Брайан Д'Амато - Хранитель солнца, или Ритуалы Апокалипсиса

• Название: Хранитель солнца, или Ритуалы Апокалипсиса
• Автор: Брайан Д'Амато
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-49944-1

Жрецы цивилизации майя совершили поразительные научные открытия, далеко опередившие свое время. А еще они вычислили, когда наступит конец света.

Человек, в чьих жилах течет кровь майя, не сомневается в том, что мир погибнет 21 декабря 2012 года. И когда выпадает зыбкий шанс предотвратить катастрофу, Джед де Ланда решает рискнуть.

Перенестись сознанием в прошлое, в год 664-й н. э., и там влиять на мысли и дела правителя, от которого зависит будущее. Таков был план. Но он с самого начала дал сбой: молодой майя, принявший в себя разум нашего современника, удостоился великой чести — ритуального самоубийства…

---

(68)

ОМОД сделал ход. Я сделал ход. Он ответил. Я двинул череп в направлении этой формы. Судя по всему, это могла быть разрушенная пирамида или потухший вулкан, но ужасно траченный временем — весь в трещинах и камнепадах. И чуть ниже вершины виднелось что-то странное, выступ, похожий на гигантскую бородавку. ОМОД опять сделал ход.

М-да.

Я продирался сквозь информационную пургу. Столько шума и такой слабый сигнал. Это напоминало снег телепомех на экране телевизора. Компьютер сделал ход. Гм. Не то. Нащупывать путь становилось все труднее. Все меньше и меньше кочек в болоте.

ОМОД сделал ход. Возможные варианты вспыхивали и гасли передо мной. Я шагнул вперед. Появилось ощущение, будто я поднимаюсь по высоким, кривым, разбитым ступеням. Вокруг выступали крупные фигуры, но я не сумел их рассмотреть и даже вообразить — ты не видишь ландшафт игры, скорее, обретаешь внутреннее представление о нем. Я напоминал себе того слепого альпиниста, который продолжает устанавливать рекорды в Тибете.[765] Поскольку он не может обозреть всю картину целиком, ему приходится собирать информацию по крупицам, нащупывая путь по траверсам между пиками, а потом составлять для себя модель маршрута, тщательно и последовательно, словно нанизывая бусы на нить. Ступеньки поднимались к 4 Ахау. ОМОД сделал ход. Я ответил. Вверх, вверх. Давай. Звук — нет, воспоминание о звуке слетело сверху, я слышал слабое неравномерное бормотание, голос из прошлого… Подобно тому, как забытое слово готово сорваться с языка, образ обретал законченность в моих мыслях. Но мне никак не удавалось вылепить его. Забудь об этом, Джед. Сосредоточься. Я понял, что на вершине есть полость, мы на чоланском называем это к’отб’ах, пещера в небесах. ОМОД старался скинуть меня со склона. Я ввел в игру еще один череп, установил его. Машина отреагировала. Гм. Еще несколько шагов… Так. Я двинулся вверх.

Выше и выше. Под ногами крошился ржаво-красный камень, словно я оказался в бэдленде. Я поднялся над кронами деревьев. Мы сделали по ходу. Теперь я был так высоко, что даже кондоры не залетали сюда. Я стоял на западном склоне горы, который еще хранил дневное тепло. Съежившееся солнце было другим, не тем, которое встает и садится каждый день. К закату клонилось светило б’ак’туна, 394-летнее солнце, которое достигнет зенита только 4 Ахау. А поскольку мы находились на другой стороне мира — можно сказать, на отраженной стороне, — оно восходило на западе.

Вверх, вверх. Я сделал ход.

Так.

Последовала пауза.

Я словно очутился внизу, на плоскогорье или на tablero,[766] раз этот курган представляет собой руины мула в теотиуаканском стиле. Недалеко впереди зиял широкий зев в ровном уступе, неровный, перекошенный овал, а за ним — длинный ход в глубь горы, а дальше начинался следующий подъем, пологий talud…[767] а потом на краю следующей террасы я различил гигантский неровный тускло-оранжевый в сумерках булыжник. Я пробирался вперед, непрерывно сражаясь с неутомимым ОМОДом.

