Клим Дегтярев - Внешняя разведка СССР

• Название: Внешняя разведка СССР
• Автор: Клим Дегтярев
• Жанр: Политика
• Год: 2009

На протяжении своей истории советская разведка меняла название более десяти раз (от Иностранного отдела ВЧК-ОГПУ-НКВД до Первого главного управления КГБ и Службы внешней разведки РФ), однако всегда, во все времена, оставалась лучшей в мире. Ни ЦРУ с его колоссальным бюджетом, ни хваленый МОССАД не могут похвастаться ни таким количеством блестящих побед на «незримом фронте» (здесь и «Кембриджская пятерка», и «Красная капелла», и похищение атомных технологий США, и знаменитые послевоенные «кроты» и нелегалы — ПГУ — всего и не перечислить), ни таким ярким созвездием имен — от Артузова, Абеля и Кузнецова до Кима Филби и Олдрича Эймса.

Каким образом Советскому Союзу удалось создать самую эффективную разведку в мире? Как она была организована? В чем секрет ее феноменальных достижений и побед?

Эта уникальная энциклопедия — первая полная систематизированная история внешней разведки СССР и России, основанная на лишь недавно рассекреченных документах и снабженная колоссальным справочным аппаратом — биографической базой на более чем 500 советских разведчиков.

---

Товарищ Судоплатов совершенно справедливо гордится своими заслугами, много он сделал для партии и правительства, и поэтому ему и предъявляют обвинение не криминального порядка, а политического.

О Быстролетове — здесь он говорит о борьбе его за арест Быстролетова, а вот с Пассовым он ничего не говорил — поверил ему, что тот сказал, что Быстролетов арестован. Факт тот, что только через семь месяцев, как говорил Пассов, что Быстролетов арестован, в действительности он был арестован, т. е. осенью, в то время, что Пассов ему явно врал.

Шпигельглаз по тому, что он обнаружил материал в несгораемом шкафу, вызвал по этому делу свидетеля Пудина. Тот был удивлен — зачем его допрашивают, потом он пошел в парторганизацию и говорит, что ему непонятно, зачем Шпигельглаз его допрашивает, и самое главное в присутствии Судоплатова.

Мое личное мнение — что решение парторганизации правильное.

Судоплатов ничего не сделал, чтобы помочь следствию разоблачить Шпигельглаза и Пассова, так как он одно время очень близко стоял к руководству отдела, как видим, Судоплатов в этом отношении ничего не сделал, ничего не видел и потерял бдительность.

— Был такой случай, когда Шпигельглаз вызывал свидетеля Пудина в вашем присутствии? — внезапно спросил Павла Судоплатова один из членов парткома.

— Да, он его вызвал и начал его спрашивать, присутствовал ли он на ДВК во время разоблачения японской разведки.

— Об этом вы кому-либо сообщали? — Вопрос прозвучал из уст другого члена парткома. Павлу Анатольевичу Судоплатову пришлось повернуть голову и взглянуть на говорящего, прежде, чем начать отвечать. Это позволило выиграть несколько драгоценных секунд.

— В этот вечер было заседание парткома, говорили о других делах, а об этом я никому не говорил. Во-первых, я был зам. начальника отделения, а начальником отделения я не был, начальником отделения я стал после ареста Пассова, когда меня вызвал нарком Л. П. Берия, тогда я принял отделение. Моя работа в этом отделении заключалась в том, что, кроме основной работы, я освободил многих от работы, а также и закордонный аппарат. Шпигельглаз приехал в 1935 году, я в это время уехал в командировку, приехал и начал с ним работать и вскоре вновь уехал.

А дальше последовала серия коротких вопросов и столь же лаконичных ответов.

— Почему же вы никому об этом не говорили? — спросил кто-то из присутствующих.

— Вскоре был арестован Шпигельглаз. Дело его вело УНКВД по Московской области, — спокойно объяснил главный герой нашей книги. К такой форме допроса он уже привык во время пребывания в стане украинских националистов и в финской тюрьме.

— Вот и говорится, что он являлся японским шпионом, почему же вы не пошли даже посоветоваться с кем-либо из товарищей?

— Да, надо было пойти и рассказать об этом, но я тогда думал, что мое заявление следствию ничем не поможет, так как следствие уже шло на полном ходу, — признал свою вину Павел Анатольевич Судоплатов, понимая, что сопротивляться бессмысленно. И своим отрицанием свершившегося события он только еще больше ухудшит свое положение. А так ему пока еще не инкриминируют дружбу с „врагами на—, рода“ Слуцким и Горожаниным.

— Вот на собрании вы признали за собой все обвинения, а на парткоме вы отрицаете? — разгадал его тактику спрашивающий.

— Я не отрицаю, но за время моей работы в органах меня не следовало бы так обвинять.

А после этого между членами парткома началась дискуссия.

— В отношении дела со Шпигельглазом Судоплатов себя неверно вел, — заявил Ступницкий. — Уже после ареста Шпигельглаза Судоплатов не помог следствию по разоблачению Шпигельглаза.

