Роберт Смит - История психологии

• Название: История психологии
• Автор: Роберт Смит
• Издательство: Издательский центр «Академия»,
• Жанр: Психология
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-7695-3816-2

В предлагаемом учебном пособии описана история представлений о человеке и его природе, начиная с эпохи Просвещения и до конца ХХ в. Оно посвящено попыткам человека понять свое предназначение в этом мире и пересмотреть свои взгляды и ценности. Развитие психологии показано во взаимосвязи с историей страны, такими, как наступление эпохи модернизма, влияние на западную мысль колониализма, создание национальных государств, отношения между юриспруденцией и понятием личности, возникновение языка для характеристики духовного мира человека. Роджер Смит — историк науки, имеющий международную известность, почетный профессор Ланкастерского университета, выпускник Королевского колледжа в Кембридже. Преподавал курсы истории европейской мысли, психологии, дарвинизма в университетах Великобритании, США и Швеции. Автор многих книг и статей по истории науки, в том числе фундаментального труда «История наук о человеке» (1997), часть которого, переработанная автором специально для российского читателя, составила настоящее издание.

---

У такого взгляда на жизнь был личный аспект. В 1923 г. Фрейда прооперировали по поводу рака челюсти, после чего ему пришлось жить с протезом и ежедневной болью. Он отказался от обезболивающих средств и продолжал курить сигары, приняв сознательное решение сохранить свой живой ум, чтобы даже перед лицом смерти продолжать достойное дело просвещения. После 1933 г. Фрейд пережил уничтожение в Германии своих книг, его работы поносили как еврейскую науку, но он отказался эмигрировать. После аншлюса (насильственного присоединения Австрии к Германии в 1938 г.) он все-таки покинул Вену (его друзья заплатили нацистам большой выкуп) и прибыл в качестве эмигранта в Лондон, чтобы прожить там последний год своей жизни. Сам Фрейд о феномене фашизма много не писал, но другие авторы нашли в его трудах слова для характеристики политики безумия и ненависти.

Фрейд был глубоко почитаемым основателем мощного и многообразного движения, начавшего жить собственной жизнью. Задачами первостепенной важности для участников этого движения было углубление терапевтического процесса и обучение будущих аналитиков. По традиции, восходящей к деятельности лекарей- гипнотизеров, которых посещал в Нанси Фрейд, психоаналитическая терапия включала в себя психологические взаимоотношения между терапевтом и пациентом. Фрейдистский аналитик стремился стать объектом эмоций (не важно, любви или ненависти), источником которых является подавленное бессознательное, а затем перенаправить эти эмоции на более подходящего человека или занятие. Это ложилось тяжким бременем на психоаналитика, от которого требовалось оставаться объективным и бесстрастным, в то время как к нему испытывают сильные чувства. Обучение, таким образом, включало этап анализа будущего психоаналитика, чтобы вооружить его объективным пониманием себя, а значит, сделать его отстраненным и непредубежденным в отношениях с клиентом. Считалось, что самоанализ Фрейда — уникальный героический поступок — положил этому начало. Далее, до того как появились формализованные процедуры обучения, Фрейд анализировал своего ребенка — младшую дочь Анну, что, учитывая его собственные идеи о природе вытеснения, было удивительным решением.

Впрочем, наибольшие разногласия вызывал вопрос о том, предполагает ли обучение психоанализу наличие медицинского образования. Фрейд не считал его необходимым, и действительно, многие из его ранних и ближайших сторонников, включая Анну Фрейд, не были медиками. Это создало ему много проблем в отношениях с медицинским сообществом, от которого Фрейд ожидал признания. Как ранее месмеризм, а позднее клиническая психология, психоанализ поднял больной вопрос о правомочности немедицинских методов лечения. В США, чтобы открыть практику, психоаналитик должен был иметь медицинский диплом, поэтому когда берлинский аналитик Отто Фенихель (Otto Fenichel, 1898–1946), будучи уже в зрелом возрасте, эмигрировал в США, ему пришлось стать студентом-медиком. Споры по поводу организационных и учебных вопросов оказались неотделимы от теоретических диспутов. Вопреки утверждению Фрейда о том, что им полностью заложены основы новой науки, фундаментальные противоречия продолжали всплывать на поверхность, что нередко сопровождалось сильнейшими эмоциями, которые изумляли сторонних наблюдателей и давали повод для повторения расхожего клише: психоанализ — это религия. Споры в основном были сосредоточены на терапии и обучении — областях, в которых неформальные приемы Фрейда, эффективные в руках блестящего одиночки, представлялись неадекватными задаче создания массовой профессии.

