Карл Маркс - Собрание сочинений, том 2

• Название: Собрание сочинений, том 2
• Автор: Карл Маркс
• Жанр: Философия

Второй том Сочинений К. Маркса и Ф. Энгельса содержит произведения, написанные с сентября 1844 по февраль 1846 года.

В конце августа 1844 г. в Париже произошла встреча Маркса и Энгельса, положившая начало их творческому содружеству во всех областях теоретической и практической революционной деятельности. Маркс и Энгельс завершили к этому времени переход от идеализма к материализму и от революционного демократизма к коммунизму. Произведения, входящие в настоящий том, отражают процесс дальнейшего формирования их революционно-материалистического мировоззрения.

---

«Нравственность нелегко определить в цифрах, но если верить моим собственным наблюдениям и мнению всех тех, с кем мне приходилось говорить об этом, а также общему впечатлению от всех полученных мной показаний, то складывается в высшей степени печальная картина влияния фабричной жизни на нравственность молодёжи женского пола».

Само собой понятно, что фабричное рабство в такой же мере, как и всякое другое, если не больше, даёт хозяину jus primae noctis{127}. И в этом отношении фабрикант является господином над телом и прелестями своих работниц. Увольнение есть достаточная угроза для того, чтобы в девяти случаях из десяти, если не во всех девяносто девяти из ста, сломить всякое сопротивление девушки, которая и без того не очень-то дорожит своим целомудрием. Если фабрикант в достаточной мере низок, — а отчёт комиссии сообщает о многих таких случаях, — то его фабрика является в то же время и его гаремом; и если не все фабриканты пользуются этим правом, то положение девушек по существу от этого не меняется. В начальную пору фабричной промышленности, когда фабриканты в своём большинстве были выскочками без образования и не считались с лицемерными нравами общества, они преспокойно пользовались своим «благоприобретенным» правом.

Чтобы правильно оценить последствия фабричного труда для физического состояния женщин, необходимо прежде всего познакомиться с трудом детей, а также с различными видами самого труда. Дети нашли применение на фабриках с самого возникновения современной промышленности: сначала вследствие небольших — позже увеличенных — размеров машин, на них работали почти исключительно дети, причём набирались они главным образом из приютов, и фабриканты нанимали их гуртом в качестве «учеников» на долгие годы. Дети получали общий стол, жильё и одежду и были, разумеется, полнейшими рабами своего хозяина, который обращался с ними с величайшей жестокостью и варварством. Уже в 1796 г. негодование, вызванное в общественном мнении этой возмутительной системой, было столь энергично выражено д-ром Персивалом и сэром Р. Пилем (хлопчатобумажным фабрикантом, отцом теперешнего министра), что парламент в 1802 г. принял закон об учениках, прекративший самые вопиющие злоупотребления[107]. С течением времени вступила в силу конкуренция свободных рабочих, которая вытеснила систему ученичества.

Постепенно фабрики начали всё чаще строить в городах, машины приобрели большие размеры, помещения стали лучше проветриваться и содержаться; вместе с тем постепенно появлялось всё больше работы для взрослых и для подростков, относительное число занятых на фабриках детей поэтому несколько уменьшилось, и возраст, когда они начинали работать, несколько повысился. Теперь реже стали брать на работу детей моложе 8–9 лет. Как мы увидим ниже, законодательной власти впоследствии не раз приходилось брать на себя защиту детей от алчности буржуазии.

Высокая смертность среди детей рабочих, и особенно фабричных рабочих, есть достаточное доказательство тех нездоровых условий, в которых они проводят свои ранние годы. Те же причины влияют и на детей, которые остаются в живых, хотя, конечно, не в такой сильной мере, как они действуют на тех, кого доводят до гибели. В самых благоприятных случаях эти причины влекут за собой только предрасположение к какому-нибудь заболеванию или задержку в развитии, а следовательно и меньшую физическую силу, чем у нормального ребёнка. Девятилетний ребёнок фабричного рабочего, который вырос в нужде и всевозможных лишениях, в сырости и холоде, всегда был недостаточно тепло одет и жил в скверном жилище, обладает далеко не той работоспособностью, какой обладает ребёнок, выросший в более здоровых условиях. С девяти лет его отправляют на фабрику, где он работает ежедневно 61/2 часов (прежде он работал 8, а ещё раньше 12–14 и даже 16 часов) до тринадцатилетнего возраста, а с этого времени до восемнадцати лет — 12 часов. Причины, неблагоприятно действующие на его организм, не прекращаются, а работы становится больше. Можно допустить, что девятилетний ребёнок, даже если это ребёнок рабочего, может выдержать ежедневную работу в 61/2 часов без того, чтобы вред от такой работы для его организма был заметным и ощутимым; но уж во всяком случае пребывание в удушливой, сырой, часто к тому же и жаркой фабричной атмосфере благоприятно влиять на здоровье не может. И при всех обстоятельствах непростительно, чтобы то время, которое должно было бы посвящаться исключительно физическому и духовному воспитанию детей, приносилось в жертву алчности бесчувственной буржуазии: детей лишают школы и чистого воздуха, чтобы выжимать из них прибыль для господ фабрикантов. Правда, буржуазия на это отвечает: если мы не будем занимать детей на фабриках, они всё равно останутся в условиях, неблагоприятных для их развития. В общем это верно, но что же это значит, если вдуматься как следует? Это значит, что буржуазия сначала ставит детей рабочих в скверные условия, а затем ещё использует эти скверные условия для своей же выгоды! Она ссылается в своё оправдание на положение, которое в такой же мере является делом её рук, как и вся фабричная система; она оправдывает своё сегодняшнее преступление тем преступлением, которое совершила вчера. И если бы фабричное законодательство хоть до некоторой степени не связывало им рук, как бы отстаивали интересы рабочих эти «благожелательные», «гуманные» буржуа, которые и фабрики-то свои построили, мол, исключительно ради блага рабочих! Послушаем, что делалось на фабриках, когда фабричный инспектор ещё не стоял у фабрикантов над душой. Пусть изобличит их свидетельство, авторитет которого они сами признают, — отчёт фабричной комиссии 1833 года.

