Николай Тимофеев - Трагедия казачества. Война и судьбы-5

• Название: Трагедия казачества. Война и судьбы-5
• Автор: Николай Тимофеев
• Издательство: Невинномысск
• Жанр: О войне
• Год: 2005
• ISBN: 5-89571-054-9

Разгром казачества и Русского Освободительного Движения был завершен английскими и американскими «демократами» насильственной выдачей казаков и власовцев в руки сталинско-бериевских палачей, которым досталась «легкая» работа по уничтожению своих противников в застенках и превращению их в «лагерную пыль» в ГУЛАГе. Составители сборников «Война и судьбы» сделали попытку хотя бы отчасти рассказать об этой трагедии, публикуя воспоминания участников тех событий. Они рассматривают серию сборников как своеобразное дополнение и продолжение исследовательской работы генерал-майора, атамана Кубанского Войска В.Г. Науменко «Великое предательство», имеющей непреходящее значение.

Ряд неизвестных или до сих пор замалчиваемых сведений об участии в войне казачьих и русских формирований на стороне национал-социалистической Германии будут интересны для читателя, увлекающегося историей.

Серия сборников «Война и судьбы» приурочена к 60-летию окончания Второй Мировой войны и посвящается казакам и другим участникам Русского Освободительного движения, павшим в боях за освобождение России от тоталитарного коммунистического засилья, погибшим от рук западных «дерьмократов» при насильственных выдачах, а также казненным и замученным в большевистских застенках, тюрьмах, лагерях и ссылках.

ВЕЧНАЯ ИМ ПАМЯТЬ!

Составитель: Н.С. Тимофеев

---

Заместителем начальника по быту был лейтенант, фамилию его я не помню, знаю только, что она начиналась на «Крас…», потому что он так расписывался «Крас…», а потом пара закорючек. Почему это так мне запомнилось? Котловой ордер на следующий день, при таком количестве и их разнообразии по нормам питания, был готов только к вечеру, а лейтенанту, человеку семейному, не всегда хотелось каждый вечер заходить в зону для подписания ордера. Он нашел простой выход: поручил мне подписывать ордер за него. Я потренировался при нем и при бухгалтере, помпобыт, наконец, одобрил мой результат, и с тех пор я частенько подписывал нужные документы этим самым «Крас…» с закорючками. Иногда, не очень часто, этим правом подписи можно было получить некоторые блага и для себя, и мы, в бухгалтерии, включая и вольного старшего, голодными никогда не были. Но без лишней роскоши.

Здесь, в бухгалтерии, и работа моя, и жизнь протекали равномерно и спокойно, без каких-либо происшествий или приключений.

Мост тем временем строился, и уже был виден, как говорится, свет в конце туннеля. Уже было известно, что весь мостовой коллектив будет отправлен в Тайшет — тоже на строительство моста. И уже отправка началась, но постепенно, по мере окончания соответствующего по технологическому процессу объема работ. Уже были отправлены кессонщики и плотники по нижним ряжевым подмостям, готовились к отправке бетонщики. А дальше — монтажники и клепальщики, и дело уже шло к этому.

Все считали, что, закончив мост и перебросив через него рельсовый путь, наша колонна будет продолжать укладку пути дальше к Ургалу, тем более, что во многих местах, там, за Амгунью, уже было полностью готовое земполотно. Однако события развивались как-то по-другому. Наша колонна была концевой по готовому железнодорожному пути, и к нам могли уже подходить составы. А вместо того, чтобы активизировать укладку рельсов, к нам начали массово свозить заключенных из дальних колонн, которых почти сразу грузили в товарные вагоны и куда-то увозили. То есть, куда увозили, было ясно — в Комсомольск, а дальше?

Что-то затевалось, что-то готовилось большое и важное, но что именно, никто понятия не имел.

Отправили последних мостовиков, уехали Аббас с Матвеем, прошел слух, что на нашей колонне оставят человек сто для лесоповала и работы шпального завода. Я уже подумал о своей родимой каретке. Думаю, меня взяли бы туда без разговоров.

Узнаем, что с дальних колонн вывозят всех, не оставляя ни одного человека. Значит, стройку прекращают, но ведь нас всех — тысячи зэков, без работы не оставят! Но где и куда?

Доходит очередь и до нас. Мы — последние, потому что теперь нет необходимости держать здесь людей для обслуживания всех перебрасываемых издалека, которым нужно переночевать ночь или две, накормить и так далее.

Значит, оттуда, из-за Амгуни, вывезли всех.

Нас всех грузят в эшелон и выгружают в Комсомольске, привозят на уже знакомую пересылку. Народу множество, свозят со всех сторон, производя массовые переброски. Все разговоры только о Колыме, очень похоже, что такие массы могут быть переброшены только в Магадан.

Но очень быстро узнаем новости, почти достоверные. Строительство железной дороги Комсомольск-Ургал прекращается, весь рабочий народ переводится на строительство нефтепровода Сахалин-Комсомольск, а на этой стройке совсем другие порядки: хозрасчет и зачеты.

Настроение у всех приподнятое, причина — зачеты. Даже двадцатипятилетние, которые вообще считают, что такой срок отбыть невозможно, теперь оживились: кое-какая надежда появилась.

Хотя никто ни в чем не уверен. Вполне может быть, что это просто утки, и не исключено, что запускаются они самим лагерным начальством. Для успокоения.

Ждем.

