Л. Семенов-Спасский - Вечный бой

• Название: Вечный бой
• Автор: Л. Семенов-Спасский
• Издательство: "Детская литература", Ленинградское отделение
• Жанр: Медицина
• Год: 1989
• ISBN: 50800018-I

Научно-художественная книга о крупнейших открытиях в мировой медицине. Читатель становится соучастником научного поиска, где драма идей тесно переплетается с драмой человеческих жизней.

---

Полотебнев улыбнулся.

— Это несложно проверить. И проверку сию мы учиним незамедлительно. Приглашайте следующего больного, — попросил он, усаживаюсь в кресло. — Миндальное масло находит широкое применение в медицине. Его использовал в лечебных целях еще сам Гиппократ.

Через минуту фельдшер ввел в кабинет седобородого старика, опирающегося на клюку. Старик растерянно поискал глазами икону в кабинете и, не найдя ее, набожно перекрестился на яркую олеографию, висящую на стене,

— У этого больного варикозные язвы нижних конечностей. Третьего дня я его осматривал в хирургической клинике и хорошо запомнил.

Полотебнев снова поднялся с кресла, прошелся по кабинету.

— Причина варикозных язв — застой крови в венах. Это довольно частое заболевание у лиц пожилого возраста. — Он глянул на старика, безучастно застывшего у двери. — Разувайтесь, любезнейший, и ложитесь на кушетку.

Кряхтя, старик снял сапоги и устроился на кушетке.

— Как вам, надеюсь, хорошо известно, господа студенты, варикозные язвы лечению не поддаются.

Когда фельдшер протер спиртом кожу вокруг язв, Полотебнев кисточкой смел плесень с апельсинных корок прямо на их поверхность.

— Итак, мы несколько изменили опыт. На язвах нашего пациента нет ни капли миндального масла. Они покрыты слоем плесневых спор зеленого кистевика, Penicillium glaucum... О результатах нашего опыта мы сможем судить через несколько дней.

Через несколько дней варикозные язвы начали зарубцовываться. На последние перевязки старик приходил без клюки.

В своей работе «Патологическое значение плесени», напечатанной в десяти номерах журнала «Медицинский вестник» за 1872 год, Полотебнев писал: «Результаты проведенных мною опытов могли бы, я думаю, позволить сделать подобные же наблюдения и над ранами операционными, а также глубокими нарывами. Такие наблюдения и могли бы дать экспериментальное решение вопроса о значении плесени для хирургии».

К сожалению, ни Полотебнев, ни Манассеин не оценили должным образом своих наблюдений и не продолжали исследований необычных свойств зеленой плесени.

Их работы остались незамеченными современниками. Об опытах Полотебнева и Манассеина вспомнили только через семьдесят лет, после открытия пенициллина...

Молчаливый доктор Флеминг

Самое выдающееся медицинское открытие XX века было сделано в один из сентябрьских дней 1928 года в крохотной лаборатории, теснящейся под лестницей. Вряд ли оно было случайным, как принято думать: Александр Флеминг, бактериолог лондонской больницы Святой Марии, шел к нему более полутора десятков лет — и все-таки, наверное, было бы несправедливо вовсе отвергать элемент случайности в этом открытии.

В тот солнечный день ранней осени доктор Флеминг — «молчаливый Флем», как называли его коллеги, — примостившись у края стола, плотно заставленного штативами с пробирками, десятками чашек Петри, засеянных микробными культурами, писал научную статью о лизоциме — неизвестном веществе, содержащемся в живых тканях и пагубно влияющем на рост микробов. Статья рождалась легко, и на страницах, исписанных мелким каллиграфическим почерком, почти не было помарок. О лизоциме Флеминг знал все, кроме его химического состава. Шесть лет жизни посвятил он этому веществу, открытому случайно, но так и не нашедшему применения в практической медицине. Интересен был сам факт: лизоцим — продукт живой ткани — подавлял другую жизнь — жизнь микробов. Одна жизнь мешала другой жизни. Лизоцим в разных количествах содержался абсолютно во всех тканях, даже в человеческих ногтях, относимых морфологами к мертвым тканям. Флеминг демонстрировал студентам любопытный опыт: в чашку Петри, засеянную микробной культурой, он помещал кусочек ногтя и рост микробов вблизи ногтя прекращался. Культура как бы растворялась. Больше всего лизоцима содержалось в белке куриного яйца...

Иногда, обдумывая очередную фразу, он ненадолго отрывался от листа бумаги и скользил взглядом по Фаунтин-аллее и лавочкам антикваров на Прайд-стрит. Обе улочки, как всегда в эти утренние часы, были пустынны, погружены в решетчатую тень, отбрасываемую кронами деревьев.

Статья была уже почти закончена, когда в дверь постучали.

