Роберт Силверберг - «Если», 1998 № 03

• Название: «Если», 1998 № 03
• Автор: Роберт Силверберг
• Издательство: ООО "Любимая книга"
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1998
• ISBN: 0136-0140

ФАНТАСТИКАЕжемесячный журнал
Содержание:

Роберт Силверберг. ЗОВИТЕ МЕНЯ ТИТАНОМ, рассказ

Владимир Губарев, Мириам Салганик. ОКО ЗА ОКО?

ФАКТЫ

Элиот Финтушел. ИЗЗИ И ОТЕЦ СТРАХА, повесть

Сергей Лукьяненко. ХОЛОДНЫЕ БЕРЕГА, роман

Владислав Гончаров. ИСТОРИЯ: ЕСТЬ ВАРИАНТЫ?

ФАКТЫ

ФАНТАРИУМ

*Звездный порт

ПРЯМОЙ РАЗГОВОР

*Гарри Гаррисон «НЕ БУДЬ Я ПИСАТЕЛЕМ, СТАЛ БЫ МИЛЛИОНЕРОМ…» (ответы на вопросы читателей «Если»)

Эдуард Геворкян. ЧТО-ТО СТРАННОЕ ГРЯДЕТ…

КУРСОР

РЕЦЕНЗИИ

PERSONALIA

ВЕРНИСАЖ

*Елена Николаева. ПАРАЛЛЕЛЬНЫЙ ШЕХОВ

ВИДЕОДРОМ

*Тема

— Вл. Гаков. ЭКСПЕРИМЕНТЫ С РЕАЛЬНОСТЬЮ

*Рецензии

*Интервью

— Наталья Милосердова. РУССКИЕ В ГОЛЛИВУДЕ (интервью с Александром Балуевым)

_{Обложка С. Шехова.Иллюстрации Г. Варканова, А. Филиппова.}

---

— Добру. Наверное — добру.

— Вот так, брат мой Ильмар. Невозможно слабым человеческим умом постичь, к чему отдельный поступок приведет. Малая капля крови, сегодня пролитая, завтра большой пожар погасит.

Я замолчал. Не мне спорить с настоящим священником.

— Слово — тайна огромная, непостижимая, — задумчиво сказал Рууд. — Вот представь — нет Слова! Вообще нет! Что бы стало с миром? Где могли бы хранить дворяне свои ценности — от разграбления, от воров… да, от воров, брат мой Ильмар… Вместо потаенного Слова, на котором вся графская казна хранится, — сотни людей охраны, трудом не занятые. Вместо того чтобы в Холод налоги спрятать, да и довезти без помех до Дома — целые обозы по дорогам двинутся; значит — надо эти дороги огромным трудом поднимать, чинить, в порядке держать…

Нас как раз тряхнуло, и я рискнул вставить:

— Хорошие дороги — они и людям полезны.

Брат Рууд слегка улыбнулся.

— Не спорю, брат. Пришло время — построили дороги. Но каким чудом, скажи, удалось бы русскому темнику Суворову пушки через Альпы перетащить, когда в швейцарской провинции битва состоялась? Каким чудом — кроме Слова? А как святой брат наш, Самюэл Вандер Пютте, незадолго до той баталии, смог бы из Китая в Европу тайну пороха доставить? Через русское ханство пронести — и пулевики, и порох, и книги тайные? Как он смог бы в Китай нефрит и железо доставить для подкупа? Если бы Дом против Русского Ханства без пушек и пулевиков воевал — жили бы под игом! Все в мире связано, брат. Одно Слово беду сеет, другое — пользу приносит, от беды спасает.

— Слышал я, что в давние годы в Европе порох знали, — возразил я. — Потом был утерян секрет, спрятан на Слове, а мастера убили. Пришлось из китайских земель заново тайну доставлять.

— А если и так? Видишь, Слово все время работает, одно теряется, другое находится. И благо в нем, и зло.

Я кивнул.

— Искупитель создал Слово непознаваемым, и в том была великая мудрость. Для стороннего взгляда — все просто. Сказал человек что-то, потянулся куда-то, с силами собрался — и достал вещь из Холода. А теперь подумай сам. Мог принц Маркус от цепей освободиться?

— Нет, конечно. Навык нужен.

Брат Рууд усмехнулся:

— А если бы он взял цепь, его сковывающую, да и положил на Слово?

— Но… — я задумался. Мальчик касается цепи… прячет в ничто… остается свободным? — У него сил не хватало?

— Не в том дело. Цепь не ему принадлежала, он в цепи был. Вот если вначале снять цепь, власть над ней ощутить — то пошла бы она в Холод без задержек. Об этом еще святой Фома рассуждал — чем мы руками владеем, то и духу подвластно… А вот если веревка или цепь — один конец свободный, а к другому привязан ослик или человек. Берет принц Маркус эту веревку-цепь, да и кладет на Слово. Что случится?

— Живое и жившее Слову не подвластно.

— Правильно. А то, что к живому привязано? Уйдут путы в Холод, станет пленник свободным?

— Не знаю.

Брат Рууд улыбался.

— Скажи! — попросил я. — Скажи, брат!

— А вот это, Ильмар, от того, кто Словом владеет, и от того, на ком путы, зависит. Может, так случится, что исчезнут. А может, и нет… Хорошо представь, что берутся за одну вещь два человека, знающих Слово. И каждый вещь на Холод прячет. Кому она будет принадлежать?

Я молчал. Все в голове смешалось.

— А если…

Карета вдруг дернулась, начала сворачивать к обочине, останавливаясь. Я глянул в окно.

— Брат Рууд, дозор армейский!

