Пэм Райан - Эсперанса

• Название: Эсперанса
• Автор: Пэм Райан
• Издательство: Текст
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-7516-0688-4

Эсперанса думала, что всегда будет жить с любимыми родителями в богатом доме, полном слуг, носить нарядные платья и получать дорогие подарки к праздникам. Но внезапное несчастье перевернуло ее мир: бандиты убили ее отца, зажиточного мексиканского землевладельца, и Эсперансе с матерью пришлось бежать из родной страны в США. Изнеженная девочка оказалась в лагере сельскохозяйственных рабочих с больной матерью. Она проявляет незаурядное мужество, упорно трудится, преодолевая усталость и нужду, и, наконец, словно птица феникс, возрождается к новой жизни. Недаром ее имя в переводе с испанского означает «надежда».

---

Эсперанса удивлялась, что тосковала по самым простым вещам, связанным с мамой. Она скучала по тому, как грациозно и царственно мама входила в комнату. Она скучала по тому, как наблюдала за мамиными руками, когда та вязала, за быстрыми движениями ее пальцев. А больше всего она скучала по маминому смеху — смеху сильного и уверенного в себе человека.

Эсперанса вымыла руки и насухо их вытерла. Теперь гораздо лучше, хотя они все еще оставались красными и обветренными. Она взяла другой авокадо, разрезала пополам, достала косточку и выскребла мякоть. Она повторила все, что делала Гортензия, снова села, ожидая, когда впитается крем, и в этот момент поняла, что сколько авокадо и глицерина она бы ни втерла в кожу, ее руки больше никогда не будут руками богатой женщины с Ранчо де лас Росас. Теперь это были руки бедной кампесина, полевой работницы.

Сезон подвязывания винограда подходил к концу. Врач остановил Эсперансу и Мигеля в коридоре больницы — они еще не дошли до маминой палаты.

— Я попросил сестер позвать меня, когда они вас увидят. К сожалению, у вашей матери воспаление легких.

— Как такое возможно? — сказала Эсперанса. Ее руки задрожали, когда она посмотрела на врача. — Я думала, что она поправляется.

— Эта болезнь, «лихорадка долины», ослабляет организм, и он становится беззащитным перед другими инфекциями. Мы даем ей лекарства, но она очень слаба. Я знаю, что для вас это тяжело, но мы просим вас не посещать ее, по крайней мере месяц, а может быть, и дольше. Мы не можем допустить, чтобы она подхватила что-нибудь еще.

— Могу я увидеть ее всего на одну минуту?

Доктор поколебался, потом кивнул и ушел.

Эсперанса бросилась к маминой постели. Мигель пошел за ней. Эсперанса представить себе не могла, что не будет видеть ее несколько недель.

— Мама! — позвала Эсперанса.

Мама медленно открыла глаза и с трудом улыбнулась. Она казалась очень худой и хрупкой. Ее волосы были разбросаны на подушке. Бледное лицо почти сливалось с наволочкой. Казалось, она вот-вот растворится в постели и исчезнет навсегда. Мама выглядела призраком самой себя.

— Врач сказал, что я не смогу навещать тебя какое-то время.

Мама кивнула, ее веки медленно опустились, как будто ей было тяжело лежать с открытыми глазами.

Эсперанса почувствовала руку Мигеля у себя на плече.

— Анса, мы должны идти, — сказал он.

Но Эсперанса не двигалась. Она хотела сделать для мамы хоть что-нибудь — чтобы ей стало лучше. На столике у кровати она заметила щетку и заколки для волос.

Она аккуратно повернула маму на бок и собрала ее волосы. Расчесала их и заплела в длинную косу. Обернула ее вокруг маминой головы и аккуратно заколола. Потом она помогла маме лечь на спину — теперь волосы обрамляли ее лицо, выделяя его на фоне белья. Коса напоминала нимб. Именно так она раньше причесывалась в Агуаскальентесе.

Эсперанса наклонилась к маме и прошептала ей на ухо:

— Не беспокойся, мама, я обо всем позабочусь. Я работаю и могу платить по счетам. Я люблю тебя, мама.

— Я тоже тебя люблю, — сказала мама с нежностью. А когда Эсперанса повернулась, чтобы уйти, она услышала мамин шепот: — Что бы ни случилось.

— Тебе надо хоть иногда выбираться из лагеря, Эсперанса, — сказала Гортензия и передала ей список того, что необходимо купить в бакалейной лавке. Гортензия попросила ее поехать на рынок с Мигелем. — Весна началась, кругом такая красота.

— Я думала, что вы с Жозефиной всегда с нетерпением ждете субботы, чтобы поехать на рынок, — сказала Эсперанса.

— Это так, но сегодня мы помогаем Мелине и Ирен готовить энчиладас, это блинчики с мясом, сыром и перцем. Так что поезжай вместо нас.

