Михаил Кузмин - Стихотворения

• Название: Стихотворения
• Автор: Михаил Кузмин
• Жанр: Поэзия
• Год: 2000
• ISBN: 5-7331-0768-7

Поэтическое наследие М. Кузмина (1872–1936) в таком объеме издается впервые. Представлено 11 стихотворных книг и значительное количество стихотворений, не вошедших в авторские сборники. Большая часть текстов сверена с автографами, в примечаниях использованы обширные архивные материалы, в том числе Дневник поэта, а также новейшие труды отечественных и зарубежных исследователей творчества М. Кузмина.

http://ruslit.traumlibrary.net

---

Ноябрь 1924

«О чем кричат и знают петухи…»*

О чем кричат и знают петухи
Из курной тьмы?
Что знаменуют темные стихи,
Что знаем мы?
За горизонтом двинулась заря,
Душа слепая ждет поводыря.

Медиумически синей, Сибирь!
Утробный звон…
Спалили небо перец и инбирь,
Белесый сон…
Морозное питье, мой капитан!
Невнятный дар устам судьбою дан.

На сердце положи, закрой глаза.
Баю́, баю́!
И радужно расправит стрекоза
Любовь мою.
Не ломкий лед, а звонкое вино
Летучим пало золотом на дно.

Декабрь 1924

Смотр*

«Победа» мечет небо в медь.
Разбег весны, раскат знамен,
Знакомой роскоши закон:
Ходить, любить, смотреть, неметь,

Как зажигательным стеклом
Стекляня каски блеск, мой взгляд
Следит, как в ней войска горят
И розовеет дальний дом.

Труба, мосты, гремучий лед…
Не Пруссии ли то поля?
И вдруг, дыханье веселя, —
Сухой Флоренции пролет.

Пока идут… О, катер Мурр,
Johannisberger Kabinett!
Лак пролит на скользящий свет, —
И желтым хлынул с лип H-dur.

Мне гейзером опять хотеть…
Вдруг капнула смолой слеза,
Что я смотрел в твои глаза,
А не в магическую медь.

Февраль 1925

«Веселенькую! Ну, привольно!..»*

«Веселенькую! Ну, привольно!»
В клетке запел слепой скворец.
Ты помнишь? — Нет, совсем не больно! —
И в ванну падает отец.

Но в высоту ли, в глубину ли
Забагровел седой прыгун,
Когда пеленки затянули
Глухую муть глазных лагун?

Вспорхну я выдуманным пухом,
Пускай гниет смешной старик.
По озеру, под легким духом
Плывут подтяжки и парик…

И бросилась к щекам щетина —
Небритого гниенья сад, —
На зелень зазывает тина,
Но не поднять ноги назад.

Одна уступка разделенью…
Держите крепче! Я пропал!..
Но эти дни меж днем и тенью!
Бессчетный счет московских шпал!..

30 мая 1925

«Воздушную и водяную гладь…»*

Воздушную и водяную гладь
Не одинаковым разбить полетам, —
Зачем крылатым тяжести желать?
Зачем ползучим делаться пилотом?

О девочка, не думая, резвясь,
Себя бездушной массе ты вручила.
Где соответствие? Какая связь,
Когда в одном легчайшем легким сила?

И брызги к небу, слезы и укор, —
Они, поверь, из сердца, не из моря,
Но их ведь ждал твой удивленный взор,
Когда летел, певучим брызгам вторя.

Из пара влага — плодовитый дождь.
Приблизятся назначенные сроки,
И ты увидишь из нездешних рощ,
Что не прошли жестокие уроки.

Декабрь 1925

Олень Изольды*

Олень комельский, сотник благочестный,
Улусам лень казать ледяный рог,
Но свет зеленоватый зорь полночных
В своих зрачках ты и теперь сберег.

Слова «любовь и честь» — они смертельны!
Живое сердце кровью истекло…
А лесовые круглые просторы,
А зимнее, домашнее тепло!

Взмолился о малиновой рубашке,
А зори рвут малиновый мороз…
Умели пасть подрубленные братья,
И ты такой же родился и рос.

А синий соболь, огненная птица
У печени и вьется и зовет:
«Смотри, смотри, Тристан зеленоглазый,
Какое зелье фрау Изольда пьет!»

О, этот голос! девочка с испугу
Запела в недостроенном дому.
Поет, пророчит, ворожит и плачет,
И голос не понятен никому.

Придут жильцы, она забудет страхи.
Как именинница, пойдет прилечь,
Сердца же помнят, что в часы ночные
Они стучали в горячий меч.