— Не бойся, брат…

Дозор был серьезный. Два офицера в надраенных медных кирасах, десяток солдат с короткими копьями и мечами. У одного офицера в руке был двуствольный пулевик. О чем говорят, слышно не было, но, похоже, ответы возниц их не удовлетворили.

— Брат Рууд…

— Успокойся, брат, лучше вот о чем подумай. Если подходит человек со Словом к вещи составной. Например, к нашей карете. Берется за колесо, да и говорит Слово. Одно колесо в Холод уйдет, вся карета или ничего не случится? А что с нами будет? В Холод не уйти, значит, на землю упадем? Или пока мы в карете, нельзя…

Дверь открылась. Офицер заглянул, почтительно произнес:

— Святые братья…

— Мир тебе, слуга Дома, — невозмутимо отозвался Рууд. — Так вот, рассуди, брат, что случится?

— Не знаю, — сказал я учтиво, голову склоняя. — На все воля Искупителя и Сестры…

— Святые братья, — с легким нажимом повторил офицер.

Брат Рууд повернулся к нему:

— Мир тебе. Говори.

— Из города запрещен выезд, — заявил офицер. Властно, но под этой твердостью пряталась неуверенность. Наверное, не один экипаж он назад завернул, но что сейчас делать — не знал.

— Мне это известно, офицер. Только касается ли сей приказ нас?

— В приказе сказано — всем без исключения…

— Повтори приказ дословно.

Офицер обрадовался и произнес:

— Именем Искупителя и Сестры, повелением Дома запрещен для всех без исключения выезд за пределы вольного города Амстердама. Все экипажи, а также отдельных путников проверять в поисках беглого каторжника Ильмара, после чего заворачивать обратно. Если же каторжник Ильмар или младший принц Дома Маркус будут замечены или хоть подозрение в том появится…

— Хорошо, офицер. Так ты полагаешь, что Сестра своим слугам запрещает город покидать?

— В приказе не сказано ни о каких исключениях.

Рууд достал бумаги, протянул офицеру. Тот молча начал читать, беззвучно шевеля губами. Поднял округлившиеся глаза на Рууда.

— Я, святой паладин Сестры, ее волей отменяю приказ в части, что касается нашего экипажа. По воле епископа Ульбрихта мы, два смиренных брата, следуем в город Брюссель с миссией особой важности.

— Мне запрещено пропускать кого бы то ни было! — с мукой в голосе воскликнул бедолага.

— Беру твой проступок на себя, брат, — безмятежно ответил Рууд.

— Именем Сестры прощаю грех.

Он поднял с груди святой столб, прикоснулся к покрывшемуся испариной лбу офицера.

— Нет на тебе греха. Вели освободить дорогу.

— Дайте мне слово, что в экипаже нет беглого каторжника Ильмара и принца Маркуса, — прошептал офицер.

Видимо, крепкий был приказ, раз офицер осмелился такое требовать от святого паладина.

— Здесь лишь два священника храма Сестры, — ответил Рууд. — Все. Иди и не греши.

Офицер кивнул. И посмотрел на меня.

— Благословите, святой брат.

Тут был какой-то подвох. В глазах Рууда вспыхнула тревога. В один миг я вспомнил все благословения, что происходили на моих глазах. И с облегчением произнес:

— Ты уже удостоен напутствия, брат мой. Чистое не сделать чище. Иди с миром.

— Спасибо, братья, — офицер подался назад. — Мягкого пути, святой паладин. Мягкого пути, святой миссионер.

Он махнул рукой солдатам. Защелкали кнуты, карета тронулась.

— Трубачей нам не хватает, — сказал я. — Десятка трубачей да пары глашатаев.

— О чем ты, Ильмар? — удивился Рууд.

— И чтобы трубачи всех сзывали, а глашатаи объявляли: «Мы едем в Брюссель, а вовсе не в Рим. Святой паладин — дело самое обычное. А скромный миссионер в епископской карете — явление заурядное. Не удивляйтесь, люди добрые. Не обращайте на нас внимания».

Брат Рууд молчал. Лицо его медленно шло красными пятнами.

— Ты считаешь, что мы выдаем себя?

— Конечно, брат, — удивился я. — На самом-то деле, нам надо было пешком двинуться. Или верхом, но никак не в карете.

— А как же дозоры? Нас со всеми документами едва пропустили…

— Брат Рууд, если дать две-три монеты любому крестьянину — такими тропками проведет, что ни одного стражника не встретим.

— Это воровские повадки.

— Конечно. Может, стоило их вспомнить ради святого дела?

Священник задумался. Приятно было увидеть, что и я способен поучить его уму-разуму.

— В чем-то ты прав, Ильмар. Но заставу мы проехали. Пока дозорные сообщат начальству, пока старшие офицеры у кардинала истину опросят, пока раздумывать будут — мы уже в Риме окажемся.

Лошади и впрямь несли карету во весь опор. Может, на таких рысях да по хорошим дорогам дней за пять до Рима доберемся?

Брат Рууд разулся, прилег на диван, полог матерчатый, что от падения удерживает, на себя набросил, закрепил.

— Лучше ложись спать. Пока дорога гладкая, отдохнуть надо.

Я тоже лег, полог пристегнул. Потом сказал:

— А ведь ты солдат не испугался, святой брат… Ты кого-то другого боишься.

Брат Рууд не ответил. Лишь на миг с дыхания сбился.

Я немного подумал, не надо ли теперь, став миссионером, как-то иначе молитвы Сестре возносить. На коленях или еще как. Но брат Рууд подобным себя не утруждал, и я тоже решил не тревожиться.