Звук усилился, лучше сказать, тень звука стала резче. То низкое блеяние, то чувственный рев исходили из норы. По раскатам эха можно было определить, что пещера превышает размерами гору и при этом заполнена живыми существами. Они походили на летучих мышей и висели там этакими семейными группками, неисчислимыми триллионами. Но звук они производили вовсе не мышиный и были крупнее. У меня сложилось впечатление, что эти твари безволосые. Кто они? Их булькающие вопли ассоциировались, как ни странно, с детскими воспоминаниями, но не с гватемальским периодом… Ага, прояснилось.

Речь пойдет о Eumetopias jubatus.[768] Шел, пожалуй, третий год моей жизни у Одегардов, когда они взяли меня в паломническую поездку по церквям. Мы поехали в Сан-Франциско, потом в Сиэтл, и на обратном пути автобус остановился у Пещер морских львов[769] — это такой частный придорожный аттракцион около городка под названием Флоренс на орегонском побережье. Весной туда приплывает сотни три морских львов, они там спариваются на камнях. Вы спускаетесь на лифте с утеса, потом идете по вырубленному в известняке коридору к каменному балкону, который выходит в грот. Волны внизу поднимаются на высоту трехэтажного дома, а потолок пещеры находится футах в десяти у вас над головой, и вы пытаетесь понять, что там в бурунах делают эти горы жира и костей. Самка визжит, стоит быку в две тысячи фунтов весом взгромоздиться на нее, а самцы-холостяки в стаде и вожаки часами ревут, пугая друг друга, и этот рев гулким эхом отдается от влажных скал. Сегодня, если при вас произносят «ужасающе громко», вам приходят на ум искусственные звуки — грохот отбойных молотков, снимающих вершину горы, рокот громадных лайнеров, прогревающих двигатели, гром артобстрела, взрывов. И хотя какофония в этих пещерах была стопроцентно естественного и весьма старинного происхождения (что и говорить, брачные крики морских львов, должно быть, не шибко отличались от свадебного ликования, скажем, диатримы, анкилозавра или пентацератопса), она была невыносимой для моего уха, и это впечатление забыть я не мог. Я слегка подался вперед. Что-то зашелестело. Наверное, эти существа двигаются, расправляют крылья, готовятся к тому, чтобы устремиться наружу, когда 4 Ахау солнце погаснет. Они хлынут оттуда бесконечным потоком, сдерживавшимся долгие туны и к’атуны, дюжины дюжин б’ак’тунов, они заполонят землю и освоят ее. Вы видели, как летучие мыши вылетают из большой пещеры? Если нет, то я все равно не сумею дать достойное описание, а в противном случае мне и стараться не нужно. Самое пугающее в этом зрелище — ощущение, что черной туче не будет конца. Кажется, что вся земля внутри начинена летучими мышами.

Я осторожно, на ощупь, вошел в пещеру. Ага, ясно, блеяние и рев не однообразны в своей повторяемости и подчинены какой-то системе. Эти существа о чем-то говорят! Я постоял в квадрате около минуты, пытаясь разобрать отдельные фразы.

Да, это язык, точно, подумал я. Только я его не слышал прежде и даже готов был спорить, что это не человеческая речь, некоторые слоги напомнили мне брань обезьян ревунов… Если побыть здесь подольше, я пойму… но ОМОД снова сделал ход, он не прекращал работать. Солнце понемногу склонялось на запад к 4 Ахау. Я передвинул вперед восьмой череп на два квадрата, стараясь играть не слишком робко. Нельзя позволить ОМОДу снова перехватить инициативу. Я уже миновал вход в пещеру и находился в точке, откуда мог посмотреть на камень, нависающий надо мной. Не верится, что он держится на чем-то. Если он соскользнет и покатится вниз, то раздавит меня, как кованый сапог соломинку. А что еще важнее, завалит вход в пещеру, и эти ребята никогда оттуда не выйдут. ОМОД отошел на один квадрат назад, я сделал шаг вперед и потянулся вверх, ощупывая основание камня.

Опа.

