Игорь Быховский - За строками протоколов

• Название: За строками протоколов
• Автор: Игорь Быховский
• Издательство: Лениздат
• Жанр: Детектив
• Год: 1963

---

За строками протоколов

ПРЕДИСЛОВИЕ

Каждое уголовное дело — это чрезвычайное происшествие. Значит, где-то допущена ошибка, дало о себе знать притаившееся прошлое, кто-то равнодушно прошел мимо споткнувшегося в жизни человека.

Сухим протокольным языком говорится об этом на аккуратно подшитых и пронумерованных страницах. Тут нет места негодованию или презрению, возмущению или сожалению. Здесь нужно другое — точность: нет ошибки более тяжелой, чем ошибка суда.

В советском законодательстве торжественно и четко провозглашено:

«Задачами советского уголовного судопроизводства являются быстрое и полное раскрытие преступлений, изобличение виновных и обеспечение правильного применения закона с тем, чтобы каждый совершивший преступление был подвергнут справедливому наказанию и ни один невиновный не был привлечен к уголовной ответственности и осужден».

Преступность не вытекает из природы советского строя. Более того, она органически противоположна всему укладу нашей жизни, нашему мировоззрению, нашей морали. Именно поэтому любой советский человек считает своим долгом схватить за руку вора, разоблачить мошенника, задержать хулигана.

Преступность в нашей стране неуклонно снижается. Для того чтобы ликвидировать ее совсем, надо прежде всего устранить причины, ведущие к преступлению, улучшить воспитательную работу, установить постоянный контроль общественности во всех областях нашей жизни.

Сухие строки протоколов...

Какой нелегкий труд подчас скрывается за ними! Поиски, надежды, сомнения, разочарования и снова поиски. Поиски, несмотря ни на что, ибо в конечном счете должна восторжествовать истина, должен восторжествовать закон.

Авторы книги не искали запутанных сюжетных историй, удивительных приключений, неожиданных развязок. Они лишь проследили, как небрежность, равнодушие, стяжательство, пьянство делают человека опасным для общества, ведут к тяжелым, часто непоправимым последствиям. В основе каждой написанной истории — уголовное дело, которое и сейчас лежит где-нибудь в архиве народного суда.

ШКАТУЛКА

В здании прокуратуры до революции была городская управа. Вероятно, с того времени сохранился письменный стол, за которым теперь работает областной прокурор. Стол такой громоздкий и тяжелый, что его даже не пытаются передвигать.

На столе старинный письменный прибор: большая доска черного мрамора, две стеклянные чернильницы с медными крышками, пресс-папье — бронзовый медведь, перочистка, спичечница. Тут же рядом небольшая шкатулка — папиросница, Крошечные треугольники и квадратики из крашеной соломки сияют живым цветочным узором под тонкой пленкой лака.

Почему оказалась здесь эта шкатулка?

Откуда она?

В областной прокуратуре хорошо знают, как попала эта затейливая самоделка на стол государственного советника юстиции третьего класса Геннадия Павловича Толмачева.

* * *

Прокурор отдела Александр Павлович Коваленко — опытный работник. За пятнадцать лет ему пришлось побывать и следователем, и помощником прокурора, и районным прокурором. Даже дома, снимая телефонную трубку, он часто по привычке отвечал:

— Прокурор Коваленко слушает вас...

На столе у него — коричневая папка:

«Дело по обвинению Васильева К. Т., Зарубина В. В. и Лысикова Н. П. по статье 59—3 УК РСФСР».

Рядом другая папка —

«Дело по обвинению Лысикова Н. П. — Нефедова Н. А. по статье 188 УК РСФСР».

Коваленко перечитывал жалобу осужденного Лысикова.

— Слышишь, Валентин Иванович, — сказал Коваленко, — до чего нахальные люди пошли, ну просто уму непостижимо.

— Ты о чем? — поднял голову сидевший за соседним столом прокурор Харитонов.

— Да тут один заключенный просит об освобождении.

— Считает себя невиновным? Неправильно осудили?

— Представь себе, нет. Полностью признался. Обвинение доказано. И к тому же он еще бежал из-под стражи!

— Прочитай-ка формулировку обвинения! Коваленко раскрыл папку:

— Вот: «...обвиняется в том, что, вступив в преступную связь с Васильевым и Зарубиным, организовавшими бандитскую шайку, принял участие в вооруженном нападении на магазин сельпо, во время которого было нанесено тяжелое огнестрельное ранение сторожу и похищена выручка в сумме пять тысяч шестьсот тридцать два рубля семнадцать копеек».

Коваленко взял другое дело:

— «...осужденный к двенадцатой годам лишения свободы Лысиков бежал из колонии и в течение восьми лет находился на нелегальном положении».

— Когда он арестован? — спросил Харитонов.

