Константин Станюкович - Том 5. Повести и рассказы

• Название: Том 5. Повести и рассказы
• Автор: Константин Станюкович
• Издательство: Правда
• Жанр: Русская классическая проза
• Год: 1977

Константин Михайлович Станюкович — талантливый и умный, хорошо знающий жизнь и удивительно работоспособный писатель, создал множество произведений, среди которых романы, повести и пьесы, обличительные очерки и новеллы. Произведения его отличаются высоким гражданским чувством, прямо и остро решают вопросы морали, порядочности, честности, принципиальности.

В пятый том вошли рассказы и повести: «Куцый», «Исайка», «В тропиках», «Беспокойный адмирал», «Решение», «История одной жизни», «Вестовой Егоров».

http://ruslit.traumlibrary.net

---

— Нет, тетя…

— И слава богу… Я всегда считала тебя умной девочкой… А что ты читаешь? Не одни романы, конечно?

— Нет, тетя… Я и журналы читаю…

— Тебе бы надо, Нина, делом заняться…

— Каким? Научите, тетя…

— Сделайся членом нашего общества «Помогай ближнему!», и, если захочешь, дело найдется…

— Я охотно готова бы работать… Но только…

Она не договорила, несколько смущенная.

— Что же тебя останавливает?

— Папа не особенно любит все эти благотворительные общества…

Княгиня вспыхнула.

— Твой отец — извини, а уж я прямо скажу — совсем сделался в последнее время чиновником и не понимает никакого живого дела… Мы с ним не раз ссорились из-за этого… По его мнению, только то хорошо, что вышло из канцелярий, а свободная частная деятельность ему не по сердцу… Он и меня считает вроде сумасшедшей… я знаю… Но я с ним поговорю о тебе и надеюсь, что он позволит тебе работать под моим наблюдением… Хочешь?..

— С большим удовольствием!

— Очень рада… Ты по крайней мере будешь полезна ближним… А теперь ты что?.. Барышня с хорошим приданым, за которой охотятся женихи… Нечего сказать, приятное положение… И знаешь, что я тебе скажу, Нина?..

— Что тетя?..

— Не торопись выходить замуж.

— Я и не тороплюсь.

— Тебе двадцать лет… Подожди еще лет пять…

— Охотно буду ждать, тетя! — рассмеялась Нина.

— И главное, Нина, не выходи замуж по расчету, и особенно за старика… Избави тебя бог от этого! — как-то значительно и серьезно проговорила княгиня. — Ну, а теперь пойдем завтракать, — круто оборвала она разговор, когда вошедший лакей доложил, что завтрак подан.

XXV

— Куда, прикажете, барышня, домой? — спросил кучер после того, как швейцар Моравских усадил Нину в санки и застегнул полость.

— Нет, Иван… Поезжайте к Бердову мосту. Вы знаете, где Бердов мост?..

— Как не знать, барышня.

Кучер натянул вожжи, и резвая вороная «Светланка» понесла санки крупною быстрою рысью.

Кучер любил «хорошо прокатить» барышню, которую он, как и вся вообще прислуга в доме Опольевых, отличал за ее простоту и ласковое, приветливое обращение, показывавшее, что барышня не гнушается простым человеком. Это не то что «сам генерал», всегда ровный, никогда не возвышавший голоса и в то же время с каким-то снисходительным презрением смотревший на прислугу. Никогда ни с кем ни одного лишнего слова, кроме приказаний, точных и коротких. Никогда ни малейшей фамильярности и никакой шутки, даже с камердинером, который жил у него шесть лет. И недаром все трепетали Опольева, зная, что за малейшую неаккуратность и за неточное исполнение его приказаний виновный будет немедленно рассчитан и без всяких объяснений.

Иван пустил «Светланку» вовсю. Снежная пыль обдавала закутанную Нину, и ветер резал ее лицо. Она любила скорую езду.

— Тише, тише, Иван… Кого-нибудь задавите!..

— Что вы, барышня!.. Не извольте беспокоиться…

Однако он попридержал лошадь, и только в малолюдной Офицерской снова пустил «Светланку» полным ходом.

Не доезжая Бердова моста, кучер круто осадил лошадь у ворот большого дома, указанного Ниной.

Она вышла из саней и нерешительно дернула за звонок у ворот.

Наконец явился дворник.

— Где здесь живет господин Опольев? — спросила Нина.

— На заднем дворе, у прачки, третий этаж… номер пятьдесят! — грубовато ответил дворник.

— Да ты проводи-то барышню… Не видишь, кто с тобой говорит! — сердито окрикнул кучер, находивший, что дворник отнесся не с надлежащим почтением к барышне, да еще приехавшей на собственной лошади.

— Я… что ж… Я провожу… Пожалуйте, барышня! — проговорил дворник уже более любезно.

«Ишь ведь дядю нищего своего пошла проведать», — сочувственно подумал кучер, который уж узнал сегодня на кухне, кто такой брат их генерала.

Не без некоторой брезгливости поднялась Нина по темной вонючей лестнице с мокрыми ступеньками и покрытыми сыростью стенами. Из многих квартир с открытыми дверями шел скверный запах кухни и смрада. По лестнице шмыгнули какие-то подозрительные мужские фигуры, скверно одетые, с испитыми физиономиями, и удивленно озирали нарядно одетую барышню. И Нине становилось жутко.

