Лев Кобылинский - Стихотворения

• Название: Стихотворения
• Автор: Лев Кобылинский
• Издательство: Водолей
• Жанр: Поэзия
• Год: 2000
• ISBN: 5-7137-046-1

Поэтическое творчество Эллиса (Л.Л. Кобылинского) — выдающегося поэта, переводчика, теоретика символизма — практически неизвестно современному читателю. «Рыцарь без измены», единственный в русской поэзии певец Марии, Эллис соединял в себе, казалось бы, несоединимое — Данте и Бодлера; высочайший религиозный взлет и «Цветы Зла». «Один из самых страстных ранних символистов, разбросанный поэт, гениальный человек», — писала об Эллисе М. Цветаева. В книгу вошли оба изданных в начале века поэтических сборника Эллиса «Stigmata» и «Арго», собрание переводов «Иммортели» и фрагменты неизданной рукописи «Крест и Лира», опубликованные в парижском журнале «Символ».

http://ruslit.traumlibrary.net

---

Черная барка

баллада

Взыграли подземные воды,
встает за волною волна,
печальная, черная барка
сквозь сумрак багровый видна;
злой Дух парусами играет,
стоит у руля Сатана.

В той барке погибшие души,
вкусившие грешных утех,
вчера лишь их создало небо,
сегодня ужалил их грех;
и плачут, и черная барка
навеки увозит их всех.

Их жалобы к звездам несутся,
но строгие звезды молчат,
их к Ангелам тянутся руки,
но страшен и Ангелам Ад,
и молят Отца, но решений
своих не берет Он назад.

Вдруг на воды пало сиянье,
и видны вдали берега,
идет к ним по водам Мария
печальна, тиха и строга;
о камни, о черные волны
Ее не преткнется нога.

Как звуки органа, разнесся
зов кроткий над черной рекой:
«Стой: черная барка, помедли,
не страшен мне твой рулевой;
брось души, еще до рожденья
омытые кровью святой!»

И с криком в проклятые воды
свергается Враг с корабля,
с улыбкою строгой и тихой
Мария стоит у руля,
к Ней души прильнули, как дети,
пред ними — Святая Земля!

В преддверии

Окончив скитанья земные.
в преддверии райских селений
заводят свой спор пред Марией
две новопредставшие тени.

Одна неостывшие четки
рукою безгрешной сжимает;
потупив взор грустный и кроткий,
другая дитя обнимает.

«Мария! — средь райских затиший
их ропот разносится в небе,—
Чей подвиг прекрасней и выше,
чем многострадальнее жребий?»

С улыбкой и светлой и строгой
на скорбные тени взирая,
им Матерь ответствует Бога,
им молвит Владычица Рая:

«Я ваших сомнений не знала,—
не ведая ложа и гроба,
я подвига оба прияла,
отвергла я жребия оба!»

Перед Мадонной Чимабуэ

Вот и ты пришел помолиться,
Я, как мать, стою над тобой,
посмотри на Меня, Я — Царица.
потому, что была рабой!

Я тебя никогда не покину,
в последний час явлюсь!
Ты не Мне молись, а Сыну,
Я сама лишь Ему молюсь.

На плитах каменных лежа,
ты, погибший, лишь здесь поймешь
всю правду смертного ложа,
всю ложа брачного ложь.

Ты поймешь, как дитя рыдая,
и навек сомкнув уста,
как бедна Правда святая
и как страшна красота!

De Веата Maria Virgine

I.

Матерь благодатная,
шлем Тебе хваления,
мудростью богатая
сладость искупления!

Ты — чертог сияющий,
блеск короны царственной,
свет зари немеркнущий,
в благодати девственной.

Слаще меда сладкого
Непорочной лилия,
сердца в скорби кроткого
вечные веселия.

Ток неиссякающий,
оборона верная,
святости сияющей
чаша драгоценная.

II.

Ты — Царя царей рожденье,
Матерь Высочайшая.
нарда тихое куренье,
и роза сладчайшая;

Ты — живое жизни древо,
Ты — звезда нетленная,
Ты — меж дев святая Дева
и благословенная;

Ты — погибших благостыня,
Ты — Царица благости,
Ты зачала в сладком Сыне
ток чистейшей радости.

Луч нетленный, свет прекрасный,
верное прибежище,
вспомни о душе несчастной
в страшный час Судилища!

III.

Мира утешение,
благодать безмерная,
аромат курения
и победа верная!

