Жюль Верн - «Если», 1997 № 11

• Название: «Если», 1997 № 11
• Автор: Жюль Верн
• Издательство: ООО "Любимая книга"
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1997
• ISBN: 0136-0140

ФАНТАСТИКАЕжемесячный журнал
Содержание:

Жюль Верн. ПАРИЖ ПОКОРЯЕТ ВСЕХ, рассказ

Вл. Гаков. БЕСКОНЕЧНАЯ ВОЙНА

Зенна Хендерсон. ЖАЖДА, рассказ

Пол Картер. ТАЙНА БРИЛЛИАНТОВЫХ КОЛЕЦ, рассказ

Сергей Дерябин. ВСЕЛЕННАЯ НЕ СТОПКА БУМАГИ

Джонатан Летем. ХОЗЯИН СНОВ, роман

Банк идей

*Дэвид Брин. «ТС-С-С», рассказ

Прямой разговор

*Андрей Столяров. «ВЫШЕ ЛЮБЫХ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ»

Вл. Гаков. ПОХИЩЕНИЕ ЕВРОПЫ

КУРСОР

РЕЦЕНЗИИ

PERSONALIA

ВЕРНИСАЖ

*Вл. Гаков. ФАНТАСТИЧЕСКИЙ РЕАЛИЗМ МАЙКЛА УЭЛАНА

ВИДЕОДРОМ

*Тема

-- Дмитрий Караваев. «ПЯТЫЙ ПУНКТ КИНОФАНТАСТИКИ»

*Рецензии

*Приглашение к разговору

-- Сергей Кудрявцев. ИЛЛЮЗИЯ В КВАДРАТЕ

*Тема

-- Василий Горчаков. ВЕЛИКИЙ МЕЧТАТЕЛЬ НА ЭКРАНЕ

_{Обложка: Майкл Уэлан. Иллюстрации: Н. Алексеев, О. Васильев, А. Филиппов.}

---

«Да потому что кретин, им под стать», — решил Хаос.

ГЛАВА 18

Он провел в кабине два дня. Пил, курил. Ночью, чтобы не уснуть, глотал спирт. В конце концов его выгнал на улицу голод. Он сел в машину и поехал к сестре Ушекоже за съестным. Пыльный горячий ветер ерошил волосы. Заметив в зеркальце заднего вида свою физиономию, а за ней — полосу автострады, он ухмыльнулся. Все образуется. И со снами Келлога жить можно. Это будет его работа. Его крест. В конце концов, Шляпвилк ему не чужой, здесь он хоть что-то да значит. Все будет путем.

На стоянке у Комплекса он увидел чужую машину. Незнакомую. Понес сумку наверх и обнаружил, что на его диване сидит и дожидается Келлог. Толстяк освещал кабину автомобильной мигалкой и дымил огромной сигарой.

— Хаос, нам бы поговорить.

Хаос не поверил собственным глазам. В последний раз, когда он видел этого человека, тот, окровавленный, валялся на песке.

— Твоя краля у меня в гостях. Ну, парень, она и нагородила! Хоть я и слыву чокнутым, куда мне до нее! Хе! Где ты только таких находишь?

— Моя краля?

— Гвен. Городская цыпочка, припоминаешь? Ах, до чего же мы забывчивый народ! Надо было тебя назвать Капитаном Рассеянным, космическим ковбоем. Ладно, не бери в голову. Мы с ней все уладили в лучшем виде. Кто-то теряет, кто-то находит. Ну и милашку ты себе во сне заделал, Капитан!

Келлог пыхнул сигарой. Та жирно поблескивала в сполохах мигалки, и Хаосу вдруг почудилось, что она усеяна орехами. Будто Келлог курит шоколадный батончик.

— Гвен у тебя? — Хаос только теперь вспомнил о ней.

Келлог рассмеялся, пуская дым.

— Что, Капитан, ревнуем?

— Нет. Она ненастоящая.

