Вадим Сопряков - Восток — дело тонкое: Исповедь разведчика

• Название: Восток — дело тонкое: Исповедь разведчика
• Автор: Вадим Сопряков
• Издательство: Современник
• Жанр: Шпионский детектив
• Год: 1999
• ISBN: 5-270-01283-9

Книга «Восток — дело тонкое» принадлежит перу профессионального разведчика, капитана первого ранга Вадима Сопрякова и представляет собой уникальный рассказ о будничных, но весьма непростых, порой чрезвычайно опасных делах наших разведчиков. Автору самому пришлось несколько лет работать в экстремальных условиях в резидентурах ряда стран Азии — Японии, Малайзии, Бирме, Индии, а затем во время войны в Афганистане командовать оперативным разведывательно-диверсионным отрядом «Каскад». В книге достоверно показано столкновение советской и американской разведок в отстаивании национальных интересов своих стран, умная, тонкая работа наших нелегалов. В главе «России блудные сыны» дана неприглядная картина гнусного предательства бывших коллег (Пеньковский, Поляков, Левченко, Резун, Гордиевский). С первыми тремя автору пришлось столкнуться и в жизни и в работе. Книга снабжена приложением и фотоиллюстрациями и читается с большим интересом.

---

С каждым сотрудником резидентуры мне пришлось в реальной рабочей обстановке выяснять, на что он способен, можно ли положиться на его здравый смысл, находчивость, решительность в сложных ситуациях. Очень важно было сделать так, чтобы мои коллеги были уверены в компетентности и порядочности своего начальника. Они должны были видеть, что их руководитель способен не только дать толковые рекомендации, но и сам работает в «поле», что у него есть личные контакты и источники, что он может квалифицированно выявить наружное наблюдение и т. д.

Твоя деловая репутация, так считал я всегда, — это важнейший компонент в связке «начальник — подчиненный».

Определенный опыт работы руководителя я получил еще в Индии, организуя действия группы разведчиков, выделенных для работы по ГП. Но там я был прикрыт спиной резидента, а здесь сам был таковым. Приходилось решать все проблемы самостоятельно. Рабочий день был без ограничений, он начинался в 7 часов утра и заканчивался глубокой ночью.

С учетом имеющегося у меня опыта работы с агентурой, в Малайзии я решил взять на себя поддержание связи с наиболее ценными источниками информации. Их было двое, а позднее я увеличил это число до трех.

У меня появилось много хороших знакомых. Среди них и те, с кем приходилось встречаться изредка, как правило, под покровом ночи или за пределами города.

Наше соперничество с ЦРУ продолжалось. Должен признать, что мой интерес к американским коллегам сопровождал меня на протяжении всей разведывательной деятельности за границей.

Где-то в самом начале моего появления в Куала-Лумпуре со мной связался мой старый знакомый еще по Бирме Ральф Катрош. Он попросил о личной встрече, и, несмотря на занятость, я, с согласия Центра, встретился с ним. Американское посольство в Малайзии, как и везде в мире, было самым большим. Ральф Катрош занимал важное третье место по положению в своем коллективе. Он был резидентом ЦРУ. Собираясь на эту встречу, я строил всевозможные догадки, пытался определить, о чем хочет говорить со мной коллега. Сомнений в том, что Катрош знает о моем положении в советском посольстве, у меня не было. Встреча состоялась по предложению американца в ресторане в центре столицы, на нейтральной земле. Мы «тепло» встретились, я сразу же узнал Ральфа, хотя прошло около десяти лет с момента нашего расставания в Рангуне. Устроились за уютный столик у окна, и беседа началась, угощал американец. Катрош сообщил, что он недавно вернулся из Южного Вьетнама, пережил там самые трудные времена в своей жизни и поэтому с большим удовольствием принял предложение своего руководства возглавить резидентуру ЦРУ в маленькой, спокойной Малайзии. Он подчеркнул, что, насколько он успел разобраться в обстановке в стране, у Советского Союза и США нет острых противоречий в политике в отношении Малайзии, поэтому он рассчитывает, что мы будем здесь жить без особых хлопот. Главная тема его рассуждений на протяжении всей непродолжительной нашей беседы была одна — ребята, давайте жить дружно, без потрясений. Вел он себя действительно как кот Леопольд. Я, конечно, не был приучен, да и никогда не хотел, быть полностью откровенным перед противником. Словом, я не мог себе позволить такие вольности, какие допускали коллеги из ЦРУ. Естественно, не признал я и то, что являюсь здесь резидентом КГБ. Я не считал, что у нас нет проблем в наших взаимоотношениях с ЦРУ и с США. Такую откровенность работников ЦРУ, кстати, я встречал и позднее, в Японии. Я заметил Катрошу, что понимаю его состояние, пережитое им во Вьетнаме, видимо, останется оно в нем на всю жизнь. Их программа «Феникс» — самая жестокая в мире, ей не будет оправдания. Наши позиции в Малайзии очень отличны друг от друга, американцы здесь хозяева, а мы гости. Обострений и противоречий, по всей вероятности, в отношениях США и СССР на этой почве быть не должно, но мы будем стремиться к упрочению своего положения в Малайзии.