Февраль 1926

Переселенцы*

Чужое солнце за чужим болотом
Неистово садится на насест,
А завтра вновь самодержавно встанет,
Не наказуя, не благоволя.
Как старомодно ваше платье, Молли!
Как опустился ваш веселый Дик,
Что так забавно говорил о боксе,
Пока вы ехали на пакетботе!
Скорей в барак! дыханье малярии
С сиреневыми сумерками входит
В законопаченные плохо щели,
Коптит экономическая лампа,
И бабушкина библия раскрыта…
Как ваши руки, Молли, погрубели,
Как выветрилась ваша красота!
А ждете вы четвертого ребенка…
Те трое — рахитичны, малокровны,
Обречены костями осушать
К житью неприспособленную местность.
О Боже, Боже, Боже, Боже, Боже!
Зачем нам просыпаться, если завтра
Увидим те же кочки и дорогу,
Где палка с надписью «Проспект побед»,
Лавчонку и кабак на перекрестке
Да отгороженную лужу «Капитолий»?
А дети вырастут, как свинопасы:
Разучатся читать, писать, молиться,
Скупую землю станут ковырять
Да приговаривать, что время — деньги,
Бессмысленно толпиться в Пантеоне,
Тесовый мрамор жвачкой заплевав,
Выдумывать машинки для сапог,
Плодить детей и тупо умирать,
Почти не сознавая скучной славы
Обманчивого слова «пионеры»!..
Проспите лучше, Молли, до полудня.
Быть может, вам приснится берег Темзы
И хмелем увитой родимый дом…

Апрель 1926

«Блеснула лаком ложка…»*

Блеснула лаком ложка, —
И лакомка-лучок
Сквозь мерзлое окошко
Совсем, совсем немножко
Отведал алых щек.

Неметена избенка,
Не вытоплена печь.
Звенит легко и звонко,
Умильнее ребенка,
Неслышимая речь.

Кто в небе мост поставил,
Взрастил кругом леса?
Кто, обращенный Павел,
Наставил и прославил
Простые чудеса?

Намеков мне не надо.
О, голос, не пророчь!
Повеяла прохлада,
Пастух загонит стадо,
Когда настанет ночь.

Хрустальная лачуга.
Благословенный дом.
Ни скорби, ни испуга, —
Я вижу рядом друга
За тесаным столом.

Апрель 1926

«Золотая Елена по лестнице…»*

Золотая Елена по лестнице
Лебедем сходит вниз.
Парень, мнущий глину на задворках,
Менее смешон, чем Парис.
Тирские корабли разукрашены —
(Белугою пой, Гомер!)
Чухонские лайбы попросту
В розовой заводи шхер.
Слишком много мебели,
Шелухой обрастает дом.
Небесные полотеры шепотом
Поставили все вверх дном.
В ужасе сердце кружится…
Жарю, кипячу, варю…
Прямая дорога в Удельную,
Если правду заговорю.
Покойники, звери, ангелы,
Слушайте меня хоть вы!
Грошовыми сережками связаны,
Уши живых — мертвы.

Ноябрь 1926

«Базарный фокус-покус…»*

Базарный фокус-покус
Живет не дольше дня,
А все же мне сдается,
Что любишь ты меня.

У лужи удит рыбу
Ученый дурачок…
Возьмися за Спинозу —
И взглянешь на крючок.

Один крючок на стенке,
Другой плывет в воде…
До одури понятно,
И что, и как, и где!..

Фантазия рисует
Проворней маляра.
Куда-то ускакали
И завтра, и вчера.

И русая прическа,
И узкие бока…
Поправит портупею
Поручика рука.

Вдали играют трубы:
Тра-ра, тра-ра, тра-ра.
Поют из-за плотины
И завтра, и вчера.

Совсем ведь непохоже,
А верно все до слез,
И карточные бредни
Мой ветерок разнес,

Декабрь 1926

Памяти Лидии Ивановой*

Завет, воспоминание, испуг?
Зачем опять трепещут тополя?
В безветрии истаял томный звук,
Тепло и жизнь покинули поля.

А грезилась волшебная страна,
Фонтаны скрипок, серебристый тюль,
И не гадала милая весна,
Что встретить ей не суждено июль.

Исчезла. Пауза. Безмолвна гладь.
Лишь эхо отвечает на вопрос,
И в легком духе можем отгадать
Мы веянье уже нездешних роз…

Апрель 1927