— Ненастоящая? Да ты, брат, слепой. Хаос, у тебя совершенно извращенное мироощущение. Она такая же реальная, как и я. Мы оба появились благодаря тебе.

— Ты псих!

— Какая прелесть! — Келлог вскочил с дивана, Хаос отступил на шаг. — Что я должен на это сказать? «Нет, это ты псих»? Ну, давай поиграем, время терпит. — Он дурашливо скашивал глаза, когда изображал Хаоса: — «Ты псих!» Нет, это ты псих. Извини, но это ты псих. — Он протянул руку и ткнул Хаоса в грудь изжеванным концом сигары, коричневая от табака слюна осталась на тенниске. — Сдавайся, Хаос. В наши времена реальность не стоит выведенного яйца.

— Оставь меня в покое.

Келлог воздел руки.

— Ты — начальник. В том то все и дело, Хаос. Здесь всем заведуешь ты.

— Дерьмо собачье! — вспылил Хаос. — Я совсем запутался. Я ведь сейчас в Сан-Франциско, верно?

— Ну, допустим…

— И смотри: я снова в Шляпвилке, точу с тобою лясы. — Хаос опустил голову на ладони. — Дотащился до самого Сан-Франциско и все-таки не сбежал от тебя.

— Ну что за белиберда! Дружище, это ты меня позвал. Я в этом деле всего лишь консультант.

Хаос пропустил его слова мимо ушей.

— В моей жизни не хватает огромных кусков, — продолжал он. — Даже родителей не могу вспомнить.

Келлог пренебрежительно помахал рукой.

— Хаос, тебе уже тридцать. Не тот возраст, когда хнычут про родителей. Кто мешает самому обзавестись семейством?

— Келлог, кто это все сделал со мной? Ты?

— Я? Да ты что, приятель. Ты уже был таким, когда я тебя нашел. Когда ты меня нашел. Когда мы начали работать вместе. Такая уж у тебя жизнь. Не вылазишь из Оэсэр.

— Оэсэр?

— Ограниченная субъективная реальность, так я это называю. Надо бы зарегистрировать авторское право. Все просто: ты прибираешь к рукам небольшую территорию, пока не сталкиваешься с другим парнем, который промышляет тем же самым. Небольшое сферическое поле реального и нереального, нормального и ненормального. Всего, что ни напихаешь. Вот так ты и живешь.

— У тебя на любую загадку готова теория.

— В чем-то ты, пожалуй, прав. И твоей Оэсэр явно не мешало бы принарядиться. — Келлог помахал рукой и сбил свечу. — О-па! Ладно, мне пора. Всяческих успехов. — Он поднял мигалку и пропел: — Ты пойдешь верхом, а я пойду низом, но буду в Шотландии раньше тебя… — У двери он обернулся. — А, черт, чуть не забыл. Глен тебе записку черкнула. — Он покопался в кармане и достал оттуда скомканный клочок бумаги. — Лови.

Он бросил записку Хаосу и затопал по ступенькам. Хаос расправил бумажку и прочел: «Кейл не может добраться до нас. Из-за тебя ему нас не найти. Если ничего не сделаешь, мы застрянем здесь насовсем».

Хаос положил записку на стол рядом с сигаретами. Посидел неподвижно минуту-другую, затем достал из сумки снедь от сестры Ушекожи, снял фольгу, подкрепился.

В ту ночь его разбудили тихие шаги на лестнице. Он сел и зажег свечу. Отворилась дверь, и вошла Мелинда.

— Ты, козел! Зачем меня к родителям отправил?

Он протер глаза и, моргая, уставился на нее.

Мелинда плюхнулась на диван.

— Снова драпанула, только что. Прикончить меня собирались!

— Как ты сюда попала?

— Наткнулась на Эджа, он и подбросил. Вот придурок! Глаз на меня положил, все цепляется… Никак поверить не может, что я вернулась в город.

— Где Иди?

Она усмехнулась.

— Ну вот, теперь ты хочешь знать, где Иди. Хаос, а ты не думал, что уже поздновато?

— Ты о чем?

