Алексей Иванов - Message: Чусовая

• Название: Message: Чусовая
• Автор: Алексей Иванов
• Издательство: азбука-классика
• Жанр: Современная проза
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-91181-280-5

Книга Алексея Иванова, лауреата множества литературных премий, автора знаменитых романов «Золото бунта», «Сердце Пармы», «Географ глобус пропил», знакомит читателей с теми местами, где происходит действие всех этих романов, и прежде всего — с рекой Чусовой.

Чусовая — река легендарная. Возможно в России из всех уральских рек только Чусовую и знают. Так уж сложилось: говорят — «Урал», вспоминают — «Чусовая». И не случайно. Урал без Чусовой — как паруса без мачты, как кони без упряжки, как планета без орбиты. В прошлом «государева дорога», по которой шли «железные караваны», ныне — прекрасный туристический маршрут, по которому скользят байдарки, непревзойденный национальный парк горнозаводской природы, Чусовая тесно вплелась в историю Пермского края, историю Урала, историю России. А с легкой руки Алексея Иванова, одного из лучших отечественных писателей, — еще и в историю современной русской литературы.

Книга впервые публикуется в авторской редакции.

---

Все заводы XVIII века были вододействующими. В центре завода на притоке основной реки устраивалась плотина и набирался пруд. Плотина была не просто насыпью поперёк речной долины в узком месте, а сложным сооружением. «Плотинные мастера» ценились очень высоко. В истории края остались их имена — например, имя Леонтия Злобина, построившего плотины в Нижнем Тагиле, Екатеринбурге, Ревде и Новоуткинске. Основными инструментами мастеров были ватерпас, уровень и отвес. В основание плотины вбивали сваи, ставили «свинки» — бревенчатые срубы, заполненные утрамбованной глиной. Скаты укрепляли камнем и дёрном. Надёжной считалась плотина, длина которой не превышает 200 саженей (около 400 метров). Минимум высоты плотины определялся в 12 аршин (около 9 метров). Конструкция плотины «морально устаревала» примерно за 30–40 лет, хотя сами плотины служат веками. Например, плотина Староуткинского завода стоит без ремонта больше 270 лет.

Вода, падая с плотины, вращала колёса, которые через систему штанговых передач приводили в движение заводские механизмы — молоты, меха для горновых печей, дробилки руды. Заводские строения располагались у плотины, параллельно «прорезам» в ней, возле «колёсных изб» и «водяных ларей». Такая позиция, кстати, позволяла «прислонить» домну к плотине, что облегчало подъём тачек с рудой к колошникам — особым отделам плавильных печей. Главный водоспуск назывался «вешняк». Вспомогательные «прорезы» и водоотводы с вешняка направляли потоки в «лари», в которых вращались фабричные колёса. Например, на Ревдинском заводе вода крутила 33 колеса; диаметр каждого был около 4 м, ширина — около 2 м.

В книге А. Терёхина об архитекторе И. Свиязеве, который в 1825–1826 годах перепроектировал Ревдинский и Билимбаевский заводы, говорится: «Первым фактором, влиявшим в то время на размещение цеховых зданий, являлся заводской пруд. Все механизмы завода приводились в движение водой, подаваемой через трубопроводы и „водяные лари", размещаемые перпендикулярно плотине у пруда. Это, в свою очередь, регламентировало положение в плане цехов и других зданий и устройств: они должны были стоять параллельно водопадающим агрегатам. Количество воды, накопленное в заводском пруду, определяло, в конечном счёте, и мощность завода».

Цеха тогда назывались «фабриками». В «доменной фабрике» помещалось по 3, 4, 5 (иногда и больше) доменных печей для плавки руды. На обслуживание каждой домны требовалось около 900 рабочих, причём собственно у печи работало только около 40 человек (4–5 %). Огонь в домне нельзя было гасить. Вышедший из домн чугун отливался в особые формы для получения слитков — в «изложницы». Потом слитки отковывались на «молотовых фабриках», где было установлено по нескольку вододействующих молотов. На каждый молот требовалось около двухсот рабочих, причём непосредственно у молота работало только около сорока (25 %).

По соседству с «фабриками» находились вспомогательные «производственные избы» — кузнечная, токарная, сверлильная, сушильная, литейная и прочие. Завод и пруд кольцом окружал посёлок: улицы громоздились на склонах долины пруда и в низине устья речки, под плотиной.