Отчёт центральной комиссии сообщает, что на фабриках дети изредка начинали работать с пятилетнего возраста, чаще — с шестилетнего, очень часто с семилетнего и большей частью с восьми-девятилетнего возраста, что рабочее время продолжалось часто 14–16 часов в день (не считая перерыва на еду), что фабриканты позволяли надзирателям бить детей и часто сами давали волю рукам. Приводится даже один случай, когда фабрикант, шотландец, поскакал верхом вдогонку за сбежавшим шестнадцатилетним рабочим и заставил его вернуться и бежать впереди лошади, подгоняя его всё время длинным бичом! (Стюарт, документы, стр. 35.) В больших городах, где рабочие оказывали более сильное противодействие, такие случаи встречались, конечно, реже. — Но даже и такой длинный рабочий день не удовлетворял алчность капиталистов. Они ставили себе целью всеми возможными средствами сделать более доходным капитал, вложенный в здания и машины, заставить его функционировать как можно больше. Для этого фабриканты ввели позорную систему ночного труда. Некоторые ввели две смены рабочих, причём каждая из них была достаточно многочисленна, чтобы полностью обеспечить работу фабрики, и одна смена постоянно работала двенадцать дневных часов, другая — двенадцать ночных. Нетрудно себе представить, какие последствия должно было иметь такое постоянное лишение ночного отдыха, которого никакой дневной сон заменить не может, для физического состояния не только детей и подростков, но и взрослых рабочих. Возбуждение всей нервной системы и связанное с ним общее ослабление всего организма, — вот неизбежный результат такого труда. Другим последствием его является усиленное пьянство и большая распущенность в отношениях между полами. Один фабрикант свидетельствует (Тафнелл, документы, стр. 91), что за два года, когда на его фабрике работали ночью, число незаконнорождённых детей удвоилось, и моральный уровень упал до такой степени, что пришлось прекратить ночную работу. — Другие фабриканты поступали ещё более варварским образом: они заставляли многих рабочих работать 30–40 часов подряд, и это по нескольку раз в неделю, ибо полной второй смены у них не было: смена служила лишь для того, чтобы частично подменять рабочих и дать им возможность поспать час-другой. Отчёты комиссии об этом варварстве и его последствиях превосходят всё, что мне когда-либо приходилось слышать о порядках такого рода. Таких чудовищных вещей, как те, о которых здесь рассказывается, не встретишь больше нигде, а между тем буржуазия, как мы увидим, постоянно ссылается на свидетельство комиссии, толкуя его в свою пользу. Последствия такой системы обнаружились» довольно скоро: докладчики комиссии сообщают о множество встреченных ими калек, которые обязаны своим уродством исключительно продолжительному рабочему времени. Более всего распространены искривления позвоночника и ног. Фрэнсис Шарп (член Королевского общества хирургов) в Лидсе описывает это следующим образом:

«До своего приезда в Лидс мне никогда не приходилось видеть такого своеобразного искривления нижней части бедренной кости. Сначала я думал, что это рахит, но большое число случаев, зарегистрированных в больнице, появление этого заболевания в таком возрасте (8 — 14 лет), когда дети обычно уже не подвержены рахиту, а также то обстоятельство, что заболевание стало известным только с тех пор, как дети начали работать на фабриках, заставили меня изменить свое мнение. Я видел до сих пор около ста подобных случаев и могу решительно утверждать, что они вызваны чрезмерным трудом; насколько я знаю, все больные принадлежат к числу фабричных детей, и сами они приписывают свою болезнь вышеприведённой причине». — «Число встретившихся мне случаев искривления позвоночника, явно вызванных слишком продолжительным стоянием на ногах, составляло не менее трёхсот» (д-р Лаудон, документы, стр. 12, 13).