— В Вакавилле все пошло ко всем чертям. Кули…

— Что?

— Трудно объяснить. И вообще, где тебя носило? И что, скажи, мы тут делаем?

— Пришлось вернуться. Я не хотел тебя покидать. Это из-за той женщины…

— Знаю, знаю. Девушка из сна. Эдж сказал, она теперь у Келлога. Ну, а ее ты зачем приволок сюда?

— Надо было выяснить… Я… Для нее я даже не Хаос. Я думал, возвращаюсь в прошлое… Но ничего там не нашел.

— Ну и что?

— Мне вдруг показалось, что необходимо снова стать Хаосом.

— Ладно, что сделано, то сделано. — Мелинда закатила глаза и зевнула. — Только сдается мне, ты стал не тем Хаосом.

— Что значит — не тем?

Она подняла ноги на диван и опустила голову на колени.

— Тебе достался неудачник. Хаос, который только сидит и хнычет. А тебе был нужен другой. Тот парень, который чесанул по автостраде.

Он не смог ничего возразить.

— Может, она в него и влюбилась бы. Если это то, чего ты хотел. Если ты хотя бы знаешь, чего хочешь. — Она снова зевнула. — Господи, до чего же я устала. Пришлось впотьмах валяться с открытыми зенками, Ждать, когда предки уснут. Ну и натерпелась же я страху из-за тебя! — Она приподняла голову и произнесла чуть бодрее: — Это не ты часы потерял? Там, на стоянке…

Она свернулась клубочком у него в ногах и вскоре уснула. «Похоже, она нисколько не сомневается, что ее место здесь, — размышлял Хаос. — Как бы на меня ни злилась».

Он долго сидел и смотрел на спящую девочку. Когда решил, что уже не разбудит ее, слез с кушетки, спустился по лестнице и вышел из здания. Светало. Он повернулся и увидел над западными холмами последние гаснущие звезды.

Часы он нашел на кучке щебня на краю стоянки. Они оказались на удивление массивными. Когда Хаос их поднял, раздалось звучное щелканье и заходил золотой маятник. Часы щелкали мерно, как ни поворачивал их Хаос. «Уму непостижимо», — думал он, рассматривая их. В Шляпвилке и Малой Америке никогда не бывало и не могло быть таких чистых, красивых, целых вещей.

Новый знак, новая стрелка, указующая ему путь из Шляпвилка. Но на сей раз странный, неожиданный знак.

Он понял: придется вернуться. Там, откуда эти часы, осталось незаконченное дело. Возможно, это так и неудавшийся побег. Щелканье мешало думать, хотя и призывало вернуться.

Хаос подошел к рекламному щиту на краю стоянки и повернулся лицом к солнцу. Оно всходило над пустыней, испаряя росу на траве, что росла вокруг столба и в трещинах асфальта.

«ХаОС». «хАОС». «ХАоС».

Он позволил Шляпвилку исчезнуть. Вместе с небом, пустыней, Комплексом и девочкой, спящей наверху. Целиком.

ГЛАВА 19

Часы были счастливы.

Их распирало от гордости. Жизнь была полна смысла. В каждом щелчке звучала целеустремленность. Работа давалась легко. Работа — это жизнь. Быть часами, значит, тикать, но эти часы не тикали, а щелкали. Не только сами часы, но и щелканье, и отражение были золотыми. Они не просто делали свое дело. Они исполняли великую миссию.

Резной корпус часов вмещал всю гостиную в миниатюре, только искривленную и позолоченную. Не удерживали они лишь свет. Мерцающий маятник раскачивался в дюйме от поверхности кофейного столика, и на стекло сыпались волшебные искры, отлетали на стены комнаты, на все вокруг — огненный танец совершался в безупречном ритме, каждое па в точности повторяло предыдущее. Золотые лучи подчеркивали изящество интерьера, где каждый предмет сиял на идеально подходящем для него месте, хотя их отражения под гладью корпуса часов сплетались в рельефный блестящий узел.