Ли Чайлд - Триллер

• Название: Триллер
• Автор: Ли Чайлд
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Триллер
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-52099-2

Книга, в которой собраны произведения самых талантливых и известных американских писателей — мастеров остросюжетного жанра. Среди них такие громкие имена, как Ли Чайлд, Джеймс Роллинс, Кэтрин Нэвилл, Стив Берри, Дэвид Моррелл. Каждый из этих авторов написал рассказ, воплотивший в себе наиболее яркие особенности и достоинства жанра. Тридцать рассказов — тридцать шедевров!

---

Идея романа родилась у него во время пеших прогулок по заснеженным булыжным переулкам Женевы, когда он шел на работу и с работы в Объединенном банке Швейцарии. Служа в банке, он обучился непростому искусству распоряжаться деньгами богатейших людей мира. Семена, из которых впоследствии вырос «Номерной счет», были брошены в землю в первый же трудовой день Райха, но прошло целых шесть лет, пока он понял, что есть люди, созданные для четырнадцатичасового рабочего дня, однако сам он к ним не относится. И Райх решил написать роман, и не простой, а остросюжетный. Надо признать, попытка оказалась удачной: «Номерной счет» сразу попал в список бестселлеров «Нью-Йорк таймс».

Во включенном в данную антологию рассказе «Убийцы» Райх впервые с 1997 года обращается к Нику Нойманну, главному герою дебютного романа. Волею писателя Ник возвращается на швейцарскую землю с новой миссией. Все авторы остросюжетных произведений знают, что не стоит влюбляться в какого-то конкретного персонажа. Никому ведь не известен момент, когда герой повернет за угол и наткнется вдруг на кинжал, дуло пистолета или отравленный зонтик.

Так что Нику Нойманну нужно быть очень и очень осторожным.

Кристофер Райх[111] Убийцы

Ник Нойманн сидел в угловой кабинке, держа в лучших швейцарских традициях строгую осанку: выпрямленная спина прижата к кожаной спинке, плечи расправлены. Он устал и очень проголодался, а потому больше всего мечтал о том, чтобы поскорее подали обед и он мог приступить к работе. Руки Ник положил на скатерть и усилием воли заставлял себя сидеть смирно, а не перекладывать столовые приборы и не изучать стоящие перед ним бокалы. Массивные серебряные ножи, вилки и ложки располагались, как он заметил, в идеальном порядке. Бокалы были сделаны из австрийского хрусталя, и даже самый придирчивый взгляд не нашел бы на них ни единого пятнышка. Всякий раз, когда Нойманн задавался вопросом, как же ему удалось так долго продержаться, ответ был неизменным: внимание к мелочам.

Обернувшись, он обвел глазами ресторан. Сейчас, в самом начале восьмого, в «Кроненхалле» почти не оставалось свободных мест. Пятница, к тому же погода на улице необычно холодная для начала октября. Нойманну «Кроненхалле» всегда представлялся «рестораном непогоды». Близко расположенные друг к другу кабинки, яркое освещение, хрустящие скатерти, снующие туда-сюда по деревянному полу официанты, шеф-повар, который толкает сверкающую тележку по узким проходам между столами, и, конечно, восхитительная кухня — все это создавало уютную обстановку, теплое, праздничное противоядие дождю, снегу и пронизывающему ветру.

Наметанным взглядом Нойманн окинул обеденный зал в поисках знакомых лиц. Мужчины были сплошь зажиточными, упитанными и румяными, женщины — элегантно одеты и хоть, возможно, не столь прекрасны, как их парижские или римские соперницы, но с такими же безупречными прическами. Не найдя никого из знакомых, Нойманн облегченно вздохнул. Анонимность всегда была ключевым моментом в его профессии.

Он посмотрел на часы — заказ он сделал одиннадцать минут назад, а закуски еще не принесли. Не так и долго, конечно, но Нойманн нервничал — сильнее, чем того требовало задание, и мечтал поскорее с этим самым заданием расправиться.

Цюрих.

Много лет назад он жил в этом городе. Работал в известном банке. Влюбился. Убил человека, а другого засадил в тюрьму. И провел-то он здесь не так много времени, всего несколько месяцев, но воспоминания оказались стойкими. Они и заставляли сейчас Нойманна нервничать и сидеть как на иголках. Не в первый уже раз мелькнула мысль: а не бросить ли эту работу?

От раздумий его оторвал легкий толчок в стол — прибыл шеф-повар с тележкой. Бокал для вина закачался, и Нойманну пришлось вернуть его в вертикальное положение.

«Очко в пассив», — подумал он.

— Gerstensuppe?[112]

На беджике значилась фамилия Штутц.[113] Доверия не вызывает.

— Пожалуйста, — произнес Нойманн, не поднимая глаз.

Шеф-повар церемонно опустил половник в кастрюлю и налил большую миску супа. Аромат говяжьего бульона и ячменя защекотал ноздри Нойманна. Ярко начищенная медная кастрюля блестела, словно инструмент в духовом оркестре.