Я еще не знал, что меня ждет впереди. Я не ведал, что так же, как и Катрош в своем Вьетнаме, я окажусь в будущем в своем Афганистане. Правда, там не будет, да и не могло быть, чего-либо подобного программе ЦРУ, «Феникс». Но будет кровь, будут несчастья как с той, так и с другой стороны. Вьетнамцы воевали с американцами советским оружием, афганцы — душманы воевали против нас и своего правительства американским оружием. Уверен, что американцы умышленно устроили нам Вьетнам в Афганистане.

Катрош, видимо, рассчитывал на большую откровенность и философский настрой с моей стороны, но не получилось. Мы сухо расстались, и я больше никогда не видел его и не слышал о нем после этой встречи. Я отчитался перед Центром о встрече с американцем, получил рекомендации воздержаться от развития этого контакта и полностью их выполнил.

Как-то много позднее, когда я работал в нелегальной разведке в Центре, из Индонезии пришел запрос на мое имя, естественно, через руководство разведки, не сочту ли я возможным возобновить свой контакт с Бернардом Дэ-амброзио, другим работником ЦРУ, известным мне еще по Бирме. Взвесив все доводы «за» и «против» и с учетом того, что я активно работал на очень важном и ответственном участке новой работы, я отказался от развития своего прежнего хобби. Видимо, в какой-то степени сказалось и то, что я уже к тому времени «постарел», и мне не хотелось втягиваться в новые хлопотные дела.

А работа в Малайзии продолжалась и набирала темпы. Мы с женой установили теплые, дружеские отношения с военным атташе нашего посольства Николаем Михайловичем Белоусовым и его женой. Это была очень приятная и добрая семья. Наши отношения с послом также постепенно развивались. Владимир Николаевич Кузнецов был увлечен игрой в гольф, самым популярным среди дипломатов видом спорта. Он в нем добился хороших результатов и, вернувшись в Москву, был назначен заведующим Управления по дипкорпусу, стал активным инициатором создания первого в Союзе гольф-клуба. Увлекался Владимир Николаевич в Малайзии и черепашьими яйцами. Этот деликатес был доступен только сильным мира сего, но местные султаны делились им и с советским послом. Как-то по великому блату жена посла предложила Лиде несколько штук этих шариков, похожих на мячики для игры в пинг-понг. Жена торжественно вручила их мне, и я съел одно такое яйцо. Впечатление этот деликатес на меня не произвел, и, к полному восторгу жены посла, Лида вернула ей шарики обратно.

Кузнецов был полковником Советской Армии в отставке. Он имел и умел поддерживать нужные деловые связи, касалось ли это иностранцев и малайзийских высоких правительственных чиновников или наших высоких особ. Как-то в Сингапур прибыл наш министр внешней торговли Патоличев. Кузнецов уговорил меня, вернее, силком заставил поехать с ним, где я и познакомился с Патоличевым.

Местная контрразведка активно работала против нас в Малайзии. Мы это ощущали, обнаруживая за собой слежку, чувствуя появление ее агентуры в своем окружении. Естественно, следовало ожидать, что есть и техника подслушивания в наших домах, возможно, и в посольстве. С учетом работы спецслужб против наших разведчиков, я перевел двух своих агентов, добывающих документальные материалы, на более безопасные условия связи — на работу через тайники. Это потребовало дополнительных хлопот. Нужно было подбирать надежные тайники, затем убедить наших помощников в надежности и безопасности такого способа получения от них материалов. И когда все было позади и способ этот утвердился в умах агентов, работа пошла спокойнее и продуктивнее. Поток информации увеличился.

Для проверки наших посольских помещений на наличие техники подслушивания мы вызывали специалистов из Москвы. Обычно такие проверки в Малайзии, и во время моего пребывания в Куала-Лумпуре, не приносили результатов, мы не находили ничего подозрительного. Однако, несмотря на это, мы все равно принимали дополнительные меры предосторожности, в частности, старались не вести секретных разговоров в не защищенных специальной техникой помещениях, не читать полученных информационных сообщений вслух. Естественно, строго соблюдался главный принцип конспирации разведки — никогда не называть имен своих связей и тем более агентов.

Но через несколько лет после возвращения из Малайзии я узнал, что в Куала-Лумпуре, в помещении посольства, была обнаружена техника подслушивания. Удалось-таки американцам и англичанам, а в этом я не сомневаюсь, что это дело их рук, внедрить нам технику. И ведь не нашлось американского, английского или малайзийского Бакатина, чтобы порадовать нас схемой расположения «жучков» в помещениях посольства. Пришлось все находить самим, тратить на это средства и усилия специалистов — и затем посыпать свою голову пеплом и плакать, что сделали это поздно. Что-то враг успел услышать из наших помещений.

По указанию Центра я дважды выезжал в Сингапур, чтобы на месте помочь нашему резиденту в организации и налаживании продуктивной работы. Мы вместе беседовали с разведчиками, обсуждали конкретные дела и разработки, нацеливали молодых сотрудников на успешную работу. Вроде бы толк от этих поездок был.