Эндрю Николл - Добрый мэр

• Название: Добрый мэр
• Автор: Эндрю Николл
• Издательство: Издательство Ольги Морозовой
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-98695-043-3

«Добрый мэр» — волшебный роман начинающего писателя Эндрю Николла, история любви и о любви. Действие происходит в маленьком городке под названием Дот, что находится во всеми позабытом уголке Балтийского моря. Автор рассказывает нам о добром и честном Тибо Кровиче, мэре Дота, влюбленном в свою секретаршу Агату Стопак — прекрасную, одинокую, но при этом еще и замужнюю женщину.

Город Дот слишком тих и благопристоен, чтобы Тибо мог позволить себе хоть как-то проявить свою любовь, — но однажды, когда Агата случайно роняет в фонтан свой обед, все меняется в один миг, и жизнь наших героев преображается — решительно и бесповоротно.

«Добрый мэр» — книга о любви и утратах, о волшебстве и дружбе, о кулинарных изысках и духовом оркестре, о ведьме-итальянке и одном очень крупном юристе, о невесть откуда взявшейся собаке и автомобильной погоне на черепашьих скоростях. Этот прекрасно написанный роман — один из лучших литературных дебютов за многие годы. Прочтите «Доброго мэра» и вспомните, что это значит — любить.

---

— Вы говорите о его мучениях или о своих? Если он сможет все это вынести, то сможете и вы. Жизнь коротка.

Чезаре снова громко высморкался и вытер глаза.

— Я не сомневался, что нужно обратиться именно к вам, господин мэр. Вы — человек, знающий жизнь, но я и представить себе не мог, что это знание обошлось вам так дорого.

Тибо внезапно снова чрезвычайно заинтересовался поверхностью своего стола.

— Нет-нет, послушайте меня, — сказал Чезаре. — Только что мы разговаривали, как друзья. Позвольте же и мне сказать вам кое-что, как другу. Я обычный человек и уже немолод. Но моя мама была ведуньей, и я унаследовал ее дар. Почему такая молодая и красивая девушка, как Мария, вышла замуж за такого человека, как я? Потому что я приворожил ее заклинанием, вот почему. Я могу сделать для вас то же самое. Все, что для этого нужно, — несколько волосков с расчески. Это очень просто.

Тибо усмехнулся, не поднимая глаз. Какая нелепая идея! Мария полюбила Чезаре, потому что он хороший человек, или же ее привлекла та жизнь, которую он мог ей обеспечить, так что дело, разумеется, не в каком-то глупом заклинании. И уж ему-то, Тибо, приворотное зелье точно не нужно. Ему нужно проклятие — злое, ядовитое проклятие, орудие мести, которое заставит ее страдать так же, как страдал он, которое будет грызть и мучить ее, и никогда, никогда не ослабнет.

— Это я тоже могу сделать, — сказал Чезаре.

— Что «это»?

— То, что вы сказали.

— Господин Чезаре, я ничего не говорил.

— Вот я и могу это сделать — ничего. Как бы то ни было, мне пора идти. Вы — занятой человек, у меня тоже есть дела. Кроме того, нужно организовать вечеринку — за это вам надо сказать спасибо.

Они вместе вышли из кабинета, спустились по зеленой мраморной лестнице и учтиво распрощались, ни словом не упомянув о каких бы то ни было заклинаниях.

Однако когда Тибо возвращался к себе и проходил мимо пустого стола Агаты, его глаза остановились на сумочке, стоящей на полу рядом со стулом. Из сумочки выглядывала расческа. Добрый Тибо Крович, тот самый, который не верил в Бога и могущество святых, даже святой Вальпурнии, нагнулся и вытянул из расчески несколько темных волосков. Это было падение, и он это знал. Тибо Крович был не таким человеком, чтобы лазить в дамские сумочки — в особенности в сумочку госпожи Стопак. И он сделал это, когда слова Чезаре еще звучали в его голове. За это нет прощения. Он ненавидел то несчастное съежившееся существо, в которое превратился. И ненавидел ее, потому что именно она сделала его таким.

Тибо обмотал волоски вокруг пальца и поцеловал их, уверяя себя, что от них исходит ее аромат. Впервые за три года он прикасался к ней — но и это был лишь призрак прикосновения.

Он услышал шаги на черной лестнице — ее шаги, он ни с чьими не мог их спутать. К тому моменту, когда госпожа Стопак вернулась за свой стол, дверь в кабинет мэра уже несколько секунд как закрылась.

Агата села на стул и посмотрела на эту дверь. У кофейной машины стояли две чашки, одна в другой. Агату возмутил заключенный в них немой приказ. «Вымойте-ка, госпожа Стопак!» Она подняла глаза к потолку и хмыкнула. Потом облокотилась на стол и опустила плечи. В глаза ей в стотысячный раз бросилась воткнутая в стену кнопка, напомнила об открытке, которую когда-то держала.

Агата поддела кнопку самым кончиком изящного ногтя и извлекла из нее тихую нотку. Кланк! Потом устало вздохнула и покрутилась на стуле из стороны в сторону. Нога задела сумочку. Агата взглянула вниз, увидела, что расческа торчит наружу, и запихнула ее поглубже. Что-то было не так.

Словно птица, которая бросает гнездо, если, вернувшись, найдет его потревоженным, Агата знала — что-то не так. Возможно, чего-то не хватает. Она заглянула в ящики стола, потом подняла с пола сумочку, открыла ее, проверила, на месте ли кошелек.