Громада шевельнулась. Ужас. Я откатился вместе с креслом, сжался в комок, словно камень уже стал падать на меня. Но спустя немного времени выяснилось, что я все еще жив. Тогда я снова осмелился приблизиться. Гигант уравновесился и медленно колебался под воздействием ветра на своей неустойчивой оси. Это был качающийся камень, как пагода Чайттийо — Золотой камень — в Мьянме, которая, кажется, вот-вот скатится с уступа.[770] Вы, глядя на нее, просто понять не можете, почему она не упала раньше. Однако глыба эта, только по подтвержденным историческим данным, простояла там вот уже две тысячи лет. Я чувствовал, что центр тяжести огромного валуна несколько смещен и он чуть-чуть наклонен на запад, словно хочет одного: рухнуть и закрыть навсегда вход в пещеру. Шагнув еще ближе, я нащупал кусок булыжника между камнем и его основанием. А потом — привязанную к обломку нить, уходящую в пустоту слева от меня, натянутую, как фортепианная струна, которая настроена на верхнее до. И до меня дошло: это страшная ловушка в духе Уайла Е. Койота,[771] такие ставили пайюты[772] на сусликов и лис. А кто-то далеко-далеко отсюда в любую минуту готов выдернуть подставку и обрушить грозный валун. Единственная возможность предотвратить это и дать обитателям пещеры шанс покинуть ее — найти того типа, который держит нить, апокалипсника.

Я откинулся на спинку кресла и потянул за пучок отросших, слава богу, волос. Странно, почти ничего не чувствую. Попытался прикоснуться к носу, но не мог сказать, удалось ли мне это, пока не скосил глаза. Черт, онемение. Полная задница. Я наклонился вперед — вот-вот ухвачу эту нить. Она была слишком тонкой — невозможно разглядеть, вернее, вообразить, что видишь ее, однако вокруг нее клубилась сероватая мгла, поэтому я определил: нить тянется на северо-северо-восток в черный квадрант, близко к белому. Я потер лоб, отступил назад. Так. Понятно. Она уходит вверх и исчезает в дымке над Тихим океаном. Аляска? Пока не могу сказать точно. Я попробовал еще раз. Увы. Эту нить не наденешь на шкив, не скрутишь пальцами… и не только потому, что она воображаемая (впрочем, конечно, так и есть, но в тот момент эта линия казалась мне на удивление реальной). Просто у игры свои законы. Ну не может же в шахматах ваша ладья ходить по диагонали. Вот и мне нужно было двигаться по земле, так сказать. Я помчался вниз по лестнице и взял курс на север по равнине. ОМОД последовал за мной. Иногда я будто бы видел нить у себя над головой. А это означало, что последняя догадка верна и наш парень (кстати, мы уж решили исходить из того, что это мужчина, поскольку курочки в общем и целом не так склонны к геноциду) каким-то образом связан с северо-западным побережьем Тихого океана. Конечно, поле для поиска все еще оставалось очень обширным. Представьте, что вы, не зная названия, хотите найти рецепт в разделе «азиатская кухня». Поисковые системы набрали еще несколько тысяч терабайт информации. Черт побери, мне нужна более крутая математика, чтобы работать с таким материалом. Более стохастическая. Более аппроксимирующая. Что-то вроде колмогоровской[773] мозгокрутной функции. И все же тот тип находится где-то здесь. На этом этапе не остается никого, кто был бы полностью вне системы. Чтобы твое имя совершенно не упоминалось в онлайновых файлах, ты должен быть новорожденным младенцем в племени охотников-собирателей в горах Новой Гвинеи. Но в таком случае ты явно не апокалипсник. А наш парень наверняка обладает кое-какими техническими знаниями. Он, несомненно, учился в более или менее приличной школе. Не более сорока лет назад. Его имя было зарегистрировано в местном департаменте образования или в департаменте штата, даже если преподаватели ходили к нему на дом. А это уже сужает границы поиска до какого-то жалкого миллиарда душ из общего населения земли в шесть целых и восемь десятых миллиарда. Если ограничиться северо-западным побережьем, то придется перебрать всего-то тридцать миллионов. Какие проблемы?