Марина Фьорато - Зеркало смерти, или Венецианская мозаика

• Название: Зеркало смерти, или Венецианская мозаика
• Автор: Марина Фьорато
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-51345-1

Венеция. Сверкающий бриллиант в короне Средиземноморья. Город, прославленный не только своими каналами и дворцами, но и искусными мастерами.

XVII век. Талантливый стеклодув Коррадино Манин изобретает способ изготовления зеркал. Подобных зеркал, которые ценятся на вес золота, нет ни в одном королевском дворце Европы. Поэтому мастеров и их секреты строго охраняет зловещий Совет десяти, правящий Венецианской республикой. Родной город становится для Коррадино тюрьмой, и он планирует побег…

Наше время. Леонора Манин после тяжелого бракоразводного процесса уезжает из Англии в Венецию, город, где она родилась. Леонора надеется, что если соприкоснется со своими корнями, то это поможет ей начать новую жизнь. Она прямой потомок знаменитого стеклодува из Мурано. Но зловещие секреты из прошлого стоят у нее на пути…

Впервые на русском языке дебютный роман Марины Фьорато, ставший международным бестселлером!

---

В тот вечер, после ужина в честь посла и после бренди, за которым Людовик ничего ему не сказал, Балдасар Джулини вернулся в свои апартаменты в Пале-Рояль. Он отказался от услуг куртизанки, которую привез с собой из Венеции, и уселся за резной позолоченный письменный стол.

Он задернул тяжелые гардины в теплом надушенном кабинете, взял перо и начал писать. Закончив, он посыпал пергамент песком, сложил его и нагрел на свечке красный воск. Пролитый на письмо воск напоминал каплю крови. Посол повернул на кольце печатку и аккуратно оттиснул на воске крылатого льва Святого Марка. Он написал адрес и отдал распоряжение посыльному Людовика, ожидавшему за дверью.

Письмо предназначалось его сиятельству дожу Венеции.

ГЛАВА 29 ДО РАССВЕТА

Всю дорогу от Сан-Марко до дома Леонора прошла пешком. В сумке лежала ксерокопия письма, и эта бумага жгла ее через ткань. Ранним вечером улицы были пусты. Она знала почему: канун карнавала. Все жители Венеции готовились к празднику: дошивали костюмы и отправлялись спать, чтобы потом вдоволь веселиться ночами. Завтра нахлынут туристы, и город выйдет из зимней спячки. Холодный город с закрытыми ставнями, такой, каким его знают лишь местные, вновь расцветет. Спящая принцесса через сто лет проснется от поцелуя и поприветствует своих воздыхателей.

Но самый темный час наступает перед рассветом. Леонору снова пугали зловещие тени, и на этот раз — призрак не только Роберто (уехал он из Венеции или все еще здесь?), но и посла, слова которого она только что прочитала. Эти слова — приговор Коррадино. Леонора шла домой, преследуемая двумя тенями. Вода под ногами замерзла, от дыхания поднималось облачко белого пара. Она пыталась идти быстрее, но груз ребенка тяжело давил на бедра, болели кости. Восьмимесячная беременность и скользкая дорога не позволяли прибавить шаг. Леонору пугали темные фасады домов: золотые и янтарные при свете, сейчас все как один казались серо-зелеными. Леонора вспомнила слова Алессандро: луна в Венеции зеленая, потому что свет отражается от канала. Сегодня зеленый свет смотрелся жутким, мертвенным, точно кожа покойника. Сам канал напоминал бутылочное стекло. Город охладел к ней, отвернулся. «Ты больше не наша, — говорили Леоноре дома. — Тебе нет здесь приюта». Даже Даниэль Манин, в сумерках превратившийся в зеленоватого вурдалака, осуждал ее с постамента. Медная статуя служила ему доказательством собственной преданности — и укором Леоноре.

Тут, как маяк, показывающий безопасный путь, появились освещенные окна ее квартиры.

Свет? Там кто-то есть? Алессандро?

Сердце тяжело и болезненно забилось, когда она вставила ключ в замок, но это оказался не он, а его кузина. Марта сидела за столом с разложенной перед ней «Иль гадзетино». Она подняла глаза и улыбнулась. Леонора вошла с раскрасневшимися от холода и надежды щеками.

— Fa freddo, vero?

Леонора кивнула, сняла перчатки и шарф.

— Холодно.

День квартплаты. Я и забыла. Слава богу, еще есть деньги от Аделино. Кто знает, что будет в следующем месяце? Я не могу потерять и этот дом.

В кухне она достала деньги из марокканского горшочка (тайник такой очевидный, что даже вор-любитель тотчас бы его обнаружил). Слышно было, как Марта тактично складывает и убирает зловредную газету. Леонора заплатила Марте за будущий месяц и предложила бокал вина. Хозяйка заколебалась.

— Даже не знаю… Хотя да, пожалуй.

Леонора открыла бутылку вальполичеллы и отвернула водопроводный кран. Ожидая, пока вода станет обжигающе ледяной, Леонора искоса посматривала на подругу, кузину любимого человека. В их лицах не было сходства, ничего, что взволновало бы сердце. И все же сегодня она заметила в Марте что-то от него: знакомую нерешительность, дистанцию, замешательство. Леонора наполнила свой стакан водой и поставила оба на стол.

Что она скрывает?

Леонора села, повисла пауза.

— Алессандро сегодня придет? — наконец спросила Марта.

