Андрей Пржездомский - Секретные бункеры Кёнигсберга

• Название: Секретные бункеры Кёнигсберга
• Автор: Андрей Пржездомский
• Жанр: История
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-9533-5353-3

В предлагаемой читателям книге, основывающейся на подлинных фактах и событиях, автор предпринял попытку с учетом личных впечатлений и рассказов очевидцев, реконструировать события, связанные с исчезновением и поисками Янтарной комнаты. Конечно, еще остаются «белые пятна» в увлекательнейшей истории, которая зовется «спецоперация „Янтарная комната“». Однако большинство пробелов автору удалось восполнить, основываясь на обширном документальном материале, ставшем доступным исследователям в последние десятилетия, а также на анализе документов, находящихся в архивных фондах спецслужб, к которым он имел доступ.

---

Бильке потом несколько раз приходилось участвовать в подобных работах. Но проводились они, как правило, днем и без таинственных мер предосторожности, которые он запомнил с той январской ночи.

Рассказав эту историю подполковнику Рычкову, Франц Бильке сделал совершенно неожиданное резюме: он почему-то полагал, что в подземном укрытии у кирхи были спрятаны запасы продуктов и вин, хранившиеся в Королевском замке. Конечно, известно, что в историческом погребке «Блютгерихт», расположенном в северном крыле замка, хранились большие запасы марочных вин, в том числе известное всей Германии красное вино под названием «Блютгерихт 7» и «Блютгерихт 8». Но подполковнику Рычкову сразу показалось сомнительным, что в столь драматическое для гитлеровцев время они стали бы с чрезвычайными мерами конспирации прятать в тайниках такие «ценности». Он не стал разубеждать Бильке, рассчитывавшего использовать хотя бы часть найденных продуктов и вин для организации своего «дела», но и не готов был поверить немцу, опасаясь снова оказаться в дурацком положении и вызвать новую волну насмешек со стороны сослуживцев.

Тем не менее на следующий день около руин Штайндаммской кирхи состоялся импровизированный «военный совет», в котором приняли участие Рычков, командир одной из саперных частей, дислоцированных в городе, и инструктор политотдела армии. Вышестоящему начальству о тайнике подполковник пока решил не докладывать. Бильке показал место, где стояли автомашины, а затем провел офицеров туда, куда, по его мнению, сносили ящики той холодной ночью 1945 года. Рухнувшая стена и обломки крыши образовали здесь сплошной завал. Бильке вдруг вспомнил, что люди, относившие ящики, долго не возвращались за следующими, и предположил, что хранилище расположено на значительной глубине. Майор с саперными эмблемами на петлицах покачал головой и посоветовал Рычкову отказаться от этой затеи. На том и порешили. Бильке, казалось, не очень огорчился и, как только его отпустили, шмыгнул куда-то в арку полуразрушенного дома. Немцы в то время жили исключительно в развалинах и подвалах среди руин и обломков.

За кучей дел, которых у районного коменданта было предостаточно, Рычков стал уже забывать о рассказе Бильке, как вдруг одно из происшествий снова напомнило о нем. Однажды подполковник, проезжая поздно вечером на машине по расчищенной от завалов и баррикад улице Николайштрассе, заметил метнувшуюся в сторону от фар автомашины фигуру. Сидевший с Рычковым шофер крикнул в темноту: «Хальт!», но человек не остановился, а юркнул в пролом в стене стоявшего у дороги дома. Дав очередь из автомата в темноту окон, зияющих пустыми черными глазницами, Рычков с солдатом вышли из машины. В комендантский час немцам было строго запрещено появляться на улице — еще нередки были случаи нападения на военных и гражданских лиц, в окрестностях города действовали вооруженные банды. Подойдя к руинам, в которых скрылся человек, они услышали какое-то жалобное поскуливание и обнаружили прижавшуюся к стене женщину. В ней Рычков узнал врача комендатуры немку Гертруду Браунд. Она долго плакала, твердя одно и то же: «Извините, господин комендант! Извините, извините!» Потом, уже в комендатуре, Браунд рассказала, что она вместе с другими немцами пыталась проникнуть под покровом ночи в бункер у Штайндаммской кирхи, где якобы спрятаны большие запасы продовольствия. С десяток человек ночью в течение нескольких часов копошились в развалинах, разбирая завалы и рассчитывая найти вход в подземелье. По словам Браунд, наконец это удалось, и два человека спустились вниз. Она назвала некоторых знакомых ей лиц, участвовавших в ночной вылазке. И тут Гертруда Браунд упомянула о Франце Бильке как об организаторе всей этой затеи.

Из воспоминаний подполковника в отставке Рычкова, бывшего участкового коменданта

«…На следующий день около кирхи обнаружили два разбитых пустых ящика размером 1,5 × 1 метр, обитых внутри толем. Приведенный на место участник группы врач комендатуры Рихтер сообщил, что они проникли в затопленную часть подвала кирхи, откуда из воды достали эти два ящика, якобы с консервами. Ящики были мокрые, а около них лежали барельеф из дерева головы оленя и стул, на которых были этикетки с принадлежностью их Екатерининскому музею. Проникнуть в указанный Рихтером подвал было трудно, т. к. он был затоплен. Рихтеру поверили, еще раз предупредили и на этом проверку закончили».