Период между войнами был необычайно творческим для психоанализа, хотя конечный результат оказался не таким, какого желал Фрейд: его последователи изменили его взгляды, и это привело, уже после Второй мировой войны, к появлению множества разновидностей психотерапии, в которых аналитические идеи использовались, так сказать, в разбавленном виде. Врач Карл Абрахам (Karl Abraham, 1877–1925), член фрейдовского комитета, способный организатор, превратил Берлин во второй после Вены центр подготовки аналитиков. Уже к 1920 г. Абрахам и его коллеги открыли поликлинику как центр, объединивший лечение и исследования. В 1920-х гг. некоторые венские и венгерские аналитики переехали в Берлин; в 1929 г. преподавала там и Анна Фрейд. В Берлине практиковали Карен Хорни (Karen Horney, 1885–1952), Дойч и Кляйн, хотя Кляйн уехала в Лондон в 1926 г., протестуя против негибкости методов, используемых ее берлинскими коллегами. В то же время многие еще продолжали ездить в Вену в надежде на обучение у самого Мастера.

Война обратила внимание Фрейда и его последователей на социальные и политические условия взросления людей. В Берлине и Вене молодые, иногда радикальные аналитики чувствовали, что присутствие более консервативного старшего поколения стесняет их. Радикальные аналитики открыли серьезную политическую дискуссию, связав психологическое вытеснение и страдания отдельной личности с условиями труда, навязываемыми капитализмом; они намеревались сделать анализ доступным и для тех, кто не может за него заплатить. Особенно бурным стал демарш Вильгельма Райха (Wilhelm Reich, 1897–1957), несмотря на свою молодость занимавшего весомое положение на учебных семинарах для аналитиков в Вене на протяжении 1920-х гг.; он обратился к анализу как к технике сексуального раскрепощения. Райх доказывал, что интересы капиталистов буквально въедаются в тела рабочих, что можно понять по их сгорбленным позам и подавленным личностям; рабочие чувствуют вину при мысли о телесном удовольствии и поэтому соглашающихся на убогие материальные условия. «Структура характера — это кристаллизация социологического процесса определенной эпохи», — заключал Райх [цит. по: 94, с. 137]. Он открыл в рабочих районах Вены и позднее Берлина клиники-консультации с целью вернуть рабочим их сексуальные желания, а через них и стремление самим распоряжаться своей жизнью.

Еще раньше близкий коллега Фрейда Шандор Ференци (Sandor Ferenczi, 1873–1933) занимал университетский пост в Будапеште в краткий период правления коммунистов в 1919 г. В 1920-е гг. терапевтическая практика Ференци вызывала растущее беспокойство других психоаналитиков, так как он подверг сомнению табу на выражение аналитиком каких-либо эмоций по отношению к человеку на кушетке. Большинство аналитиков думали, что нейтральность — способ защитить объективность и пристойность, а следовательно, краеугольный камень общественной репутации психоаналитика. Ференци, напротив, призывал психоаналитика к такому контакту с пациентом, который опасно напоминал эмоциональную вовлеченность. Райх и Ференци, каждый по-своему, расшатывали и без того неустойчивое равновесие между стремлением психоаналитиков к науке, с одной стороны, и к спасению и освобождению — с другой.

Большинство ранних аналитиков были атеистами. Тем не менее некоторые христиане, в надежде на то, что религия как форма духовного целительства вернет себе место в обществе, обратились к Фрейду, а позднее — к Юнгу, чтобы с их помощью разобраться в психологических процессах и потребностях людей. Как до, так и после Первой мировой войны за этим стояла глубокая озабоченность некоторых протестантских пасторов тем, что церковь мало что может предложить людям в современном мире. Один из наиболее верных сторонников Фрейда в Цюрихе пастор Оскар Пфистер (Oskar Pfister, 1873–1956) верил, что у религии и психоанализа одна задача — сублимировать природные инстинкты и заставить их служить высоким целям; Пфистер поэтому ценил техники психоанализа как средство решения этой задачи. В Нидерландах сложившийся интерес пасторов к психологическим проблемам способствовал восприятию новых методов, в том числе психоанализа. Многие виды терапевтического воздействия начали процветать под именем «целительства» — слова, имеющего и материальный, и духовный смысл.

Во Франции позиции психоанализа были ненадежными. Репутация, которой пользовался Шарко при жизни, была быстро разрушена после его смерти в 1893 г., и это породило устойчивую подозрительность в отношении методов гипноза и суггестии (внушения). Его бывший протеже, невролог Жозеф Бабински (Joseph Babinski, 1857–1932), настаивал на том, что все психологические симптомы вызваны внушением или самовнушением, и могут быть таким же образом излечены. С этой точки зрения психологические симптомы — как и теория неврозов Фрейда — представляли для медицины мало интереса. Известность Жане и его медико-психологической концепции бессознательного также работала на то, чтобы исключить психоанализ из дискуссии. Во всяком случае, парижские интеллектуалы и не стремились оглядываться вокруг, с долей высокомерности изолируя себя от внешнего мира. Поэтому аналитическое сообщество, сложившееся во Франции в годы между войнами, было небольшим, хотя и активным. Интерес к истерии сохранялся и в 1920-е гг.: ее находили у солдат, страдающих травматическим неврозом, и «новых женщин», стремившихся избежать традиционных ролей. Сюрреалисты с особой выразительностью воспевали бессознательное в живописи, на сцене и в литературных произведениях, приписывая бессознательному позитивные свойства там, где благовоспитанное общество видело негативные.