Да на веки вечные
примешь восхваления,
Дева непорочная,
роза без истления!

Из святого Франциска Ксаверия

с испанского

Мой Бог! Не ради вечного блаженства,
хоть беспредельна райская отрада,
не ради мук неисчислимых Ада
люблю Тебя и жажду совершенства!

Твои, Спаситель, созерцаю муки,
Твой крест, на нем в крови Тебя, Распятый:
разверсты раны, холодом объятый
средь хохота Ты простираешь руки.

Вихрь пламенный мою объемлет душу!
Тебя любить я буду и без Рая,
без адских ков обета не нарушу,

свою свободу тайно презирая,
чему я верил, верить не умея,
и что любил, любить того не смея!

Невеста Христова

Невеста Христова слепая,
заблудшая Церковь моя.
бредешь ты на зовы Рая,
незримые слезы струя.

Съели зрак твой тайные слезы,
иль черный выклевал Враг,
но свет немеркнущей Розы
лишь ты пронесешь через мрак.

В руке свеча восковая,
в крови золотой убор,
бредешь ты во тьме но, слепая,
лишь к небу подъемлешь взор.

Вокруг холодные лица,
но светят из тьмы времен
Жаркие слезы блудницы,
святого разбойника стон.

Под золотом балдахина
ты воссядешь, стыдясь, грустя,
с толпою нищенок «Salve Regina!»
не устанешь петь, как дитя!

На себя приняв все удары,
победишь все дни и века,
ты — плоть нетленная Клары,
чудотворный гроб Бедняка!

Как ты, я давно не вижу,
я бреду в ночи слепой,
ужели тебя обижу,
ужель не пойду за тобой?

Sacramentum

Под тихие, строгие звуки,
ресницы очей спустя,
скрестив со смирением руки,
к причастью подходит дитя.

Вдруг отрока ужас объемлет,
вдруг чудится, своды дрожат,
он видит бесплотных, он внемлет
славословие дивное «Свят!»

То Он, сияющий ликом,
с обагренным солнцем в руках,
сонмы сонмов в восторге великом
перед Ним упадают во прах!

Свершилось… Под тихие звуки
возносится Чаша, блестя,
скрестив со смирением руки,
к причастью подходит дитя!

Beauseant

Три обета

В день Марии, в час рассвета
  рыцарь молодой
шепчет строгих три обета
  Матери святой.

Послушаньем, чистотою
  Матери служить,
со святою Нищетою
  в браке дружно жить.

Полон рыцарского жара,
  и не встав с колен,
для себя три чудных дара
  просит он взамен:

слава подвигов святая,
  вечная любовь,
третий дар: «Мне пальму Рая.
  Матерь, уготовь!»

Вдруг у Девы еле зримо
  дрогнули уста,
словно песня серафима
  с неба излита.

«Три обета Я приемлю,
  и воздам стократ,—
ты идешь в Святую Землю,
  не придешь назад.

Слава мира мимолетней
  этих облаков;
что неверней, беззаботней
  менестреля слов?

Дама сердца перескажет
  всем дела твои
и другому перевяжет
  перевязь любви.

Ты от вражьего удара
  примешь смерть в бою.—
от меня три чудных дара
  обретешь в Раю.

Совершая три обета.
  презрен, нищ и наг,
верный Сыну в Царство света
  возойдешь сквозь мрак!»

Черный орел

Весть ужасная достигла
до Италии веселой:
«Град священный взят врагами,
Магомет попрал Иисуса!»

«Горе Иерусалиму!»
и, главы посыпав пеплом,
пурпур сбросили прелаты,
рыбака святого вспомнив.

Град священный взят врагами,
потому что Магомету
мусульмане лучше служат,
чем Иисусу христиане.

И далеко над пустыней
слышен хохот Магомета,
величание Агари,
Измаила ликованье.

«Горе Иерусалиму!»
плачут ангелы и люди,
как дитя, рыдает папа,
пред крестом упав в соборе.

Над священными стенами
в полночь, в пятницу страстную,
вдруг орел поднялся черный,
распластав широко крылья.

Он держал в когтях железных
семь разящих молний-копий,
он вещал громовым гласом:
«Горе Иерусалиму!»

Сбросив светлые доспехи,
молча, рыцари клянутся
возвратить Святую Землю
кровью, потом и слезами.

И в лучах багровых солнца,
в тихом плаче, в блеске позднем,
от земли восходит к небу
очертание Сосуда.

Святой Георгий