— Месяц назад. Столько лет скрывался! Фамилию сменил, с чужим паспортом, подлец, жил! Ну ничего, теперь будет отбывать срок день в день, час в час. Давность на него не распространяется, условно-досрочное освобождение — тоже.

— Об освобождении просит?

— Просит. Пишет, что стал честным человеком, — сам знаешь, что в таких случаях пишут, — заключил Коваленко.

Возразить, вроде, было нечего. Разговор сам собой прекратился. Харитонов продолжал заниматься своим делом, а Коваленко закончил короткий ответ на жалобу Лысикова.

«Начальнику исправительно-трудовой колонии.

Прошу объявить заключенному Лысикову Н. П. на его жалобу, что арестован он правильно и оснований к его освобождению либо к снижению меры наказания в материалах дела не имеется.

Прокурор области государственный советник юстиции 3-го класса (Толмачев)». * * *

Николай проснулся оттого, что затекла рука. Повернулся на другой бок — те же жесткие нары. Тюрьма! Двенадцать лет!.. Мне будет тогда тридцать семь...

Сон не шел. Отчетливо вспоминалось далекое, то, что хотелось бы выкинуть из жизни, из памяти. Но оно вспоминалось...

— Боишься? — со злобой прошипел Костя Васильев и больно толкнул в бок костлявым локтем. — Трус в карты не играет! Понял?

— Не дрейфь, — сказал Валька. — С нами не пропадешь...

Они пробирались пустынной ночной улицей. Николай шел «на дело» первый раз в жизни. «Хоть бы милиционер навстречу попался, или патруль. Ну хоть что-нибудь бы произошло, только бы не дойти до магазина», — думал он.

Но никого... Тишина.

На углу остановились, Костя сказал:

— Всё будет без шума. Понятно? Ты стой на улице и смотри в оба, а мы с Валькой со двора махнем. Если что, свисти! Понял? Вздумаешь уйти — вот! — И Костя вынул из кармана пистолет.

Николай остался один. Только бы кончилась поскорей эта ночь!.. Он забился на крыльцо соседнего дома и прижался к запертой двери...

После смерти бабушки оборвалась последняя связь Николая с миром взрослых. В школу ходить он перестал. Побои мачехи стали казаться больней, больше страшило пьянство отца. Плохо было мальчишке в родном поселке. Мимо мчались дальние поезда, а им вслед уносились мальчишеские мечты. Пытался уехать, но его, безбилетника, сняли с ленинградского поезда...

И вот теперь, на пути к неизведанным далям, к большим городам — эта ночь...

«Скорее бы всё кончилось; возьму свою долю, и дай бог ноги. Только бы скорей, скорей...» — думал Николай.

В магазине послышался скрип, шорох, затем еще скрип и приглушенный голос. Сейчас выйдут, Костя махнет рукой, и всё.

Но никто не выходил.

Издалека донесся стук колес. «Московский, — подумал Лысиков. — Четверть пятого. Вот возьму завтра и уеду в Москву...»

Послышались мягкие шаги: по улице шел сторож. Николай затаил дыхание. Сердце стучало как будто на всю улицу. Казалось, некуда скрыться, от взгляда сторожа, а смотрит он прямо на него, Николая.

Но сторож спокойно направился к дверям магазина, потрогал замки, не спеша пошел к углу дома.

Всё! Надо свистеть. Надо!

Во дворе раздался негромкий стук, и сторож неуклюже кинулся к калитке. Лысиков сунул дрожащие пальцы в рот, но вместо свиста получилось какое-то шипение. Тогда он бросился к магазину с бессмысленным криком: «Атас, атас!» и побежал вслед за сторожем в калитку.

Во дворе Валька Зарубин молча вырывался из рук сторожа, а тот дребезжащим тонким голосом кричал: «Караул! Не уйдешь, гадина!»

Валька бил сторожа свободной рукой, но тот не отпускал его и, задыхаясь, звал на помощь. Из магазина подоспел Костя, на бегу сунул руку в карман. Короткая вспышка осветила стену дома, прогремел выстрел. Запыхавшиеся парни подбежали к Николаю.

— Чего стоишь, остолоп!? — прохрипел Костя. — Смывайся, пока не поздно!..

Бежали сперва вместе. Потом Валька куда-то исчез. Костя повернул к станции. Лысикову было всё равно, и он побежал за ним.

На пустыре за вокзалом перевели дух. Костя вынул папиросы и дал закурить Лысикову. Руки дрожали, спички ломались, и Костя с бранью бросал их на землю.

— А ты, раззява, почему не свистел? Душа в пятки ушла? — вдруг набросился он на Николая и выругался. — Хрыч-то крепкий оказался. Ну ничего, выручка — вот она. И часики бы взяли, если бы не старый черт.. Ладно. Смываться надо. Шуму наделали.