М. Томара - Бабек

• Название: Бабек
• Автор: М. Томара
• Издательство: Журнально газетное объединение
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1936

В настоящем издании представлен биографический роман о Бабеке (ок. 798 или 800–838), предводителе антиарабского народного восстания в Азербайджане и Западном Иране.

---

Сам Бабек был тоже крестьянином, едва ли грамотным. Он выделился своим природным умом и одаренностью, он не менее других крестьян был в плену древних суеверий, и поклонение крестьян, постоянные удачи не оставляли в нем сомнения, что он и есть давно жданный посланец бога на земле. Это сознание вселяло в него веру в свою непобедимость, в то, что все должно ему удаваться. Вспоминались древние пророчества о царе Ширвине, вспоминались предсмертные слова Джавизана, что именно ему, Бабеку, суждено совершать дела, каких никто не совершал: возвеличить обиженных, низвести власть имущих. Эта уверенность, это самомнение затуманивало бывшее у него до того ясное сознание соотношения сил, отчетливое понимание целей и средств борьбы. Войска халифа, которые он разбивал одно за другим, перестали ему казаться страшными, они ему внушали только презрение, в его глазах это был только «сброд торгашей». Пренебрегая испытанной тактикой партизанской войны, которая приносила ему победу, он соглашается итти на бой в открытом поле с недисциплинированным, плохо вооруженным крестьянством против обученной, снабженной всеми видами оружия армии халифа.

По отношению к своим приверженцам он становится высокомерным, он уже не первый между равными, он бог и царь, они не смеют садиться в его присутствии.

Недооценка сил халифата была несомненно грубой ошибкой Бабека и как раз изменение его тактики, отступление от правильной осторожности совпало с моментом, когда с переменой правителя в Багдаде наступила и перемена в организации мусульманской армии.

Перелом

На престол халифов после смерти Мамуна вступил родной брат его Мотасим. Воспитанный в военных лагерях, чуждый придворной изнеженности, нередко покидавший роскошный стол дворца для прогулки за город, в селения, — он был суровым, грубым и деспотичным правителем, но с громадной энергией и выдержкой. В гражданское управление он мало вмешивался, предоставляя ведение дел своим визирям. В общем он опирался на финансовую и торговую аристократию, на верхушку буржуазии Савада, в религиозных вопросах поддерживал ее идеологию — ересь мотазилитов, и преследовал вместе с своим любимцем, главным кади, Ахмедом ибн Дуадоле, правоверных мусульман. Лидера их, популярного среди мелкой буржуазии Багдада, законоведа Ахмеда ибн Ханбала, он подверг телесному наказанию за то, что тот не хотел отказаться от догмы о божественном происхождении Корана. Главное, если не исключительное внимание Мотасима было обращено на реорганизацию военного дела.

Границы государства были в достаточной степени обеспечены. Ряд укреплений вдоль границы Византийской империи от Средиземного моря до Евфрата с поселенными там военными колонистами делали византийскую опасность ничтожной. Ту же роль в отношении турецких кочевников среднеазиатских степей играли могучие реки — Аму-Дарья и Сыр-Дарья (Джихон и Сихон по-тогдашнему). Главная опасность грозила халифату на внутреннем фронте. То были, во-первых, бесконечные крестьянские восстания, подрывавшие финансовую мощь империи, и, во-вторых, стремления правителей, особенно в отдаленных областях, на окраинах, стать независимыми, отделиться от халифата.

Против восстаний существовавшая организация войска была, как мы видели, совершенно непригодна. Во время опасного восстания в Египте, когда копты и местные арабы-земледельцы соединились против власти, восстание с перерывами тянулось с 812 по 832 год. Мотасим лично участвовал в усмирении его и убедился в непригодности местных арабских войск. Вскоре по вступлении на престол халифов он вычеркнул всех арабов Египта из списков жалованья, другими словами, освободил их от воинской повинности и упразднил этим все арабское войско провинции.

Войска, набранные из иранцев, даже хорасанская гвардия халифа, были не более пригодны. У них не было преданности царствующему дому. Неудачи с Бабеком показали, что против восстания в Иране они драться, как следует, не будут.

