Валидуда Анатольевич - Время Обречённых

• Название: Время Обречённых
• Автор: Валидуда Анатольевич
• Жанр: Боевая фантастика

Аннотация:

Альтернатива о Белой России. Белые победили в гражданской, Кутепов Верховный правитель, Большая Игра продолжается

---

– Кроха! А, ну ступай в хату! – скомандовал смотритель, когда состав ушёл. Затем, подойдя к офицерам, обратился к Авестьянову в старой манере: – Он у меня смирный, ваше превосходительство.

– Хороший пёс у вас, – сказал Григорий, шагнув навстречу, и протянул руку.

Путеец пожал крепко, даром что глубокий старик. И представился, явно обрадованный возможностью пообщаться:

– Евстигней Карпыч я. Земляков. За Кроху извиняйте, не думал, что вы к дому подойдёте.

Авестьянов представил себя и Маренко и спросил с улыбкой:

– Почему, интересно узнать, Кроха? Он же почти с телёнка ростом.

– А! – крякнул смотритель. – Сперва-то он во-от (показал он ладонями) таким был. Одним словом, Кроха и есть… Папироской, я извиняюсь, не расщедритесь? А то мне мой самосад нынче горло драть стал. Ужасть просто…

Григорий открыл коробку "Оттомана" и протянул, угощая. Взяв папиросу, старик чиркнул спичкой. Затянулся, одобрительно поплямкал и, повеселев, сказал:

– Благодарствую, ваше превосходительство.

– Да бросьте вы превосходительствовать. Теперь так не принято. Уже давно так не говорят.

– А я и не каждого так называю.

– Неужто так часто генералы тут ездят?

– Ну, положим, не часто. Но ездют. И статские енералы тоже.

Маренко, до сих пор молчавший, поинтересовался:

– Небось хорошо тут вам, Евстигней Карпыч? Начальство далеко, сами себе хозяин.

– Хорошо – это да. Они далече, но когда-никогда шастают. Вот давеча начальник дистанции проезжал на дрезине с рабочими. Путь осматривал. А потом важные господа из Менска были. Так перед ихним приездом тут на ветке ремонт кипел. Шпалы кой-где поменяли, костыли подколотили, гайки подвинтили, подсыпали балласту, столбы зачем-то покрасили… А всё чтоб тяжёлые составы спокойненько ходили. Теперь, глядь, военные эшелоны туда-сюда носятся.

Дед пыхнул и, с хитрецой в глазах, спросил:

– Вот зачем технику в Россию вывозют? Не первый состав ведь на Восток ушёл. А ежели поляк вдруг… да с французом вместе попрёт? Я тут лет пятнадцать живу, ляхов-партизан до сих пор помню. Нет, не дело это!

– Не дело, грите, – Авестьянов докурил и растоптал окурок. – И вы правы. Но есть приказ и он исполнения требует. А "что", "почему" и "зачем" – это, уж простите, сугубо наше дело. Военное.

Путеец улыбнулся.

– Так ведь и знал, что что-то такое скажите. Ну, да ладно. Пойду я, судари мои. Шлагбаум вам подыму. Прощайте.

– Прощайте и вы.

Уже сев в машину, Маренко спросил:

– Вы заметили, что у него петлички десятого класса?

– А как же. И заметил, что ему, наверное, за восьмой десяток перевалило. Похоже, давно уже вышел в отставку, а потом вернулся на службу. В тихое местечко. Удивительно.

– Да, удивительно, – согласился есаул. – С его-то классом в простых смотрителях… А вот правда, Григорий Александрович, зачем же технику в Россию увозят? Нешто такая старая?

– Какая и старая, а какая… – Авестьянов запнулся.

Он прекрасно знал, что почти на всех платформах находились деревянные макеты "Вихрей". Настоящие бронеходы вывозили, если они были близки к состоянию металлолома, да и то: для убедительности их транспортировали дабы нечаянно-нарочно устраивать демонстрацию. Погрузка-разгрузка макетов производится в тупиковых ДЕПО с оцеплением солдат КВС. Пока что всё идет, как запланировано. Проколов (тьфу! тьфу! тьфу!) нет. Но всё же, донимала Григория мысль, что все эти мероприятия могут работать считанные месяцы. И рано или поздно, как говорится, шило в мешке не утаишь. А значит что? Значит, счёт пошёл на месяцы?

– Поехали, – сказал он, оставив свои мысли при себе.

Москва, кремль. 20 июня 1938 г.

Приезду в Москву министра иностранных дел Северной Германии Константина фон Нейрата предшествовал ряд подготовительных переговоров между послом Берлина фон Шуленбургом и министром иностранных дел России Лопуховым. С начала и по середину июня совместная комиссия дипслужащих Рейха и России провела ровно десять совещательных заседаний, обсудив и скорректировав те вопросы двусторонней политики, которые, в интересах общего дела, требовалось привести к общему знаменателю. За две недели было подписано несколько протоколов о намереньях и заключено свыше десятка предварительных секретных соглашений. В Европе за работой комиссии следили с интересом, но поскольку в прессу из Москвы просачивалась лишь усечённая информация, касающаяся только российско-германской торговли, в парламентах многих стран начались высосанные из пальца спекуляции, подогреваемые крупнейшими официозами Великобритании и САСШ. Впрочем, на САСШ, по причине их заокеанской отдалённости, в Европе мало обращали внимания.

Когда Расщепеев доложил, что прибыл фон Нейрат, Кутепов и Лопухов встретили его по всем правилам диппротокола и уделили несколько минут фотокорреспондентам московских и петроградских газет, среди которых затесалась полудюжина аккредитованных представителей иностранной прессы.

