Александр Шалганов - «Если», 2001 № 06

• Название: «Если», 2001 № 06
• Автор: Александр Шалганов
• Издательство: ООО "Любимая книга"
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2001
• ISBN: 0136-0140

ФАНТАСТИКАЕжемесячный журнал
Содержание:

Александр Шалганов. ЗДРАВСТВУЙТЕ, УВАЖАЕМЫЕ ЧИТАТЕЛИ!

Вл. Гаков. СОЗДАТЕЛИ ЖАНРА

Марина и Сергей Дяченко. КОН, повесть

Андрей Столяров. КАК ЭТО ДЕЛАЕТСЯ, рассказ

Эдуард Геворкян. ВОЗВРАЩЕНИЕ МЫТАРЯ, повесть

Владимир Михайлов. ТРИАДА КУРАНТА, повесть

Евгений Лукин. ТРУЖЕНИКИ ЗАЗЕРКАЛЬЯ, повесть

Сергей Лукьяненко. ОТ СУДЬБЫ…, рассказ

МАСТЕР

*Кир Булычев. ВЫ МЕНЯ ЕЩЁ НЕ ЗНАЕТЕ!

ВИДЕОДРОМ

*Адепты жанра

-- Наталья Милосердова. КУ, РОДНЫЕ!..

*Хит сезона

-- Дмитрий Караваев. ГДЕ ДРАКОН?

*Рецензии

*Фестиваль

-- Дмитрий Байкалов. ПОБЕДНОЕ ФИАСКО

Евгений Харитонов. «РУССКОЕ ПОЛЕ» УТОПИЙ

КРУПНЫЙ ПЛАН

*Наталия Мазова. ПОИСКИ ХАОСА, рецензия на несуществующий роман Алины Лещининой «Путь, уводящий в облака»

РЕЦЕНЗИИ

КУРСОР

АНКЕТА «ЕСЛИ»

ПЕРСОНАЛИИ

_{Оформление обложки: Игорь Тарачков (с. 1, 4); Алексей Филиппов (с. 2, 3)Иллюстрации: О. Васильев, С. Голосов, А. Филиппов, А. Балдин, С. Шехов}

---

— Да погоди ты, — беспомощно проговорил дядя Семен, осторожно потрагивая женщину за плечо. — Ну как это — хоть бы что? Он и запил-то — сразу после похорон!.. Да еще, оказывается, на кресте ее повеситься грозился! Значит, любил.

Отражение Ирины Полупаловой усмехнулось, вернее — вздернуло по-звериному верхнюю губу.

— Много вы знаете! — бросило оно. — Запил он!.. Конечно, запил — как меня в зеркале увидел!

После этих слов стало очень тихо.

Где распорядитель? — взвизгнул внезапно Арчеда. Какого черта?! Почему этот придурок всегда смывается в самый нужный момент?

— А ну-ка уверни звук! — прикрикнул дядя Семен. — Еще ты нам тут истерику не закатывал! — И снова повернулся к Ирине. — Он что же, зеркало занавесить забыл?

— Занавесил, да плохо, — равнодушно отозвалась она. — Дырку оставил.

Дядя Семен глядел на нее — и кивал. Лицо его обрюзгло от жалости.

— Дальше-то что делать собираешься?

Ирина не ответила.

— А Тамарой почему назвалась? Истриной?

Дернула плечиком:

— Так… по глупости. Первое, что на ум пришло.

По тускло отсвечивающей стенке павильона гуляли радужные блески. На бирже происходил мощный всплеск — и размывшийся бок радужного шара клубился, подобно гигантской стае пестрых тропических птиц. Зрелище, конечно, грандиозное, далеко не каждый день такое увидишь, а тут никто даже головы не запрокинул. Не до того было.

— М-да… — с прискорбием молвил наконец дядя Семен. — Значит, решила еще раз Ваську пугнуть… А о себе подумала? Про нас я уже и не говорю… Ну, в прошлый раз он сам подставился, тут с тебя спроса нет. А теперь?