Кланк! Дергать ногтем эту кнопку уже превратилось у нее в привычку. Это заставляло ее вспоминать. Иногда день проходил за днем, а она не вспоминала, хотя и сидела с утра до вечера за столом, глядя на кнопку и не замечая ее. А потом, по какой-то неведомой причине, старые мысли возвращались к ней, и она понимала, что забыла. Забыла, что помнит.

Кланк! Она вспомнила, как лежала на кровати Гектора, а он писал с нее очередную «Обнаженную», ни одну из которых так никогда и не закончил. Она вспомнила, как лежала, смотрела на пятна на потолке и размышляла о Тибо и об этом вопросе. Она ведь так и не спросила его: «Тибо, если мы с тобой один раз, всего лишь один только раз займемся любовью, поможет ли это тебе? Хватит ли тебе этого? Излечишься ли ты?»

Кланк! Агата встала, быстро подошла к двери кабинета мэра и впервые за три года вошла, не постучавшись, — просто распахнула дверь и вошла. Тибо сидел за столом, засовывая что-то в коричневый конверт. Он посмотрел на нее и улыбнулся — ведь поскольку она не постучала, у него не было времени сделать угрюмый вид, а его естественной реакцией даже на саму мысль о ней была улыбка. И он улыбнулся, как улыбался в старые времена, когда она заходила в его кабинет.

— Господин мэр, — начала Агата и замолчала. Продолжать было невозможно. Ни одна фраза, начинающаяся со слов «господин мэр» не могла закончиться приглашением в постель. Агата захлопнула рот так резко, что щелкнули зубы, развернулась и вышла. Через пару секунд Тибо встал из-за стола и закрыл дверь.

~~~

На следующее утро, когда добрый мэр Крович сошел с трамвая на две остановки раньше Ратушной площади и прошелся по Замковой улице до «Золотого ангела», в кармане его пиджака лежал тот самый коричневый конверт, который видела Агата, когда ворвалась к нему в кабинет. На ходу Тибо то и дело засовывал руку в карман, чтобы убедиться, что конверт на месте, надежно прижат бумажником.

Войдя в кофейню, Тибо встал на свое обычное место за высоким столиком у двери, заказал кофе по-венски и притворился, что читает газету. Конверт жег его карман, как когда-то открытки, а уши горели от стыда, но именно сегодня, когда ему больше всего хотелось быть невидимым и никому не известным, не было ему спокойствия в «Золотом ангеле». Каждый официант, проходя мимо, обязательно чуть-чуть задевал его и извинялся.

И каждый по очереди говорил: «Доброе утро, господин мэр», так что он был вынужден отвечать: «Доброе утро!», а потом, когда не поздоровавшихся официантов не осталось, они продолжали улыбаться и кивать ему, бесшумно перемещаясь по залу. Тибо погрузился в чтение статьи о самой старой золотой рыбке в Доте. Потом в его чашке кончился кофе. Тибо посмотрел на часы: без десяти девять. Он вытащил мятный леденец из пакетика, купленного в киоске у трамвайной остановки, поболтал его языком между зубами, достал из кармана конверт и положил его на стол. Его ручка была наполнена черными чернилами. Он размашисто и зло написал на конверте «господину Чезаре», придавил его пакетиком с леденцами, словно опасаясь, что его может унести ветер, положил на блюдце несколько монет и вышел на улицу.

Тибо поставил себе за правило каждый день приходить на работу немного раньше девяти, а Агата неизменно чуть-чуть опаздывала. Формальной договоренности об этом у них не было, так сложилось само собой. Это их устраивало. Меньше тягостных встреч на лестнице, меньше случайных взглядов, в которых можно было бы по ошибке увидеть обиду, тоску или упрек. Так было проще, вот и все. Кроме того, приходя на работу первым, Тибо имел возможность исполнять свой глупый ритуал: прислушиваться к ее шагам, бросаться к двери, падать на ковер и подсматривать.

Так он сделал и в то утро. Бедный, добрый, убитый любовью мэр Крович лежал на своем обычном месте и смотрел на прекрасные розовые пальчики госпожи Стопак, когда они вдруг удивительным образом развернулись в его сторону. На то, чтобы понять, что происходит, и подняться с ковра, у Тибо ушла секунда-другая, и он опоздал. Дверь открылась и ударила его по щеке. Грохот получился не хуже, чем когда груженый углем грузовик перевернулся при столкновении с памятником графу Громыко, но Агата не собиралась извиняться.

— Тибо, хватит вести себя как ребенок! Сядьте! — Она указала ему на стул, на котором накануне сидел Чезаре, и без особого сочувствия посмотрела, как он потирает челюсть и пробует языком, нет ли выбитых зубов. — Тибо, у меня нет на это времени.

Мэр Крович почувствовал, что его губа начинает стремительно распухать, но все же проговорил:

— Вот уже второй раз вы назвали меня Тибо.

— Я жалею, что перестала так вас называть.

— И второй раз вы заходите, не постучавшись.

— Я не могу тратить время на пустые формальности. Это вопрос важный и срочный.

Тибо забеспокоился. Он перестал потирать челюсть и сказал:

— Говорите, в чем дело. Что бы ни случилось, расскажите мне об этом, и я вам помогу.

И Агата задала ему свой вопрос.