Переговоры начались в рабочем кабинете Верховного. Кутепов по обыкновению занял своё место за "перемычкой" Т-образного стола, Лопухов и фон Нейрат сели друг напротив друга, их секретари-стенографисты разместились на краю стола, каждый со стороны своего министра.

– От имени германского народа, – начал фон Нейрат на чистом русском, – считаю своим долгом выразить вам благодарность за многолетнюю поддержку Рейха в тяжёлую для нас пору и за верность союзническому долгу. Наше правительство искренне ценит помощь России и, в свою очередь, всегда готово прийти на помощь нашему союзнику.

– Я могу заверить правительство фельдмаршала фон Бломберга, – ответил Лопухов, – что и оно, и германский народ могут и впредь рассчитывать на нашу поддержку. Рассчитывать, чего бы это нам ни стоило. Особенно в нынешние времена, когда некогда единый германский народ оказался рассечён нашим общим врагом.

– Полагаю, господа, нет необходимости лишний раз касаться горечи положения моей Родины, в котором Рейх оказался уже дважды после Мировой Войны. Сложившееся в Европе статус кво моё правительство единодушно считает крайне неприемлемым и ведущим к постепенному наращиванию военно-политической мощи Антанты. Особенно в связи с продолжающимся втягиванием в орбиту франко-британской континентальной политики стран Восточной Европы.

– Вы правы, господин министр, – согласился Кутепов. – Как вам известно от графа фон Шуленбурга, мы разделяем опасения вашего правительства. И считаем, что с вашей стороны оценка вектора развития европейской политики полностью соответствует нашему виденью ситуации. И не только нашему. В Риме царят те же настроения. Можете так и передать фельдмаршалу фон Бломбергу. Что же касается дипломатического поля, всё что нам остаётся – это игра на противоречии интересов Франции и Британской Империи.

Фон Нейрат согласно кивнул. В Лондоне всегда стремились не допустить чрезмерного усиления Франции. Чрезмерного на взгляд Уайтхолла. После интервенции Антанты и оккупации Юга Рейха, Франция, по мнению английских политиков, весьма переросла свои естественные размеры. Это не смотря на то, что в Южной Германии стоят по большей части британские гарнизоны. И не только в Южной Германии. Британия оккупировала Шлезвиг и владеет оперативной базой флота в Киле. После Мировой Войны могущество Франции зиждилось на разоружении Германии, на мощи французской армии и на системе создаваемых Парижем военных союзов. После 1931 года Франция ещё больше распухла территориально и получила возможность напрямую по сухопутью перебрасывать войска к границам своих новых союзников, что значительно укрепило её позиции как гаранта заключённых ею союзов с Чехословакией, Польшей и Венгрией. Англия же, следуя своему давнему принципу игры на нескольких картах, вела политику с одной стороны в русле общих интересов главных держав Антанты, а с другой стороны, следовала своей теории равновесия сил на континенте; заигрывала с Италией, то позволяя ей свободный проход по Суэцу, то игнорируя объявленное Парижем и Вашингтоном эмбарго на поставки нефти и руд. В Уайтхолле считали, что раздражение Парижа, имеющего под боком весьма усилившееся в военном отношении Итальянское Королевство, сделает Францию менее независимой в триаде Лондон-Париж-Вашингтон. Кроме того, попутно в Уйтхолле не желали терять прибыли от поставок Риму нефти, считая, что британские компании не должны быть вытеснены с итальянского рынка Турцией, Румынией и Россией. В идеале, в Лондоне видели ситуацию, в которой Франция: во-первых, оставила бы всякие попытки политически закрепиться на Балканах, считая, что там достаточно и одного соперника в лице России; во-вторых, потеряла бы влияние на Варшаву, Прагу и Будапешт. Уже только эти два пункта означали бы выведение Франции из роли мировой державы и неявного превращения её в британского сателлита. В-третьих, чтобы Франция продолжала бы быть втянутой в испанскую войну после вероятного вывода британских войск из Иберийского полуострова. И в-четвёртых, чтобы Франция имела бы усиление напряжения на итальянской границе и оставила бы всякие попытки прийти к компромиссу с Муссолини, считающего что итальянская нация, во избежание загнивания и морального упадка, должна воевать не реже каждых двадцати пяти лет. Мечтания Муссолини о воссоздании Римской Империи в британской прессе не раз освещались как благородные и естественные. В Париже это вызывало раздражение, ведь там прекрасно понимали, что аппетиты дуче, зарящегося на Балканы, не интересуют Россию, которой нет дела (возможно пока нет) до Албании и Греции. Кроме того, Рим вряд ли рискнёт без поддержки союзной России захватывать британские военно-морские базы в Греции. Муссолини вполне мог довольствоваться оккупацией не трогая английские базы, ведь для их захвата пришлось бы серьёзно рисковать своим флотом. А флот – залог защищённости морских коммуникаций и безопасности побережья Апеннинского полуострова. И без поддержки России или хотя бы Турции, в Средиземноморье Рим воевать с Гранд Флитом не готов. Захватив территории на Балканах, Муссолини рано или поздно решил бы повторить путь блистательного Цезаря, присоединившего к Риму Галлию. Для этого дуче всего лишь пришлось бы дождаться тотального втягивания Франции в войну с третьей стороной. В Париже качество итальянской армии оценивали, мягко говоря, не слишком высоко, за исключением гвардии – дивизий отборных берсальеров, и армейских дивизий, получивших боевой опыт в Испании. Но имея военный коридор с Россией через Югославское Королевство и полностью контролируемую Римом Адриатику, Италия стала бы для Франции куда более серьёзным противником.