О сакральном смысле уральского завода (завода-крепости) пишет историк Н. Корепанов в очерке «В раннем Екатеринбурге» (1996): «Далеко не случайны расположение городских осей по сторонам света и первоначально четырёхугольная форма крепости. Число 4 считалось воплощением идеально устойчивой структуры, целостности Вселенной: 4 стороны света, 4 времени года, 4 стихии… „Число совершенства" квадрата или четырёхугольника заключалось в числе узлов крепости, 8 бастионах; этот мотив перекликается с 8-конечным православным крестом. Центром крепости, а равно и центром мироздания является плотина, регулятор водной или же „вселенской" энергии. Река делила город на две стороны — Правую и Левую, светлую и тёмную, плотина, связывая их воедино, символизирует единство дня и ночи, разума и души, жизни и смерти, мужского и женского начал. Идея композиции уральского города-завода естественно отражает первобытную гордость древних мастеров: сердцем города была плотина (она сооружалась первой), стоящие возле неё плавильные печи и заводские фабрики строились почти одновременно с ней, а городские кварталы возводились после и вокруг главного — завода, ему в помощь и на потребу. В заводе видели не только продолжение и проявление великой энергии земли, но ещё инструмент упорядочения и организации этой энергии. Если рассматривать строительство завода как долгосрочный договор с природой, то получается, что Земле — земное здесь, на Урале, воздавали прежде, чем Богу — Богово; и традиционный уральский горнозаводский пейзаж выглядит соответственно: у нас заводские трубы стоят выше церковных куполов».

Типичный заводской посёлок писатель П. Заякин-Уральский описывал так: «Большой зеркальный пруд с отлогими берегами, где растут, отражаясь в воде, камыши и ивы; широкая плотина с рулём и перилами со стороны пруда, а с другой стороны — неуклюжий и закопчённый доменный корпус, высокий дощатый забор и торчащие из-за него чёрные заводские трубы; дальше, на горе, небольшая пятиглавая церковь, полукаменный управительский дом с большим тенистым садом и стройные ряды обывательских домиков с палисадниками под окнами».

ГОРОД РЕВДА

В 1702 году, во время пребывания на Урале дьяка Сибирского приказа Андрея Виниуса, рудознатец Уткинской Слободы Фёдор Росов объявил о найденном им месторождении железной руды при горе Магнитной. Но только в 1734 году на устье реки Ревды Акинфием Демидовым был пущен завод, работающий на рудах горы Магнитной. Земли в устье речки Ревды Акинфий жульнически купил у башкир. Ревдинский завод Демидовых был самым крупным предприятием на Чусовой.

Плотина завода расположена между Угольной и Сороковой (ныне Пугачёвской) горами. Её строительством руководил знаменитый плотинный мастер Леонтий Злобин (родился около 1677 года в Вологодской губернии). Плотина была сложным гидротехническим сооружением: основная имела ниже себя ещё и три «подливные» — неполные, которые создавали «скоп» воды для двух других вспомогательных заводиков — Шараминского и Барановского. В Ревде появилась крупная пристань. Она определяла график «навигации», выпуская воду из заводского пруда, и Ревда стала «застрельщиком» сплава «железных караванов». В Ревде было и крупное плотбище; например, в 1814 году на нём построили более 40 судов. Плотина и пруд в Ревде сохранились до наших дней, хотя в 1964 году плотина подверглась серьёзной реконструкции.

Уже через год после основания Демидовы были вынуждены заключить завод в прочную деревянную крепость, чтобы защитить его от разрушений во время башкирских набегов. Впрочем, Ревде крепко доставалось и от своих жителей. Ревдинцы славились склонностью к мятежам. В 1774 году завод предался пугачёвскому атаману Ивану Белобородову. В 1800 году при заводе бунтовали приписные крестьяне. Наконец в 1808 году Демидовы продали Ревду купцу А. В. Зеленцову.

Впрочем, скоро они пожалели об утрате такого лакомого куска собственности и начали плести интриги. При подстрекательстве Демидовых в 1824–1826 годах в Ревде разгорелись новые мятежи углежогов. Эти мятежи скомпрометировали Зеленцова в глазах горного начальства, и в 1833 году Демидовы сумели выкупить завод обратно. В 1840 году в «связку» к Ревдинскому владелица завода Мария Демидова построила на реке Ревде небольшой Мариинский завод (ныне село Мариинск у верховьев Новомариинского пруда). Мариинский завод переделывал в железо чугун Ревды (в 1914 году в посёлке Мариинского завода насчитывалась тысяча жителей). А в 1841 году Ревду потрясло новое восстание углежогов, на сей раз такое масштабное, что его подавляли войска. Рачительных хозяев из Демидовых всё равно не получилось, и в 1873 году Демидовы продали Ревдинские заводы купцу Г. М. Пермикину.

С 1873 года началась полоса «перепродаж». Огромный завод требовал и огромных капиталовложений, чтобы стать рентабельным, а капиталов не находилось. В 1898 году завод купил В. А. Ратьков-Рожнов. Завод постепенно приходил в упадок. В 1899 году соратник Д. Менделеева С. Вуколов в книге «Уральская железная промышленность» о Ревде писал: «Более бедно обставленного завода мне не пришлось встретить нигде на Урале». В 1913 году хозяином стал П. Г. Солодовников. К тому времени в Ревде уже было 10 000 жителей, и частая смена хозяев могла вызвать новый бунт. Революция прекратила чехарду заводовладельцев.

В 1935 году Ревда была признана городом. В 1940 году в Ревде вступило в строй второе крупное предприятие — СУМЗ, Средне-Уральский медеплавильный завод, а в 1941 году третье — Ревдинский завод по обработке цветных металлов. Ныне действует ещё и метизно-металлургический завод. Именно они превратили город в зону экологического бедствия.