Очко в актив.

Взяв суповую ложку, Нойманн приступил к трапезе. Консистенция и температура блюда были выше всяких похвал, вкус — насыщенный, но не чрезмерно. Особенно он оценил приятное послевкусие хереса и сделал запись. Нойманн всегда обедал в одиночестве — издержки профессии. Отсутствие компании за столом он компенсировал изысканностью меню и всякий раз, отправляясь на задание в тот или иной город, предварительно составлял себе кулинарную программу.

Внимание к мелочам.

Сегодня за ячменным супом настанет очередь подогретого салата нуссли с нарезанным мелкими кусочками беконом и накрошенным сыром стилтон. И наконец, главного, фирменного блюда «Кроненхалле»: «Zurigeschnetzltes mit rosti». На десерт он съест шоколадный мусс и запьет кофе. От спиртного к обеду он отказался, за исключением шампанского в качестве аперитива. Человек его профессии не станет добровольно притуплять чувства.

В этот момент Нойманн его и увидел.

В противоположном конце зала вешал на крючок тренчкот[114] не кто иной, как Милос по прозвищу Грек. Волосы его поседели, спина сгорбилась, но это был он, вне всяких сомнений. Как можно не узнать этот острый нос, очки в черепаховой оправе, аккуратно, с армейской тщательностью расчесанные на пробор волосы? Хотя Нойманн и приучил себя ни на ком и ни на чем долго не останавливать взгляд, сейчас он не смог удержаться.

Итак, Грек находится в Цюрихе.

Нойманн продолжал спокойно есть суп. Отломил кусок булки и намазал маслом. Сделал маленький глоток шампанского. И все это время не переставал осторожно посматривать на Грека, который сидел в основном зале, тоже в одиночестве, спиной к стене, так что в поле его зрения попадали и вход, и выход. Еще один человек с прошлым. Вечный беглец, не ведающий, где и когда может повстречать врага, горящего желанием отомстить. Профессионал, который не любит сюрпризов.

Оторвавшись от супа, Нойманн обнаружил, что Грек уставился на него холодными серыми глазами и на губах его играет хитрая улыбочка. Что ж, его тоже узнали. По спине Нойманна пробежал холодок. Они все постоянно рисковали быть узнанными. Некоторые прибегали к маскировке: парики, фальшивые усы, очки. Другие даже подкрашивали волосы и носили одежду, которая существенно их меняла. Грек был не из таких. Он никогда не делал секрета из своей внешности. В свое время Нойманн тоже взял на вооружение принцип открытости. К худу ли, к добру ли, но на заданиях лицо его было помехой, которую приходилось принимать в расчет.

Нойманн приподнял брови и указал на свободное место за своим столиком, напротив. Несколько секунд Грек явно колебался. Этикета, предписывающего, как должны вести себя люди их профессии при очной встрече, не существовало. Формально они не были знакомы, но заочно были премного друг о друге наслышаны. Земля вообще маленькая планета, а их профессиональный мирок был и вовсе не велик.

Грек прославился ястребиным взором. Про него ходили легенды, что он способен уловить малейшую оплошность, секундную заминку, которая становилась роковой. Когда Грек находил цель, удержать его было невозможно.

О своей репутации Нойманну тоже было известно. Ему приписывали поистине сверхъестественную способность отыскивать бреши в обороне даже самых серьезных целей, слабые места, пробив которые он достигал своего. Он никого и ничего не боялся. Даже «Капос», чьи позиции казались незыблемыми, «Капос», которых защищали армии охранников и просто головорезов, оказались бессильными перед Нойманном. Некоторые, правда, сомневались в его талантах и утверждали, что американцы, дескать, не обладают достаточным мастерством для подобной работы. По крайней мере, не в Европе. Говорили, что лучше бы ему податься в одну из банд Лас-Вегаса или Майами-Бич, стать голосистым импресарио на Манхэттене или же вести праздную жизнь в Беверли-Хиллз. Однако шесть лет, проведенные в бизнесе, заставили всех недоброжелателей заткнуться.

Пожав плечами, Грек встал из-за столика и пересек обеденный зал.

— Наконец-то мы встретились, — произнес он и протянул для пожатия скрюченную артритом руку.

Нойманн поднялся.

— Очень приятно. Не желаете присоединиться?

Усевшись, Грек долго приводил себя в порядок: разглаживал на коленях салфетку, поправлял галстук, вытаскивал из рукавов манжеты. Затем поднял глаза на Нойманна.

— Не сомневаюсь, вы заказали местное фирменное блюдо.

— Каждый год собираюсь выбрать что-то другое, но всякий раз не могу себя заставить.

— Летом я предпочитаю дуврскую камбалу. Прошу поджарить ее и потом добавить лимонный сок. Ничего вкуснее не бывает.