Фрэнк Харди - Власть без славы. Книга 2

• Название: Власть без славы. Книга 2
• Автор: Фрэнк Харди
• Издательство: Государственное издательство художественной литературы
• Жанр: Современная проза
• Год: 1961

Роман «Власть без славы» — первое крупное произведение австралийского писателя Фрэнка Харди. В романе метко и правдиво автор изобразил важнейшие стороны общественной и политической жизни страны, ее политических деятелей, государственных чиновников, финансистов. Вскоре после выхода первого издания романа Фрэнк Харди был арестован и брошен в тюрьму по обвинению в клевете.

Во вторую книгу вошли две части: продолжение «Злоупотребление властью (1915–1931)» и «Власть на ущербе (1935–1950)».

---

Едва были объявлены результаты голосования, Эштон вскочил.

— Предатели, — крикнул он. — Предатели! Когда-нибудь рабочие поймут, что их предали.

Он быстро вышел, хлопнув дверью.

В кулуарах ему встретился один из членов оппозиции.

— Слыхали новость? — спросил он. — В Ротбери полицейские застрелили горняка. Какой крик поднялся бы, случись это при нас!

Эштон разыскал Тэргуда.

— Саммерс тут ни при чем. Виновато националистское правительство Нового Южного Уэлса, — только и ответил Тэргуд.

* * *

Однажды зимой 1930 года в сиднейской квартире достопочтенного Эдварда Тэргуда, министра финансов Австралии, раздался телефонный звонок. Звонил репортер одной из газет и спрашивал, не пожелает ли мистер Тэргуд сделать какое-либо заявление в связи с тем, что правительственная комиссия по «расследованию положения дел в Мэлгарской компании, рудниках Чиррабу и т. д.» признала его и других ответчиков виновными в «обмане и мошенничестве».

Да, мистер Тэргуд желает сделать заявление.

— Это пример подлой, узкой партийной политики врагов лейбористской партии, — сказал он, — рассчитанной на то, чтобы опорочить меня. Я отвергаю эти гнусные обвинения. Я отказался явиться в назначенную националистами комиссию, зная, что она предубеждена против меня. Но сейчас я требую суда присяжных, чтобы восстановить свое доброе имя.

В вечерней газете Тэргуд увидел кричащий заголовок: «Министр финансов виновен в мошенничестве!» Он быстро пробежал статью. Его, Мак-Коркелла, Рэнда и Гаррарди признали виновными!

С тех пор как несколько недель назад была негласно назначена правительственная комиссия, он со страхом ожидал результатов расследования. Но хоть он и предвидел, чем это может кончиться, от этого ему не было легче. Скверно, что и говорить! Но он еще поборется. У него могущественные друзья.

Телефон звонил с утра до ночи. Тэргуд всем репортерам и друзьям повторял одно и то же с некоторыми вариациями. Лицо его было сурово, широкие челюсти сжаты, но время от времени губы его кривила презрительная усмешка.

Позвонил премьер-министр.

— Это ужасно, да еще сейчас, когда я собираюсь за границу. Вы все еще уверяете, что обвинения необоснованны?

— Уверяю? Ха-ха-ха. Вот это мило. Даже мой собственный лидер поддался националистской пропаганде.

Затем Тэргуд повторил свои объяснения, но, видимо, не убедил Саммерса.

— Все равно, — сказал Саммерс, — нужно сейчас же собрать фракцию. Вам, пожалуй, придется уйти в отставку и подождать, пока с вас снимут обвинения.

Позвонил старший сын Тэргуда из Мельбурна и с готовностью принял объяснения отца. Жена его хранила молчание. Он давно уже потерял к ней всякий интерес. Она очень растолстела и подурнела. Прислушиваясь к его разговорам по телефону, она иронически усмехалась. Тэргуд избегал ее взгляда. Теперь он понял, почему они так далеки друг от друга, почему он злится на нее, а временами даже ненавидит. Только она одна знает его. Она видит его насквозь и издевается над его героической позой.

За ужином миссис Тэргуд сказала: — Ну что же, Тел, хорошо, что у тебя есть капиталец. Видно, твоя политическая карьера кончилась.

— Не говори глупостей. Это заговор, они хотят меня погубить, потому что боятся меня. Капиталисты пытаются от меня избавиться.

— Зачем им от тебя избавляться? Ты же для них свой человек. Теперь ты и сам капиталист не из последних. В этом ничего дурного нет. Но к чему обманывать самого себя?

— Вот это мило. Даже собственная жена пала жертвой националистской пропаганды.

— Нет, я не пала жертвой пропаганды, Тед. Дело скверное, и ты это знаешь. Ты делаешь вид, что ничего не произошло, а на самом деле ты очень встревожен. Но я буду с тобой, что бы ни случилось, об этом не беспокойся.

Он подошел к ней. — Спасибо, — сказал он. — Я знаю, все это может обернуться очень скверно, но я буду воевать с ними, я буду воевать до конца.

— Ну конечно, Тед. — Она положила пухлую руку ему на плечо.

— Я стал бы премьером еще до конца года, — сказал он. — Саммерсу это не по плечу. Я замещал бы Саммерса в его отсутствие. Я спихнул бы его, если б не эта история. Я всегда говорил, что когда-нибудь стану премьер-министром.

