольск (от 18 июня до 8 июля можно было исхитриться и домчаться от Москвы до Тобольска). Может быть, Ремезов сошёл с каравана на полпути — там, где дальнейшая дорога становилась уже известна и потому надобность в картографе отпадала. А возможно, что с первым «железным караваном» отправился не сам Семён Ульянович, а его сын и помощник Семён Семёнович. Кто-то из «Семёнов Ремезовых» оставил своё описание Чусовой, в котором сказано: «Чюсовая река камениста, быстрая, крутолуковая, береги и утёсы каменные, и в тех утёсах есть многие бойцы каменные».

Именем Семёна Ульяновича Ремезова в Тобольске названа площадь возле кремля. На стене кремля мозаикой выложен портрет Ремезова, а на Красной площади перед Софийским собором стоит памятник Ремезову. О таких подвижниках на ниве изучения Отечества, каким был и он сам, Ремезов писал: «Правда во всех хранима, и за сиё между ними всеми великая живёт любовь и подвиг беззавистно…»

Опробованный Ремезовым способ доставки грузов (по Чусовой в барках) горное начальство сочло исключительно удобным. Этим способом заводчики пользовались и дальше до 1878 года (до сдачи в эксплуатацию Горнозаводской железной дороги). Однако и после появления железной дороги сплав «железных караванов» хоть и значительно уменьшился в масштабах, но не исчез совсем. Последний сплав прошёл в 1918 году — уже во время Гражданской войны, когда железная дорога была блокирована мятежом белочехов.

Как выглядел сплав «железных караванов»?

Начало сплава было очень масштабным, великолепно организованным и синхронизированным мероприятием. Его «процедура» сложилась к середине XVIII века.

Обзор «Россия. Полное географическое описание нашего отечества» описывает это «мероприятие» так: «К неудобствам судоходства по Чусовой должно отнести также мелководье во многих местах, подводные камни и каменистый грунт дна, не позволяющий судам стоять на якоре. Для устранения мелководья придуман был довольно остроумный способ. В верховьях Чусовой и по притокам её при горных заводах устроены большие запасные пруды, из которых весной перед сплавом караванов судов в назначенный день спускают разом всю воду. До устройства горнозаводской дороги только благодаря этому искусственному половодью и могли барки с грузом в 10–12 тыс. пуд. свободно плыть, увеличиваясь в числе у каждого завода и образуя под конец большую флотилию».

В середине весны в гаванях и на прудах взрывали лёд, спускали на воду барки, загружали их. Караваном называлась «флотилия» барок (от 3 до 10–12), принадлежавших одному хозяину — заводчику, заводу, горному округу, объединению купцов. Караваны в гаванях составляли в отдельные группы. Каждому каравану был присвоен флаг определённой расцветки, который поднимала каждая барка. С пристани отправлялось в путь от одного до пяти-семи караванов.

После того как по Чусовой пройдёт лёд (это случается обычно в конце апреля), караваны выжидали три дня, чтобы река смыла ледовые заторы, а вода поднялась. Но никакой паводок всё равно не мог поднять уровень Чусовой настолько, чтобы гружёные барки прошли над камнями и через мелкие перекаты. Чтобы «налить» Чусовую, по условленному сигналу все заводские пруды открывали шлюзы и сбрасывали вешнюю воду в Чусовую. Первым это делал самый верхний Ревдинский завод. В Ревде понижение уровня пруда на 1 вершок (4,4 см) соответствовало подъёму уровня воды в Чусовой на 1 аршин (71 см). В Ревдинском пруду спускали до 7 вершков воды, что давало подъём воды в Чусовой почти на 5 метров выше самого высокого уровня в весенний паводок!

Мамин-Сибиряк писал: «Чусовая — одна из самых капризных рек. Начать с того, что падение Чусовой превосходит все сплавные русские реки… в самом гористом месте течения Чусовой это падение достигает 22 сотых сажени на версту». Даже капитальный географический труд — обзор «Россия» (1914) «попался на удочку» мифа о «стремительной Чусовой»: «Течение Чусовой в десять раз быстрее течения Камы или Волги». Это всё не совсем верно. Есть в России и на Урале реки и с большим уклоном, чем Чусовая (к примеру, её притоки Койва и Усьва, а также притоки Усьвы Вильва и Вижай), и по ним тоже плавали несамоходные суда. Сама по себе Чусовая никакая не «капризная», не «бурная», не «дикая» и не «бешеная». Краевед А. Топорков в 1892 году замечал: «В летнее время в Чусовой воды очень мало; если нет дождей, то сплав дополнительных караванов, даже в полубарках, бывает невозможен». Дурной славой Чусовая обязана не своей природе, а человеку. Это человек вдыхал в неё неистовую весеннюю силу.

