Валентин Рыбин - Море согласия

• Название: Море согласия
• Автор: Валентин Рыбин
• Издательство: Магарыф
• Жанр: Историческая проза

Творчеству писателя Валентина Рыбина — автора поэтических сборников «Добрый вестник», «Синие горы», «Каджарская легенда», повести о пограничниках «Тайна лысого камня», — присуща приверженность к историческим темам.

История зарождения великой дружбы русского и туркменского народов с особой силой волнует писателя. Изучению ее В. Рыбин отдал немало творческих сил и энергии. Роман «Море согласия» — плод напряженного труда писателя. Он повествует о первых шагах сближения русских и туркмен, о тех драматических событиях, которые разыгрались у берегов Каспия полтора столетия назад.

---

— Сын мой, хорошо ли ты обдумал затеянное тобой? — возразила она с опаской.— Ты оставляешь нас в черный день, когда в нашей кибитке нет ни муки, ни ковурмы (Ковурма — жареное мясо).

— Я найду немного муки, мама... Таган-Нияз обещал дать. Он слов на ветер не бросает. Сегодня схожу к нему И принесу, чтобы хватило вам.

— Так, так,— пробормотала Бостан-эдже и, разворошив угли в тамдыре, спросила: — А о том, что скоро сын будет у тебя, — знаешь?

— Лейла говорила мне, — смущенно отозвался Кеймир.— Только как ты узнала, мама, что сын?

— Узнала вот. Есть на женском теле приметы... Ты прежде чем закинуть торбу на плечо, подумай о своем потомстве. И о нас тоже.

— Я подумаю, мама, — радостно пообещал Кеймир и вошел в кибитку.

Лейла сидела на полу и крутила жернов. Между плоских камней похрустывали пшеничные зерна. Жернова были маленькие, крутить их особого труда не составляло, но и эта работа давалась молодой женщине не просто, тем более, что она восьмой месяц ходила беременной. Кеймир, увидев усталое выражение на покрытом пятнами лице жены, поднял ее на ноги, прижал голову и груди.

— Ах, ханым, разве можно так стараться? — за шептал он ласково. — Ты у меня самая дорогая на свете...

— Я могу, я уже научилась делать муку и чуреки, — так же ласково отвечала Лейла.— Ты не беспокойся, Кеймир,

— Нет, Лейла-джан, я всегда о тебе беспокоюсь... А теперь еще сильнее... Мать говорит: внук у нее будет...

— Да, да, Кеймир. Так и мне сказала...

— Эх, Лейла-джан! — вздохнул Кеймир.— Теперь только и начинается наша жизнь. Сын у нас будет счамт ливым ! Завтра я отправляюсь в Кумыш-тепе.

— Кеймир, а как же я?! — вскрикнула Лейла.— С кем же я?..

— Останешься с матерью, Лейла... Не плачь. Плохое предзнаменование, когда женщина плачет вслед мужу.

Лейла вытерла слезы, улыбнулась. Кеймир опять привлек ее к себе и зашептал:

— Ты не бойся, ханым... Тебя тут никто не тронет. Кому ты нужна такая? — Он засмеялся и тронул ладонью ее живот,— А чтобы вам вдвоем с матерью не страшно было, Смельчака оставлю. Он парень надежный. В случае, если враги нападут,— успеет позвать Таган-Нияза. А Джейрана с собой возьму. Отпущу его...

Лейла смотрела широко раскрытыми, ввалившимися глазами. Сколько было в них нежности и страха. Пальван не выдержал ее взгляда. Он опустился на корточки и принялся с ожесточением вертеть жернова...

В путь отправились в сумерках: солнце утонуло в море, потухли лучи на крутых боках облаков. Вода за бортом, тронутая вечерними тенями, была матовой, словно покрытое слоем ныли плате. Остров быстро в наступающей темноте терял очертания. Море потемнело и слилось с бархатной чернотой неба. Над морем одна за другой стали загораться звезды.

В лодке с Кеймиром сидели амбал, Меджид и двое слуг Кейик-эдже — мореходы. Они взялись доставить пальвана до Кумыш-тепе. Отплывали молча. Кеймир думал о месте, где предстоит высадиться, и мысленно видел сухую балку. По его расчетам все должно было полу читься как нельзя лучше» Если даже на Гургене стоят каджары или хивинцы, все равно можно пробраться к ки биткам незаметно.

Думая о высадке, пальван то и дело вспоминал Таган-Нияза. До сих пор в ушах звучали его добрые слова: «Так устроен человек, Кеймир: сделаешь ему хорошее — он тебе ответит в два раза лучшим. Доставишь ему зло, получишь вдвойне. О матери и жене не беспокойся -сберегу от врагов я обид людских. А тебе, чтобы не так страшно было при встрече с врагом, вот — на...» Кеймир трогал инкрустированную рукоятку пистолета и улыбался.

Утро застало путешественников далеко от дома. Солн це, озаряя море и берег розовыми лучами, рисовало перед мореходами картины фантастической красоты. Все было залито красным огнем восхода! Отмель и поросшие саксаулом и джузгуном горбатые барханы за нею меньше Всего походили на земной ландшафт. Береговое простран ство, длиной в несколько фарсахов, выглядело сказочным царством. Казалось, вот сейчас выйдут к морю волшеб нын джины и, увидев малюсенький киржим, захохочут гро мовыми голосами.