11. НА НЕФТЕПРОВОДЕ

Несколько дней сидим на пересылке. Жизнь кипит: по несколько сотен ежедневно прибывает, несколько сотен ежедневно убывает, привозят по-разному, а увозят только на автомашинах. Это обнадеживает: на автомобилях, значит, не в Ванино, значит, не на «Джурму», чтоб ей потонуть, только пустой.

Грузимся в автомашины. Караван немаленький, более десятка студебеккеров. Сажают не жестко, две версии: или конвой добрый, или ехать далеко.

Съезжаем с берега на лед Амура. Возле съезда видим большой щит, на нем крупными буквами: «С такого-то такого-то Хабаровский крайисполком запрещает автомобильное движение по Амуру». Такое-то такое-то уже прошло, но что такое какой-то крайисполком для МВД? И мы едем.

Очень быстро выяснилось, что прав скорее крайисполком, чем всесильное МВД: дорога была очень плохой, ледяные колеи разбиты, попадаются целые участки дороги, залитые водой, а под водой не видно — а вдруг там промоина и можно просто нырнуть на дно Амура. Часто останавливаемся. Наша машина где-то в середине, и мы не видим, почему эти остановки такие частные. Узнаем, что водитель первой машины иногда не решается ехать по воде, приходится объезжать опасные участки, а бывает, что для этого необходимо и выравнивать путь и рубить лед.

Зэкам первой машины достается много поработать, конвой решает время от времени менять порядок машин.

Подошла и наша очередь, мы стали передовыми. Действительно, первым быть нелегко. Вот опять дорога метров на двадцать залита водой. Выбираемся из кузова, принимаемся за кирки и топоры, выравниваем лед в обход воды, приходится подталкивать буксующий автомобиль. Иногда водитель рискует, только заставляет всех покинуть автомобиль. Наконец, наша очередь заканчивается, и мы перебираемся в хвост колонны. Двигаемся дальше.

Все это повторяется много раз, и я не буду тратить на пересказ время и место. Сразу скажу, что это кончилось. Мы уже утопили два студебеккера и вдруг остановились. Над нами покружился «кукурузник» и сел прямо на лед метрах в ста от нас.

Это был начальник строительства, полковник Орловский. Он приказал прекратить движение по льду, подъехать к ближайшему населенному пункту, там выгрузиться и двигаться дальше пешим порядком. Все это было исполнено. Мы переночевали в домах жителей, уж не знаю, как нас там охраняли. Название села я не помню, а главным событием для меня в эту ночь была кража у меня тех самых знаменитых сапог. Наверно, вор принял их за настоящие.

Двинулись пешком, без дороги, по тайге и горам. Шли три дня, прошли Циммермановку, большое село, в котором находился штаб нашего, теперь уже 3-го отделения Нижне-Амурлага.

Наш поход заканчивается, нас заводят в зону, которая должна на некоторое время стать нам родным домом. Номера я вспомнить не могу, была она хорошо застроена, в зоне только пара небольших палаток, остальные здания — солидные рубленые.

Захожу в бухгалтерию представиться, я никого не знаю, и меня никто не знает. Встречают приветливо, помочь ничем не могут, предлагают, как всегда в таких случаях, выбор бригады. Я выбираю бригаду плотников, которая работает в зоне — не нужно будет ходить на зону, с конвоированием, «шаг влево, шаг вправо», обыски и т. д. а так, работая в зоне, я экономлю время и смогу хорошо сориентироваться, кому помогать и какого ума набираться.

Я приступил к работе. Бригада была отличная, ни одного блатного, труд не очень тяжелый: что-то пристроить, что-то надстроить. Половина бригады трудилась за зоной без конвоя, по зданиям охраны и квартирам начальников. Меня, естественно, за зону не пускали.

На третий день я зашел познакомиться со старшим нормировщиком. До сих пор спорят, бывает ли любовь с первого взгляда и насколько она крепка и долговечна. А вот мы с нормировщиком понравились друг другу с первого взгляда и были в наилучших отношениях вплоть до его освобождения, то есть три-четыре месяца. Он был интереснейшим человеком. Звали его Леонид Леонардович Мартынов, и он был потомком старинной дворянской семьи. Услышав об этом, я сразу насторожился, но все мои попытки. и прямые, и обходные, узнать, не из тех ли он Мартыновых, которые убили Лермонтова, так и остались без результата. У него была 58.10, а получил он срок за то, что у него в казарме нашли книгу Лиона Фейхтенгера «Москва, 1937» и обвинили в проведении контрреволюционной пропаганды. Все его ссылки на то, что книга издана в Советском Союзе и что никакой пропаганды не проводил, не помогли. Перед арестом, уже во время войны, он служил старшиной какой-то женской роты и рассказывал много потешных историй об этой службе. Его отец был полковником царской армии и погиб в самом начале первой мировой войны при обороне какой-то крепости.

Леонид Леонардович рассказал мне многое, что меня интересовало.

Наш Нижнее-Амурлаг, в частности наше 3-е отделение строил нефтепровод Сахалин — Комсомольск, а точнее Оха-на-Сахалине — Комсомольск-на-Амуре. Строительство этого нефтепровода было начато во время войны, но нитка, пройдя по острову и перейдя Татарский пролив, дошла только до села Софийского, и строительство было прекращено. Теперь было принято решение довести нефтепровод до самого Комсомольска, чтобы его нефтеперегонный завод мог бесперебойно работать весь год, а доставка сахалинской нефти не требовала танкеров, ни морских, ни речных.