Постановка вопроса парторганизацией № 5 в этом параграфе совершенно правильна.

— Вообще, это дело товарищу Судоплатову непростительно, — согласился с ним Пинзур. — Это можно квалифицировать, как политическую беспечность. Особенно в 1938 году, после прихода Л. П. Берия, когда это время характеризуется как период чекистских событий, когда требовалась от каждого чекиста — коммуниста настороженность.

Я имею в виду факт со свидетелем. Никому не секрет, что 7-й Отдел (название внешней разведки с декабря 1936 года по июнь 1938 года. — был засорен. В вашем присутствии является человек, он ему приказывает подобрать реабилитирующий материал, как японского шпиона? Товарищ Судоплатов, — говорящий сурово взглянул на него, — вы должны были понять это и сделать соответствующие выводы, — и внезапно перешел на личные качества обсуждаемого на партсобрании: — К тому же мне кажется, что у вас здесь играет ваш гонор. То, что вы сделали для партии и нашего правительства, это очень хорошо, ведь вы коммунист. Но вместе с тем вы должны понять свои ошибки и элементы зазнайства.

Произошедшие дальше события удивили. Словно следуя указанию невидимого режиссера, Пинзур вдруг изменил тон своей речи. Теперь он не обвинял, а, наоборот, оправдывал обсуждаемого.

— Дело с Горожаниным было в 1937 году, — напомнил Пинзур и пояснил: — Так как товарищ на партсобрании признал свою ошибку, голосовал за исключение его из партии — это дело отпадает. — Затем последовало лаконичное пояснение по следующему пункту обвинения: — Дело по обвинению его в связи с врагом народа Соболь он признал. — Точно так же он озвучил ситуацию с еще одним разделом обвинения. — О Быстролетове здесь видно, что Судоплатов приложил много усилий к аресту Быстролетова.

Остался еще один пункт, который обсуждался активнее всего, но и здесь Пинзур продемонстрировал чудеса ораторского искусства.

— Самое тяжкое то, — сказал оратор, — что знал, что на Шпигельглаза имеются материалы, как на крупного шпиона и никому ничего не говорил, тем более что события в Наркомате в это время должны были насторожить всех чекистов. Вот если учесть его основные моменты и то, что все же он признал за собой вину, можно будет ограничиться не вынесением строгого выговора, а выговор.

Выступивший следом за ним Буланов сначала указал на особенность его поведения, а потом поддержал предыдущего оратора, вот что он сказал:

Надо Судоплатову указать на его беспринципность, на его поведение в парторганизации. Вот на партсобрании он признает одно, а на парткоме другое, это уже характеризует его поведение, как плохой осадок остается после этого как о коммунисте, у него нет твердости, как у коммуниста, и нечего шарахаться из стороны в сторону. Товарищу Судоплатову нужно сделать после этого бюро парткома соответствующий вывод. — После короткой паузы он продолжил: — По делу Быстролетова я думаю, что обвинение с товарища Судоплатова можно снять, так как он много сделал для его ареста, — говорящий замолчал и вопросительно посмотрел на руководство парткома. — Параграф два по обвинению его в том, что он защищал Горожанина, то же самое нельзя инкриминировать, так как он на собрании это осознал и голосовал за его исключение из партии, а формулировать в обвинении ему дело со Шпигельглазом и связь с Соболь — вот два факта, которые можно квалифицировать, как обвинение».

И подведя итог своему выступлению, говорящий заявил:

— Я поддерживаю мнение товарища Пинзура о вынесении ему не строгого выговора, а выговора.

— Я знаю историю всего этого дела, — начал Семенов и своей речью пробудил от легкой спячки членов парткома, утомленных однообразными речами друг друга. — Вот, например, пишут справки на Судоплатова, — зачитывает сначала текст этого документа, а затем выдержку из справки на Быстролетова. — Вот такого рода справки и документы пишутся на человека, и, безусловно, такие документы могут вывести человека из колеи. Я себе представляю положение Судоплатова на собрании, но в таких случаях нужно всегда быть принципиальным во всем. Я считаю, что товарищи неправильно составили справку, представили наркому, которые не соответствуют действительности. 27 декабря 1938 года пишут справки про «одно», а через некоторое время ставится уже вопрос о его исключении. Правда, товарищ допустил грубую ошибку, в то время как это дело было недостаточно проверено.

Я считаю, что серьезным политическим обвинением Судоплатова является то, что здесь было сказано выше товарищами, он не имел никакого права этого допускать. Видя, что враг мечется из угла в угол, и ничего никому не говорить.

У меня остается мнение, что товарищ Судоплатов сегодня не осознал до конца своих проступков. За то, что вы допустили беспечность в отношении Шпигельглаза, это верно. Почему вы не пришли в парторганизацию и не рассказали, вот что я слышал от Шпигельглаза — это что, не называется политической беспечностью?

В деле с Горожаниным я ничего не вижу компрометирующего товарища Судоплатова — он голосовал за его исключение из партии, тогда на собрании, а сейчас ему это инкриминируют.