Женщина молчала.

— Да плюнь ты на него! Сколько ему осталось жить, Ваське твоему? Ну, тридцать лет, ну, сорок… Неужели так трудно подождать каких-нибудь сорок лет?

— Не собираюсь я его пугать, — враждебно отозвалась она. Голос ее звучал надломленно, и опять прорезалась в нем давешняя едва уловимая картавинка. — Думала, пережила уже… Хотела все сначала начать, на биржу подалась… А там — он! — Кивок в сторону оторопело заморгавшего Арчеды. — Болтал-болтал про себя, про труппу. Есть, говорит, у нас такой Василий Полупалов…

Отражение Леонида Витальевича стояло, впечатав ладони в грудь и приподняв плечи. Дескать, ни сном ни духом! Откуда ж я знать-то мог!

— Ой, не верю я тебе, девонька, ой, не верю, — молвил нараспев дядя Семен. — Знаешь, сколько на бирже отражений толчется? Миллиарды! И надо же! Встречается тебе — совершенно случайно! — именно та персоналия, что работает в зеркале твоего бывшего муженька. А зеркало, что характерно, новенькое. То есть в лицо тебя там не знают… Во совпадение, а?

— Э-э… почему бы, собственно, и нет? — робко проблеял Леонид Витальевич.

— Хорошо! Совпадение, — бодро согласился ветеран. — И что интересно: происходит все это не раньше, заметь, и не позже, а в тот самый день, когда Тамара Истрина ловит на улице Ваську и тащит к себе домой! Опять совпадение?

Ирина Полупалова медленно повернулась к дяде Семену.

— Он все-таки с ней? — не веря, спросила она, и голос ее дрогнул.

— После всего? Подонок! Так я и знала!

В следующий миг ее уже не было — взметнулась и растаяла в серых пространствах.

— Тьфу, старый дурак! — выругался в сердцах дядя Семен. — И черт меня за язык дернул! Главное, почти охмурил уже…

Отражение № 11

В глубоком унынии маленькая труппа вновь расположилась за доживающим последние дни полупрозрачным отражением кухонного стола. Столешница вся — в проталинах, ножки — того и гляди разломятся…

— В ресторан небось на гастроли не вызовут, — со вздохом сказал Василий, явно думая о другом.

— А!.. — с отвращением откликнулся Леонид Витальевич (тоже весь в каких-то иных мыслях). — Ресторан! Нашел, о чем вздыхать! Зеркала там хорошие, ничего не скажу, а состав — шантрапа! Так отразят, что мама родная не узнает… Но, конечно, работенка у них — не позавидуешь, — помявшись, вынужден был добавить он. — Посетители-то приходят, уходят… За день, бывало, рыл десять скорчишь… одно другого краше…

Умолкли. Радужные блики скользили по стене павильона все медленней — всплеск активности на бирже, очевидно, миновал свой пик и шел на убыль.

— После гражданской войны безработица сильная была, — ни с того ни с сего сообщил вдруг Василий со сдержанной грустью. — Стекла-то много побили… Устроился я в подпольный дом свиданий. А куда денешься — в чем-то отражаться надо! Зеркало в номере… Вот ты не поверишь, Леня: рябое, волнистое, да еще и вогнутое чуток. Так я в нем не то что десятерых — рыл по двадцать в день делал, если не больше. Мастер на все рожи! Вся, считай, клиентура моя была.

— Погоди-погоди… — оторопело прервал его Арчеда. — Клиентура — это в смысле… Ты что же, получается, сразу двух отражал?

— В таком зеркале? Запросто! Тем более — в постели! Что там отражать? Так, бывало, переплетутся — уже и сами не знают, где у них чего… — Снова затосковал, пригорюнился. — Эх… Неужели опять на биржу, а? Только-только устроились, жизнь стала налаживаться…

С недобрыми предчувствиями все четыре персоналии покосились на тускло-радужный шар.