Потом Рычков рассказывал, что барельеф, найденный около Штайндаммской кирхи, долго хранился у него дома, вызывая интерес и даже зависть редких гостей. Но однажды мать подполковника, жившая вместе с ним, не посоветовавшись, продала ценную вещь на толкучке. Что же касается стула из царскосельского дворца, то он еще тогда куда-то пропал, скорее всего, сгорев в одном из костров, разводимых нашими солдатами.

Прошло несколько лет. Немецкое население покинуло город. Повсюду разворачивалось строительство, развалины, уже заросшие кое-где высокой травой, уступали место стройплощадкам. То там, то здесь строители натыкались на подвалы, подземные бункеры, засыпанные убежища. Иногда при этом находились полезные вещи — посуда, швейные машинки, различный инструмент. Дошло дело и до бывшей Штайндамм, теперь уже называемой Житомирской улицей.

Еще сохранившиеся стены кирхи подорвали, чтобы расчистить место для строительства новых кварталов. И вот тут-то комиссией по поискам ценностей и была сделана находка, о которой потом долго вспоминали в городе.

Из справки о беседе с В. Д. Кролевским начальника Калининградской экспедиции М. И. Поповой. 1972 год

«…На улице Штайндамм был раскопан под кирхой подвал на глубину двух метров. В подвале найдены только скелеты, один из них был прикован ошейником к доске. Больше никаких раскопок на улице Штайндамм комиссией не проводилось».

Чем-то зловещим, средневековым повеяло от этих находок. Чья судьба оборвалась так страшно в подземельях этой кирхи? Было ли это в непродолжительный период преследования «ведьм», или в годы борьбы католической церкви с религиозным инакомыслием? А может быть, все случилось гораздо позже и связано с какими-либо другими, малоизвестными событиями кёнигсбергской истории? Ответов на эти вопросы пока еще нет.

Вместе с тем, как только начала работать экспедиция, Штайндаммская кирха сразу стала одним из объектов поиска Янтарной комнаты. И хотя за основу версии были взяты воспоминания Рычкова, целый ряд других, косвенных данных возбуждал еще больший интерес к этому объекту.

Среди таких сведений особое внимание обращало на себя заявление киевлянина Владимира Федоровича Ращепы, который, прочитав в газете «Известия» статью о поисках Янтарной комнаты, вспомнил драматические события своей жизни, относящиеся к периоду Великой Отечественной войны. Тогда еще молодой парень, он был в 1943 году вместе с сотнями тысяч своих сверстников, оказавшихся в оккупации, угнан в Германию. После многодневных мытарств по пересыльным пунктам он оказался в Кенигсберге. Холодно и враждебно встретила его восточнопрусская столица. Большую группу рослых и крепких подростков с Украины, не успевших еще получить какую-нибудь специальность, направили на работу в торговый порт разгружать прибывающие в город баржи с углем. Жили рабочие в обшарпанном бараке в районе товарной станции на улице Фридрихсбургштрассе[57].

Барак был частью располагавшегося здесь когда-то форта «Фридрихсбург», но экзотический вид ворот крепости с четырьмя резными башенками, надписями готической вязью и изображением хищного прусского орла был безразличен измученным непосильным трудом «восточным рабочим».

Владимир Федорович вспоминал о том, что в 1944 году, когда порт стал работать с перебоями, грузчиков стали привлекать для различных тяжелых работ на складах Кёнигсберга: в районе бывшей Восточной ярмарки около Северного вокзала, у Прегеля рядом с одним из разводных мостов; в глубоких подвалах громадного дома на площади Кайзер-Вильгельм-платц. Последнее место запомнилось. Ведь именно здесь на следующий день после августовского налета англичан на город им пришлось по пояс в горячей воде среди дыма и гари выносить тяжелые металлические и деревянные ящики, статуи и другие скульптурные произведения, большие картины в рамах. Здесь же работали и немецкие военные моряки, по цепочке передавая какие-то небольшие свертки и коробочки для погрузки в длинный автофургон. Владимир Федорович не называл «замком» место, где проводились экстренные погрузочные работы, так как даже представления не имел о том, что в Кёнигсберге существовал замок. Но, похоже, что это был именно он — Королевский замок, являвшийся самым высоким зданием, выходящим на площадь Кайзер-Вильгельм-платц.

За два месяца до штурма Кёнигсберга советскими войсками Ращепа снова оказался на работах в центре города. К этому времени его уже перевели в лагерь для иностранных рабочих, который размещался неподалеку от Южного вокзала. Однажды небольшая группа людей, одетых в грубые спецовки с нашивкой «OST» над карманом[58], среди которых находился и Ращепа, была направлена в сопровождении охраны лагеря в район Кайзер-Вильгельм-платц. Во всяком случае, Владимиру Федоровичу запомнилось, что они долго шли через разрушенный Форштадт[59], потом пересекли зловещие, забеленные снегом развалины на острове Кнайпхоф[60] и вышли на площадь, где у подножки высокой круглой башни виднелся памятник германскому императору. Обогнув квартал больших, но сильно разрушенных домов, группа оказалась на улице, перегороженной массивной баррикадой, и там, где она делает заметный поворот, остановилась. Здесь и проводились разгрузочные работы, которые лишь спустя четверть века показались Ращепе достаточно примечательными. Тогда он и поделился воспоминаниями о них с людьми, осуществляющими поиски Янтарной комнаты.