Леонора подняла от стакана удивленные глаза. За время беременности она видела его не так часто, как хотелось бы, но все же они достаточно времени проводили друг с другом, чтобы считаться парой. Когда они были вместе, он вел себя как образцовый бойфренд и будущий отец. Он говорил о ее растущем животе, воображал ребенка, помогал ей с неизбежными и волнующими приготовлениями в квартире. Но совместное проживание откладывалось. По какой-то причине он уклонялся от этого разговора. Квартира медленно превращалась в жилище для новорожденного, но для Алессандро в ней места не находилось. Праздники они проводили вместе. Он пообещал, что сегодня их ждет карнавал.

— Он придет после работы, — ответила Леонора его кузине.

Марта кивнула. Она еще помолчала, набрала в грудь воздуха и пододвинула к себе газету.

— Я и не знала, что он до сих пор встречается с Витторией. Я видела их в «До мори», когда шла к тебе.

Леонора отметила ее интонацию прежде, чем поняла смысл слов. Однажды она уже слышала такой вот наигранно-беспечный тон. Она поняла, что это значит, и ей вдруг стало холодно, как на улице.

Джейн. В Хэмпстеде. Когда рассказывала мне о Стивене.

В сковавшем ее ужасе она ухватилась за имя, которое произнесла Марта.

— Виттория?

Марта вздохнула.

— Виттория Минотто. Они с Сандро жили вместе, пока ее не повысили и не перевели в другой город. Она уехала из Венеции, но сейчас вернулась. Тебе это, конечно, известно. Ты… с ней встречалась.

Да, она отняла у меня работу. А теперь и Сандро?

— Разве он тебе не говорил? — удивилась Марта.

— Нет. Да. То есть говорил, что встречался с какой-то журналисткой, но я не думала… Не догадалась, что это она.

Глупо, глупо.

— А после статьи? — нахмурилась Марта.

— Его не было тогда, — покачала головой Леонора. — Он учился на курсах повышения квалификации. Я даже не знаю, что ему известно.

У нее кружилась голова. Эта женщина, сексуальная, коварная, была его любовницей? И с ней он согласился жить в то время, как она, мать его ребенка, вынуждена справляться одна? Она невольно положила руку на живот. Этот жест стал ей привычным.

— С тобой все в порядке? — разволновалась Марта.

Леонора изобразила улыбку. Ей вдруг захотелось, чтобы Марта ушла. Ей нужно подумать. Она понимала, чего стоило Марте это предупреждение: венецианцы, как и большинство итальянцев, очень преданы своим семьям. Леонора продолжила беседу с наигранной веселостью. Ей казалось, что прошла вечность, но на самом деле разговор длился несколько минут. Наконец Марта поднялась и надела пальто.

— Это еще ничего не значит, — сказала она неуверенно у самых дверей. — Цивилизованный человек должен поддерживать хорошие отношения с бывшим партнером. Сандро никогда не желал никому ничего плохого. Он любит непринужденность.

Непринужденность.

Теперь она, по крайней мере, поняла, почему они не вместе. Он жил с Витторией, и она его обидела: уехала от него. А теперь вернулась?

А как же я?

Она долго еще сидела за столом со стаканом воды и смотрела на дверь. Скоро в нее должен войти Алессандро. Шок ушел, его сменил гнев, и она обдумывала встречу.

Нет. Не так. Нельзя, чтобы это повторилось.

Стивену она выложила все, что знала, и он ушел. Опыт преподал ей урок. Нужно верить в невиновность Алессандро, поскольку об альтернативе и подумать страшно: что ей делать одной в городе, ставшем для нее чужим, с ребенком на руках и без работы?

Нет, я подожду. Буду надеяться. Пусть он подумает.

Она знала, что это трусость. Когда он пришел с зимней улицы, она обняла его. Они поужинали, поговорили о ребенке и о предстоящем карнавале. Он казался взволнованным. Сердце ее сжалось, когда она подумала, что причиной тому Виттория. Тем не менее она приняла его в постели и доставила ему удовольствие, насколько могла. Только потом, ненавидя себя за слабость, она задала единственный вопрос.

— Сегодня у меня была Марта. Ты разминулся с ней на несколько минут. Я думала, ты придешь в семь. Что-нибудь случилось?

Голос его звучал сонно.

— Задержался на работе. Кража антиквариата в Ка д'Оро.[85] Это дело все никак не закончится.

Я поймала тебя на лжи. Вот и доказательство.

Она с трудом повернулась — мешал живот — и уткнулась в подушку. Она не хотела, чтобы он видел слезы. Ребенок толкнул ее, отреагировав на движение. Леонора обняла живот и заплакала: о себе и о нем. Она почувствовала прикосновение к спине.

— Я люблю тебя, — пробормотал Алессандро.

Он впервые это сказал. Слишком поздно.

ГЛАВА 30 КАРНАВАЛ

Карнавал. В пышном, как торт, Дворце дожей праздник. За изящным белым фасадом — таинственные темные залы. Кажется, само здание надело маску. Ярко разодетые гости вьются между белых колонн галереи исполинской цветастой лентой. Над их головами, как потемневшие зубы в безупречной улыбке, — две выцветшие колонны, стоящие отдельно от своих собратьев. Согласно легенде, эти колонны навеки запачканы кровью преступников, которых вешали и четвертовали здесь. Но веселящейся толпе сегодня не до того. Люди смеются и тараторят, словно попугаи. Серениссима бурлит: месяц пляшет с принцессой, Пьеро беседует со слоном, а коту позволительно смотреть на короля.