— Войдите! — крикнул Флеминг и недовольно отложил в сторону ручку.

Это был Прайс — молодой врач-бактериолог, недавний сотрудник больницы Святой Марии.

— Кстати, Прайс, — добродушно-ворчливо начал Флеминг, ответив на приветствие коллеги, — кое-какие ваши опыты с колониями стафилококков мне пришлось повторить. Одним словом, я проделал часть той работы, которую следовало бы сделать вам, мой юный друг.

Фраза оказалась слишком длинной для Флеминга, и в конце ее он облегченно вздохнул.

Прайс смущенно молчал, а Флеминг снимал крышки с чашек Петри и рассматривал микробные колонии, выросшие на агар-агаре. Некоторые культуры были испорчены плесенью.

— Знаете, Прайс, — все в том же ворчливом тоне продолжал Флеминг, — как только вы открываете чашку с культурой, вас ждут неприятности. Обязательно на агар попадает что-нибудь из воздуха. Чаще всего споры плесени.

Он неожиданно смолк и принялся с особым любопытством рассматривать одну из чашек, наклоняя ее из стороны в сторону.

— Забавно! — наконец уронил он, — Весьма странно...

В чашке, которую, близоруко сощурившись, разглядывал Флеминг, на агаре, как и в некоторых других посевах микробов, выросла плесень.

— Забавно! — повторил он.

Колонии стафилококков вокруг плесени расстроились, и вместо желтой мутной массы на агаре проступали капли, напоминающие росу. Плесень уничтожила микробную культуру. Следовательно, в этой плесени содержалось нечто смертоносное для стафилококков — гноеродных палочек. И в этом было ее сходство с лизоцимом. Правда, лизоцим действовал на безвредных для человека бактерий...

Флеминг молча запалил фитиль спиртовки, обжег в пламени платиновую петлю и перенес ею немного плесени в пробирку с питательным бульоном и только после этого снова вспомнил о Прайсе.

— Коллега Прайс, — улыбнулся он, прищуриваясь, — есть ли у вас старые башмаки? Старые башмаки, покрытые плесенью?

— Башмаки? — недоуменно переспросил Прайс.

— Да! И если вы их еще не выбросили, подарите, пожалуйста, их мне.

Впоследствии Прайс, ставший известным ученым, так напишет об этом дне: «Меня поразило, что Флеминг не ограничился наблюдениями, а тотчас же принялся действовать. Многие, обнаружив какое-нибудь явление, чувствуют, что оно может быть замечательным, но лишь удивляются и вскоре забывают о нем. Флеминг был не таков...»

Что такое плесень? Это растительные организмы, крошечные грибки, размножающиеся в сырых местах. Внешне плесень напоминает войлочную массу белого, зеленого, коричневого и черного цвета. Вырастает плесень из спор — микроскопических живых организмов, невидных невооруженным глазом. Микологии — науке о грибах — известны тысячи разновидностей плесени. Грибок, так заинтересовавший Флеминга, назывался Penicillium notatum. Впервые он был найден шведским фармакологом Вестлингом на сгнивших листах кустарника иссопе.

Когда в пробирке с бульоном появилась плесень, Флеминг перевил ее на агар-агар в чашках Петри.

Через несколько дней чашки с культурой Penicillium notatum были засеяны болезнетворными микробами и помещены в термостат. Это был первый эксперимент, поставленный Флемингом с плесенью, и от его результатов зависело многое. Если плесень, случайно занесенная на культуру гноеродных бактерий, действительно подавила их рост, то в эксперименте она непременно должна была проявить свои чудодейственные свойства.

Результаты первого же опыта ошеломили Флеминга. Плесень оказалась губительной не только для стафилококков, но и для стрептококков, дифтерийных палочек и бацилл сибирской язвы. Рост этих микробных культур начинался на значительном расстоянии от плесени. Очевидно, Penicillium notatum выделял какое-то вещество, останавливающее развитие возбудителей опаснейших заболеваний, которые медицина тех лет лечить не умела. На тифозную палочку плесень не оказала никакого влияния,

В больнице Святой Марии не знали об опытах Флеминга, и только однажды за чаепитием в библиотеке он сам как-то невзначай обмолвился: «Кажется, я обнаружил плесень, которая, может быть, принесет какую-нибудь пользу...»

Никто не придал тогда значения словам Флеминга. О них тут же забыли, как о чем-то незначительном.

В лаборатории под лестницей продолжались эксперименты с Penicillium notatum.

Флеминг пытался выделить из плесени действующее вещество.

В Лондон пришла осень. Деревья на Фаунтин-аллее сбрасывали листву. Ветер кружил их в разноцветной метели и пригоршнями швырял в окно лаборатории, где до полуночи засиживался Флеминг.