Был только один выход — реорганизовать совершенно основания, на которых совершался набор воинов, и изыскать новый человеческий материал, более пригодный для войны, чем арабы и иранцы. Таким материалом могли служить жившие по соседству с восточной окраиной халифата турки, а в западной части его — берберы. Оба племени жили в суровых условиях. Турки, кочевавшие в бескрайных степях Средней Азии, привыкли переносить и зимнюю стужу и снежные бураны, а часто и голод, когда от засухи и бескормицы погибал скот. Берберы жили в горах северной Африки, на окраине великой пустыни Сахары, были закалены в борьбе с дикими животными и с грозными явлениями природы, песчаными ураганами — самумом, страшным зноем, долгими переходами по безводным степям. И те и другие были прирожденными воинами, непрерывно сражались с соседними кочевниками, защищали свои стада от хищников, изобиловавших на их пастбищах, львов, пантер, гиен в Африке, волков и медведей в турецкой стране.

Частые стычки с пограничными турецкими племенами поставляли Ирану большое количество пленников. Не мало рабов давала и северная Африка, где частые бунты берберов приводили к военным экзекуциям и обращению в рабство мятежников. Еще при Мансуре встречаются отпущенные на волю турецкие рабы на военных должностях: один из них занимал такой важный пост, как пост коменданта Гамадана. Много было турецких рабов и у халифов.

Рабство в мусульманских странах не было той тяжкой формой эксплоатации труда, какой она была на Западе, в Риме, или в недавние времена в Америке. За небольшими, исключениями, это было домашнее рабство, не эксплоатация производственного труда, не насильственное выжимание прибавочной стоимости, а пользование услугами в домашнем обиходе за хорошую пищу и одежду. В богатых домах (а особенно при дворе халифа) бесчисленная челядь, у которой никакого дела не было, своим количеством, своими парадными одеждами и великолепным видом должна была свидетельствовать о богатстве и расточительности хозяина. Конечно, были рабы и другого рода, в больших количествах поступавшие из Африки (Занзибара), которых применяли к тяжелым работам в нездоровых местностях, например в низовьях Тигра и Евфрата. Там условия жизни рабов были ужасны и служили поводом к страшным восстаниям.

Сельское хозяйство в большей части халифата, раскинувшегося в той полосе, где осадков чрезвычайно мало и климат тропический, можно было вести только при условии искусственного орошения, и основой его служили ценные культуры жаркого пояса; финиковая пальма, хлопок, оливковое дерево, кунжут и другие. А искусственное орошение и ценные культуры требовали от земледельца, при тогдашних самых примитивных орудиях, чрезвычайно интенсивного труда, которого рабы не могли дать. Поэтому, даже в древние времена, даже во времена Римской империи, хозяйство которой было основано на рабском труде, в восточных провинциях Рима земледелие находилось в руках крестьян, правда, зависимых от помещиков или государства, прикрепленных к земле, но лично свободных, обрабатывающих каждый свой участок и лишь отдающих собственнику долю своей продукции.

То же было и в арабском государстве. Рабский труд применялся только в горном промысле, требующем совместней работы многих лиц, особенно в добыче селитры в болотистых низовьях Тигра и Евфрата, убийственный климат которых могли выдержать только африканские негры, покупавшиеся для этого в Занзибаре.

Закон ислама вообще относился к рабам весьма мягко, он их рассматривал не по-римски, как рабочий скот, а все же как людей. Как известно, законодательной книгой у мусульман является коран. Заключающиеся в нем законы изложены в общих выражениях и касаются быта почти патриархального общества; для сложных общественных отношений, царствовавших в эпоху Мамуна, они были мало пригодны и требовали пояснений и толкований. И вот в помощь корану явился второй источник мусульманского права, сунна, собрание хадисов — преданий — о том, как в том или ином конкретном случае поступал Мохаммед или первые халифы. Не подлежит сомнению, что некоторые хадисы могли дойти от времен Мохаммеда, были подлинными; несомненно тоже и то, что большая часть хадисов была сочинена мусульманскими богословами для подкрепления их собственных суждений непререкаемым авторитетом Мохаммеда. Но подлинные или неподлинные, хадисы были признаны законом всем мусульманским обществом IX века и являлись выражением правосознания населения того времени.

И вот хадисы гласят, что Мохаммед говорил: «Рабы — братья ваши, это слуги, которых бог поставил под вашу власть; имеющий в своей власти брата своего должен давать ему есть то же, чем он сам питается, и одевать его, как самого себя. Не возлагайте на него работы сверх сил, и если это случится, то помогайте ему».

«Никто да не говорит: раб мой или моя рабыня, но пусть говорит: мой слуга, моя служанка, мой мальчик». «Когда раб приносит еду, если хозяин не посадит его, то пусть даст ему кусок или два, ибо раб трудился над изготовлением пищи».