Эсперанса знала, что они стараются занять ее чем-нибудь. Мама была в больнице уже три месяца, и Эсперанса не навещала ее уже несколько недель. С тех пор девочка ходила сама не своя. Она словно жила по привычке: была вежлива, отвечала на вопросы, давая простейшие ответы, но мучилась из-за отсутствия мамы. Каждый вечер она ложилась по возможности рано, заползала в постель, сворачивалась клубочком и лежала, не двигаясь до самого утра.

Эсперанса знала, что Жозефина и Гортензия беспокоятся за нее. Кивнув Гортензии, она взяла список и пошла искать Мигеля.

— Не забудь сказать Мигелю, что надо ехать на рынок мистера Якоты! — крикнула Гортензия вдогонку.

Погода и вправду была хороша. Воздух долины был сухим и чистым после дождей. Они ехали мимо полей высокой спаржи, которую ей предстояло вскоре укладывать в ящики. Цитрусовые рощи словно напоказ выставили свои уцелевшие плоды, висевшие словно игрушки на рождественской елке. И хотя все еще было прохладно, в воздухе уже веяло весной и Эсперанса почувствовала аромат земли.

— Мигель, почему мы всегда должны ехать так далеко на японский рынок, когда ближе к Арвину полно других?

— Владельцы других рынков не так добры к мексиканцам, как мистер Якота, — сказал Мигель. — У него есть почти все, что нам нужно, и он относится к нам по-человечески.

— Что ты имеешь в виду?

— Эсперанса, люди здесь думают, что все мексиканцы одинаковы. Что мы необразованны, грязны, бедны и ничего не умеем делать. Они не возьмут в толк, что многие из нас настоящие профессионалы.

Эсперанса оглядела свою одежду. На ней было платье спортивного покроя, которое раньше носила мама, а до мамы кто-то еще. Сверху на платье она надела мужской свитер, на котором не хватало несколько пуговиц, к тому же он был ей велик. Она наклонилась и посмотрела в зеркало. Ее лицо загорело после недель, проведенных в поле. Теперь она заплетала волосы в длинную косу, как Гортензия, — мама оказалась права, так было удобнее.

— Мигель, да как можно взглянуть на меня и подумать, что я необразованна?

Он улыбнулся ее шутке:

— Дело в том, Эсперанса, что у тебя, например, образование лучше, чем у большинства детей в этой стране. Но никто здесь этого не признает и не удосужится в этом убедиться. В глазах американцев мы — одна большая смуглая толпа, годная только для физического труда. А на рынке мистера Якоты никто на нас не пялится, не обращается с нами как с чужаками и не называет нас «грязными латиносами». Отец говорит, что мистер Якота — очень хороший бизнесмен. Он богатеет на дурных манерах других людей.

Объяснение Мигеля не стало для нее чем-то новым. Хотя Эсперанса почти не общалась с американцами — только с врачом и медсестрами в больнице, но она слышала от других мексиканцев, как американцы с ними обращались. В кинотеатрах были специальные сектора для негров и мексиканцев. В городах родители не желали, чтобы их дети ходили в одну школу с мексиканцами. Она поняла, что жизнь в лагере имеет определенное преимущество перед жизнью в городе. Дети все вместе ходили в школу: белые, мексиканцы, японцы, китайцы, филиппинцы. Их не волновали расовые проблемы, они были одинаково бедны. Иногда ей казалось, что она живет в коконе, защищенная от негодования местного населения против приезжих.

Мигель припарковал грузовик на автостоянке рынка.

— Встретимся позже. Мне нужно поговорить о работе на железной дороге вон с теми людьми на углу.

Эсперанса вошла в здание рынка. Мистер Якота приехал из Токио, и в его магазине было множество традиционных японских продуктов, морские водоросли и имбирь, а на отдельном прилавке торговали целыми тушками свежей рыбы. Но там продавали и мексиканские продукты — тесто из кукурузной муки для тамалес, стручковый перец для соусов и подливок и большие мешки сушеных бобов. В мясном отделе были даже коровьи кишки для менудо — острого супа из требухи. Больше всего в этом помещении Эсперансе нравился потолок, на котором красовались причудливые японские фонарики и пиньятас в виде звезд и осликов — игрушки, наполненные конфетами, которые подвешиваются к потолку во время праздников, и их стараются сбить палкой.

Там был маленький тряпичный ослик, которого Эсперанса раньше не замечала. Он был похож на игрушку, подаренную ей мамой несколько лет назад. Эсперанса тогда подумала, что он такой милый, и решила не портить ослика, хотя он и был наполнен сладостями. Она повесила его у себя в комнате над кроватью.

К ней подошел продавец, и, подчиняясь захлестнувшим ее чувствам, она указала на маленькую эту игрушку.

— Пор фавор, — сказала она. — Пожалуйста.

Она купила еще кое-что из нужных вещей, в том числе бланк почтового перевода.

Она сидела в грузовике и ждала, когда вернется Мигель.

— Еще один перевод? Что ты с ними делаешь? — спросил Мигель.

— Храню в чемодане. Каждый из них стоит совсем немного, но всех вместе их должно хватить на то, чтобы однажды привезти сюда Абуэлиту.

— А пиньята? Сегодня ни у кого нет дня рожденья.