Н. Тунёв, управляющий Билимбаевским горным округом, в 1899 году докладывал Д. И. Менделееву о сплаве «железных караванов»: «Сплав по р. Чусовой возможен только один раз в год в весеннее время, и удача его находится в зависимости от состояния в ней воды. При дружном таянии снега уровень воды в Чусовой поднимается быстро, но он может так же быстро и упасть, если не будут при этом выпадать дожди. При медленном таянии снега уровень воды в Чусовой иногда не поднимается до той высоты, какая нужна для сплава. Поэтому для достижения более или менее удачного сплава караванов производится выпуск воды из заводских прудов, преимущественно Ревдинских, как наибольших в верховьях Чусовой. Выпуск воды согласуется с естественной прибылью воды в Чусовой и впадающих в неё речках с таким расчётом, чтоб поддержать сплавной уровень воды в Чусовой более или менее продолжительное время. Нужно заметить при этом, что выпуск воды из прудов для сплава караванов, при недостатке её в прудах, совсем нежелателен для заводоуправлений, так как отнимает у последних некоторый запас даровой движущей силы…Самый способ доставки водой должен быть признан рискованным, тем более что довольно часто суда подвергаются в пути крушению о подводные камни, которыми изобилует р. Чусовая».

Волна спущенной в Ревде воды, подпитываемая водой из других прудов, распространялась по реке на 100 км пути. На гребне этого весеннего вала выходил первый — Ревдинский — караван. О его выходе оповещал пушечный выстрел. Шайтанская пристань, услышав его, выстрелом своей пушки оповещала об этом Билимбаиху, Билимбаиха — Утку, Утка — Каменку и дальше вниз по течению. На пристанях открывали шлюзы гаваней. Когда ревдинский караван пролетал мимо, вслед за ним в установленном порядке один за другим выходили и все прочие караваны.

Вода из прудов выпускалась в течение примерно полутора суток. Огромная её масса неслась по руслу Чусовой со скоростью 15–30 км/час и несла на себе караваны. От Ревды до Перми караван доходил за 4–5 дней, если не было аварий.

Под пушечную пальбу происходил отход каравана — «отвал». Барки выстраивались цепочкой, и пристань быстро исчезала за поворотом. Мелькали мимо «камни» — скалы в лесу, и «бойцы» — отвесные утёсы, в которые бил речной поток. Бурлили «переборы» — пороги, где в русле реки стояли буруны над «ташами» — подводными камнями. Светлели сквозь воду «огрудки» — отмели. Отдавал команды сплавщик со «скамейки», ритмично выкрикивали подгубщики. Поднимались и опускались огромные вёсла-потеси. Маневрируя между другими барками, «гуляя» по струе, барки отгребали от бойцов, от ташей, от огрудков. Иной раз, задев берег или отмель, барка «отуривалась» — разворачивалась задом наперёд, а потом обратно.

БОЕЦ ТЮРИК

Тюрик — это длинная скальная стена высотой около 30 м. Она то отступает от реки, то подходит вплотную. Центральная её часть и есть собственно боец. Лога заросли деревьями. В конце камня небольшая пещера Тюрикская глубиной 5 м. Тюрик — геологический памятник природы. Тюриком в старину называли специальную скамеечку перед «кроснами» — самодельным домашним ткацким станком. Но скорее всего боец получил своё название от сплавщицкого термина «отуриваться» — то есть для плывущей барки разворачиваться задом наперёд, задев за какое- либо препятствие. На повороте реки, где стоит Тюрик, и на донных камнях перед ним барки и вправду могли «отуриваться». «Неудобное» для камня название «Туряки» (или «Отуряки», «Отуряк») постепенно трансформировалось в «Отурик», а уж дальше — в понятное всем в старину «Тюрик».

* * *

Каждая остановка на ночёвку была целой битвой с рекой не на жизнь, а на смерть. Такая остановка, причаливание, называлась «хваткой». С барки забрасывали на крепкое дерево на берегу «лёгость» — тонкий трос с грузом на конце. Потом его вытравливали, постепенно замедляя ход. От трения тросов дымились и загорались «огнива»; людям, бывало, отрывало руки или, как перчатку, сдирало кожу; деревья выворачивало с корнем. Мамин-Сибиряк в очерке «В камнях» замечает: «Нужно видеть, какая сила развивается здесь от трения снасти об огниво: часто огниво загорается и снасть его перерезывает. Если канат лопнет, концами может убить несколько человек, чему и бывали примеры». Но без ночёвок плыть было нельзя: в темноте барке не увернуться от скалы, да и людям нужен отдых и горячая пища, ведь они целый день работали на холоде, на ветру, а нередко и в ледяной весенней воде. На барке же нельзя были разводить огня, даже курить нельзя. И после ночёвки с рассветом барки вновь выходили в путь.