Но взошло солнце, и жаркая красота лучей унеслась, растворилась в пространстве. Отмель стала зеленозато-серой, а берег, с его барханами и зарослями, потерял прежнее очарование. И уже казалось — не пери и джины живут на нем, а змеи, ящерицы да коршуны-стервятники, выслеживающие свою добычу.

Глядя на пустыню, Кеймир думал, где-то там в бес конечном пространстве притаился сейчас небольшой от ряд Махтум-Кули-хана. Верный помощник Кията бережет боевую дружину, избегая стычек и с каджарами, и с хивинцами. Силы слишком неравны, чтобы вступать в бой. Да и неизвестно, чем закончится поездка Кията на Кавказ. Какую сторону примет он? То ли и дальше будет знаться с урусами, то ли будет искать милостей у Хивы или Тегерана...

В полдень на берегу был замечен дымок. Челекенцы стали всматриваться в расплывающуюся от зноя даль. Вскоре с высокого бархана спустились несколько всадников Не слезая с коней, долго смотрели в море. И нельзя было угадать, кто они: свои или чужие. Челекенцы не решились подойти ближе. Киржим прошел в фарсахе от береговой черты. Всадники некоторое время сопровож дали парусник, но вскоре отстали и скрылись за барханом.

Ночью на суше загорелось множестве костров. Кеймир смекнул: вряд ли это джигиты Махтум-Кули-хана, Не посмеет сердар со своим маленьким войском открыта сидеть на побережье. Сомнений не оставалось — на юг, к Астрабаду, идут полчища Хива-хана. Только он, все сильный, мог пренебречь опасностью. И Кеймира неот ступно точила мысль: «Обогнать бы хивинцев, высадиться раньше их, не попасть бы им в лапы». К счастью, попутный ветер с каждым часом усиливался, в киржим летел на юг будто на крыльях. Чтобы не выдать себя, потушили фонарь на носу парусника. Двигались в кромеш ной темноте.

Высадились до рассвета, Киржим тотчас повернул обратно. Кеймир, с хрустом подминая чарыками стебли камыша, прошел в глубь балки и вскоре вылез на заболоченную равнину. Меджид и амбал последовали за ним. Наверху они огляделись. На востоке ярко горела звезда Чолпан, предвещая скорое наступление утра. Бледная полоска едва просвечивала на горизонте. На юге был виден Серебряный холм — Кумыш-тепе. Надо его обойти, не выдав себя, и выбраться к Гургену. А там, если кто и встретит, посчитает за своих.

Жуткая тишина стояла вокруг холма. Будто все вымерло, и жизнь не заглядывала сюда долгое время.

Кеймир лишь по рассказам знал, что когда-то здесь существовало могучее государство — Гиркания, что на этом холме возвышался царский дворец, вокруг него стояли сотни домов и шатров, а вдоль реки Гурген, на двадцать фарсахов по его правому берегу, тянулись селения. В них жили мастеровые и земледельцы, купцы и работорговцы. Все эти жилища и укрепления назывались Алтын-Кала — Золотая крепость. Жители этой крепости не подозревали, что когда-нибудь вся эта мощь превратится в руины. Но именно так случилось. Пришли сюда врага и разорили все. Позднее, на холме и прилегающей к нему равнине шумел большой город Абескун, но и он постепенно умер. Теперь тут небольшое село Кумыш-тепе. Но, обойдя курган, и этого села не нашел Кеймир. Где оно? Куда делось? На пустыре виднелись кучи мусора и пепла.

Челекенцы направились к речному броду. Сняв чарыки, они перешли Гурген и повернули на восток. Вскоре стало попадаться что-то похожее на человеческие жилища: широкие углубления в земле. Рядом с пещерами стояли верблюды и овцы. Свора куцых псов выскочила из-за насыпи и бросилась под ноги гостей. Меджид прикрикнул на собак и позвал раздраженно:

— Хов, уста! Яшули, хов!

Долго никто не отзывался. Псы, свирепо лая, не подпускали чужаков к жилищу. Наконец из темноты пещеры высунулась голова старика.

— Эй, кто вы такие? — спросил он.

Меджид напомнил о себе. Старик проворчал недо вольно.

— Уста-ага в Кара-Су ушел. Пятница сегодня. Разве забыли?

Не раздумывая долго, челекенцы подались на юг, на каджарский базар. Если поспешить, то к началу дня туда можно добраться. И Кеймир, перешагивая через камни и клубки верблюжьей колючки, повел своих спутников напрямую, минуя караванную дорогу.

Солнце уже было высоко, когда завиднелись стены рабата. Черными фигурками казались лошади, верблюды. По дорогам отовсюду тянулись к базару люди, в основном, землепашцы и ремесленники — народ безобидный. Но можно было наткнуться и на фаррашей — стражников астрабадского хакима или на стражников из таможни — тогда несдобровать. Если опознают, что челекенцы, домой не вернешься, умрешь в рабстве. Решили войти во двор поодиночке. Первым пошел амбал: если его страшная физиономия не вызовет подозрений, то другим бояться нечего. На прощание Кеймир похлопал его по плечу и сказал:

— Теперь иди куда хочешь, Джейран. Хочешь — Астрабад, хочешь — здесь оставайся, дело твое...