— Странно, ей-Богу… — сказал Арчеда, спеша увести разговор подальше от болезненной темы. — А у меня вот после гражданской с трудоустройством даже и проблем не возникало… Вся интеллигенция в западные зеркала схлынула, мест — навалом.

— А сам чего же?

— Что мне там делать? Нет уж! Здесь отразился — здесь и останусь.

Следует заметить, что для персоналии сменить национальность обычно труда не составляет. В принципе, ничто не мешает вчерашнему отражению африканского негра возникнуть завтра в одном из зеркал Санкт-Петербурга белым человеком. Но это, скорее, будет исключение. На бирже давно все схвачено, и в чужую тусовку влезть не так-то просто. Кроме того, распорядители предпочитают принимать на работу тех, кто уже хорошо знаком с отечественной мимикой, жестикуляцией и шевелением губ. Быть русским в нашей с вами реальности — это, как известно, судьба, а по ту сторону зеркала — не более чем амплуа.

— А может, и зря мы с вами дергаемся, — раздумчиво проговорил дядя Семен. — Если бы Иришка эта захотела (в смысле — персоналия ее), она бы нас еще три месяца назад вычислила. Сразу, как только зеркало повесили. Вот вбили мы себе в голову, что мания у нее…

— Ты в этом сомневаешься? — буркнул Арчеда.

— Сомневаюсь, Леня, теперь уже сомневаюсь. Знаешь, что, мне кажется, ей было надо? На Васькино отражение посмотреть!

— Зачем?

— А ты прикинь самое простое: отомстила баба — и успокоилась. Решила жить дальше. Подалась на биржу. А там ей говорят: «Слышь, девонька! Да у тебя вон левая бровь поплыла. Это что за товарный вид такой? Нет, уж ты пойди сперва марафет наведи». А как его наведешь, если оригинал твой полгода назад помер? Значит, что? Значит, надо найти Ваську, посмотреть на него, вспомнить, какая он сволочь, зарядиться старой ненавистью, а потом — можно уже и на биржу.

— Хм… — Леонид Витальевич и Василий прикинули. Такой расклад им нравился гораздо больше.

— А давайте-ка по порядку! — оживившись, предложил Арчеда. — То зеркало, в котором она явилась Ваське, он разбил, так? Посещать другие зеркала в нынешнем своем виде она не имеет права. Иначе ее тут же выставят отсюда… м-м… на природу… и обратно уже не примут ни при каких обстоятельствах.

— А кто выставлять будет? — с интересом спросил* Егор.

Старшие отражения вроде как поперхнулись.

— Тихо ты! — шикнул Василий. — Разговорился!

Егорка моргал.

— Нет, ну правда, — понизив голос, с недоумением продолжил он.

— Ментовки здесь нет…

— Помолчи, — сурово повелел дядя Семен и, почему-то оглядевшись, тоже понизил голос: — Есть, Егорка, есть. Просто невидимая и никак не называется.

— Не понял! — простодушно признался Егор. — А откуда ты тогда знаешь, что есть?

Тяжелое лицо ветерана помрачнело, набрякло. Не иначе, что-то припомнил.

— Потому что видел, как это бывает, — глухо промолвил он, помолчав. — Не приведи Господь! Отчинит персоналия что-нибудь этакое… серьезное. И — пиши пропало. Пять минут на то, чтобы попрощаться, а потом подхватывает ее — вроде как сквозняком — и выносит к лешему через биржу из Зазеркалья. Иди вон в озере лягушек отражай… Так-то вот, Егорушка.

Несколько секунд юное отражение сидело неподвижно. На лице — испуг.

— А… если она… в смысле, персоналия… сама не знала, что этого нельзя?

— Ну как это не знала! Тебя ж, когда в зеркало принимали, сразу обо всем предупредили, верно? Что можно, что нельзя. Вот и с остальными так же.

— А чего ж ты меня вчера… — Егор ошеломленно оглянулся на павильон. — В пустую коробку… да еще сквозь стену!