— Вот здесь, пожалуйте.

И дворник дернул звонок.

За дверями послышалось шлепанье туфель, и Анисья Ивановна в кофте и юбке, с засученными рукавами, показалась в дверях.

— Вам кого? — удивленно спросила она.

— Александр Иванович Опольев здесь живет?

— Здесь… здесь… Пожалуйте, барышня! — приветливо встретила Нину квартирная хозяйка, догадавшись по описанию Антошки, что эта та самая племянница, которая помогла «графу».

— Можно к нему войти? — робко спросила Нина и невольно поморщилась, вдыхая отвратительный спертый воздух маленькой квартирки.

— Очень даже можно… Александр Иваныч сегодня первый раз встали и сидят… Не угодно ли? Входите… Вот их комната…

Нина постучала.

— Войдите! — раздался из комнаты низкий сипловатый басок «графа».

Молодая девушка вошла и остановилась на мгновение, смущенная и взволнованная, пораженная и нищенской обстановкой маленькой комнатки, и видом этого бледного, смертельно бледного, осунувшегося лица, изрытого морщинами, с черными, глубоко сидящими глазами, все еще красивого и выразительного. Шапка кудрявых, седоватых волос, покрывавших большую голову «графа», придавала ему вид художника. С первого же взгляда Нину поразило необычайное сходство его с отцом, но только «граф» казался совсем стариком, хотя и был моложе. Одет он был в свой знаменитый дырявый халат…

— С кем имею честь?.. — с изысканною вежливостью начал было удивленный «граф», с трудом приподнимаясь с кровати и стараясь держаться прямо, но не докончил фразы и, пристально вглядевшись в Нину, воскликнул:

— Нина… Нина Константиновна… Неужели это вы?

— Я самая, дядя! — проговорила закрасневшаяся девушка, торопливо подходя к «графу» и протягивая ему руку.

— Не ожидал! — едва вымолвил он и горячо припал к ее руке.

Нина поцеловала его в голову…

— Не ожидал! — повторил он, стараясь скрыть свое волнение. — Спасибо вам, милая девушка… Спасибо… Садитесь…

И «граф» хотел было подвинуть табурет.

— Не беспокойтесь, дядя… пожалуйста, сидите…

И, присев на табурет, она продолжала, все еще смущенная и взволнованная:

— Я непременно хотела побывать у вас, узнать о вашем здоровье и сообщить приятную весть и вам и Антоше, — обернулась она к Антошке, ласково ему улыбнувшись. — Я только что от княгини Моравской… Антошу от вас не возьмут… Княгиня телефонировала градоначальнику…

Антошка весело улыбался.

— И за это спасибо вам, Нина Константиновна…

— Просто — Нина, дядя…

— Ну извольте, Нина… И за все, за все, что вы сделали…

— Полноте, дядя… Стоит ли говорить… много ли я сделала?.. Я ничего не сделала того, что бы следовало, — как-то значительно и словно бы виновато проронила молодая девушка, бросая робкий взгляд, полный участья, на «графа». — Я ведь раньше решительно ничего не знала о вас, а теперь как узнала от Антоши, какой вы хороший…

— Ну, ему верить нельзя… Он удивительно болтливый и, главное, увлекающийся мальчишка… Видите ли. Нина, детство его было очень печальное, и когда его пригрели, он уж и раскис, являя редкое качество: чувство благодарности… Так княгиня смилостивилась?.. Отказалась от мысли силою облагодетельствовать Антошку и, конечно, полагает, что он пропадет?.. Но вы, Нина, я уверен, этого не думаете и понимаете, что я постараюсь, чтоб он не был похож на меня! — прибавил он с горькой улыбкой.

— Разумеется, не думаю, дядя…

— И не ошибетесь… верьте…

И, словно бы спохватившись и вспоминая, что и он когда-то был светским человеком, «граф» поспешил осведомиться о здоровье ее родителей.

— Благодарю вас, здоровы…

Она хотела было прибавить: «Вам кланяются», но удержалась от этой лжи и прибавила:

— Я ведь к вам, дядя, приехала экспромтом… Ни папа, ни мама не знают…

— Тем более порадовали… Ведь вы первая из родственников решились посетить меня… Первая и, вероятно, последняя…

— Я, дядя, если позволите, и еще приеду.

— Позволю?.. Я буду бесконечно рад вас видеть, но… как бы вам-то не досталось, милая племянница… Ваш отец не очень-то обрадуется, если узнает, а я… я не хочу, чтобы из-за меня вам сказали хоть одно неприятное слово! — прибавил граф на превосходнейшем французском языке.

— Не бойтесь… Не достанется… И я надеюсь, что и папа примирится с вами… поймет, как он перед вами… виноват!..

— Виноват?.. Напрасно вы думаете, что он виноват… У брата своя точка зрения… Он человек известных правил… вот и все…

Нина просидела полчаса и была просто очарована и изяществом «графа», и его остроумными замечаниями, и его манерами, полными достоинства.