— Знаю, Тед. Какую же глупость ты сделал! Еще в Чиррабу, когда мы с тобой только познакомились, я не понимала, как ты мог бороться за интересы горняков и в то же время держать игорный притон и отбирать у них деньги. С тех пор я изо дня в день наблюдаю, как в тебе борются король орлянки и защитник обездоленных. Король орлянки одержал верх.

Тэргуда передернуло. Он отошел от нее, сел на свое место, и ужин закончился в молчании.

Когда миссис Тэргуд убрала со стола, раздался звонок.

Это был Мак-Коркелл, который примчался из Брисбэна на самолете.

Кто бы поверил, глядя сейчас на Большого Билла, что это и есть тот самый добродушный весельчак, рубаха-парень, каким он слыл всю свою жизнь! В кресле напротив Тэргуда сидел, нервно теребя шляпу, насмерть перепуганный человек; круглое лицо его осунулось, глаза покраснели от бессонной ночи. Это был просто вор, которого поймали с поличным.

Миссис Тэргуд взяла у него из рук шляпу, негромко поздоровалась и вышла из комнаты, прикрыв за собой Дверь. Он даже не взглянул на нее.

— Ну, что ты скажешь, Тед? Что же теперь будет?

Тэргуд неестественно засмеялся.

— Неужели Большой Билл струсил? Это политический выпад против меня, так к этому и будем относиться.

— Черт с ней, с политикой. А вот что будет со мной, Рэндом и Гаррарди? Нас ведь тоже потянут, сам знаешь. Я думаю уехать за границу, и как можно скорее.

— Куда же ты уедешь?

— Куда-нибудь. Куда угодно. У меня есть деньги. Может быть, даже в Россию.

— Ха-ха-ха. Большевики, конечно, встретят тебя с распростертыми объятиями, ты же сорвал в свое время забастовку железнодорожников! Лучше отправляйся в Англию. Там тебе будет спокойнее!

Наступило молчание. Мак-Коркелл сидел ссутулившись, уставясь в пол выпученными глазами, казавшимися еще больше за толстыми стеклами очков. Он совсем пал духом, но Тэргуд бодрился.

— Как бы мы ни заметали следы, националисты все равно обвинили бы нас. Но в суде будет иначе, вот увидишь.

— Хорошо, кабы так. У тебя нечего выпить?

Тэргуд налил два стакана виски, чуть-чуть разбавив его содовой водой. Мак-Коркелл выпил залпом. Тэргуд ходил взад и вперед по комнате, задумчиво потягивая из стакана.

— Пожалуй, и правда уезжай. А я отправлюсь в Брисбэн повидаться с премьером. Может быть, я и уговорю его. А кстати постараюсь заткнуть кое-кому рот.

Мак-Коркелл стиснул руки. — Нас могут обвинить в убийстве! Боже мой! И чего мы связались с этими рудниками?

— Какое убийство? Я не говорил в Кэрнсе, чтобы этого парня сбросили с балкона, слышишь, Мак? Я только сказал, чтобы ему заткнули рот. Помни, нам об этом ничего не известно. Возьми себя в руки, черт тебя дери! Это просто политический выпад. Между прочим, ты, кажется, говорил, что Дженнер не хочет давать показания, чтобы его слова не использовали в политических целях.

— Да, он так заявил комиссии. Но я видел его вчера, и он сказал, что получил повестку в суд. И еще сказал — надо было раньше думать о том, что может повредить лейбористам.

Тэргуд рассвирепел. — Дженнер хочет отомстить мне за то, что я выбросил его из партии как коммуниста. Он такой же враг лейбористов, как и националисты. — Затем, понизив голос, как бы про себя, он сказал: — Опять лезете в драку, доктор Дженнер? Пожалуйста! Можем и еще раз намять бока!

Тэргуд сел, упершись локтями в колени и держа обеими руками наполовину пустой стакан. Мак-Коркелл дрожащими руками налил себе виски, выпил стоя и налил еще.

Минут десять они молчали, и в комнате было так тихо, что тиканье часов на камине казалось Мак-Коркеллу гулкими ударами колокола.

Он сидел, уставившись на Тэргуда, который в старое доброе время был его кумиром, а в последние годы — его руководителем и совратителем. Даже теперь, попав в беду и видя, что Тэргуд думает только о себе, Мак-Коркелл не мог не восхищаться этим человеком и не подумать о скрытых в нем возможностях добра. Он все смотрел на Тэргуда и на книжные полки позади него. Здесь были потрепанные книги о борьбе рабочего класса, давным-давно не читанные, более новые книги, стихи и пьесы, в том числе драмы Шекспира, и совсем новенькие, ни разу не открытые классические романы. Мак-Коркеллу казалось, что Тэргуд представляет собой странное сочетание добра и зла, что он гений, которому неведомы прямые пути.

Вдруг Тэргуд заговорил трагическим тоном: — Ты хочешь бежать, Билл! Ну что ж, беги. А Красный Тед останется, чтобы бороться… «чтобы восстать на море бед»…

— Стихи тут не помогут, — прервал его Мак-Коркелл. — Я еду за границу, а тебе придется помочь Рэнду и Гаррарди.