Ларри Нивен - «Если», 1997 № 04

• Название: «Если», 1997 № 04
• Автор: Ларри Нивен
• Издательство: ООО "Любимая книга"
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1997
• ISBN: 0136-0140

ФАНТАСТИКАЕжемесячный журнал
Содержание:

Ларри Нивен. ОТ СИНГУЛЯРНОСТЕЙ Я НЕРВНИЧАЮ, рассказ

Лоуренс Уотт-Эванс. ОДИН ИЗ ПАРНЕЙ, рассказ

Гарри Гаррисон. СТАЛЬНАЯ КРЫСА В ГОСТЯХ У ДЬЯВОЛА, роман

Людмила Щекотова. БОЙЦЫ ВИРТУАЛЬНОГО ФРОНТА

Джек Финней. ПОВТОРНЫЙ ШАНС, рассказ

Карина Халатова. ПРИШЕЛЬЦЫ ИЗ ПРОШЛОГО (интервью с Леонидом Кругловым)

АВТОРА ПРЕДСТАВЛЯЕТ ПЕРЕВОДЧИК

-- Олег Битов. МЫ САМИ ВЫБИРАЕМ ВРЕМЯ, В КОТОРОМ ХОТЕЛИ БЫ ЖИТЬ

НФ-новости

Евгений Харитонов. ВСЕЛЕННАЯ ЗА ОКОЛИЦЕЙ

Рецензии

Вл. Гаков. ВЕК СЫТЫХ, ИЛИ ФАНТАСТИКА, НА КОТОРУЮ ОНИ ТЕПЕРЬ ОБРЕЧЕНЫ

БАНК ИДЕЙ

PERSONALIA

ВИДЕОДРОМ

*Адепты жанра

-- Дмитрий Караваев. ГЕРОИ ПОД МАСКОЙ

*АНОНС

-- Евгений Левковский. ОН СКАЗАЛ: «I’LL BE BACK! И НЕ ОБМАНУЛ…»

*Рецензии

НАЧАЛО

-- Василий Горчаков. ЗАЛП «АВРОРЫ»

ИНФОРМАЦИЯ

-- Сергей Кудрявцев. ЗВЁЗДНЫЕ ВОЙНЫ НЕ КОНЧАЮТСЯ

_{Обложка А. Жабинского, Е. Спроге.Иллюстрации А. Жабинского, В. Мартыненко, А. Филиппова, С. Шехова.}

---

Бог весть, что он подумал, — скорее всего, что я спятил, — и все-таки ответил:

— Винсент. А в чем, собственно, дело?

— Простое любопытство. Вообразил себе вас за рулем «Плейбоя», когда он был новеньким. Машина-то быстроходная, и, вероятно, трудно было одолеть искушение и не разогнать ее на всю катушку…

Он засмеялся.

— Что было, то было. Гонял за милую душу. Времена были, прямо скажем, необузданные.

— Наперегонки с поездами, и все такое прочее?

— И это было, — подтвердил он, а мать Хелен бросила на меня какой-то странный взгляд. — В те дни — самое любимое развлечение. Чуть не угодил под локомотив однажды, перепугался до смерти. Помнишь, мать?

— Еще бы не помнить! — отозвалась миссис Маккоули.

— А что произошло? — вставил я.

Он пожал плечами.

— Ну… Как-то ночью я погнался за поездом, здесь неподалеку, к западу от города, где шоссе идет параллельно железной дороге. И, обогнав состав, понесся вперед, где шоссе пересекает рельсы, — этот переезд вы, конечно, знаете. Почти уже крутанул руль, хотел проскочить перед самым носом локомотива и вдруг понял, что не успею. — Примолкнув, он удрученно покачал головой. — Будь у меня хоть на две-три секунды больше, доберись мы туда чуть-чуть раньше, я бы рискнул, и нас бы, скорее всего, раздавило. Но мы опоздали к собственной гибели буквально на две секунды: я выправил колеса и поехал дальше вперед параллельно путям. Потом я снял ногу с педали газа, локомотив просвистел мимо, машинист высунулся из кабины, потряс кулаком и проорал что-то в мой адрес. Слов я не разобрал, но уж ясно, что не похвалу…

По губам мистера Маккоули скользнула усмешка.

— А не случилось ли в ту ночь чего-нибудь, что вас задержало? — спросил я тихо. — Какой-нибудь пустяк, которого тем не менее хватило, чтобы спасти вас от смерти?

В ожидании ответа я буквально затаил дыхание. Однако он опять покачал головой и произнес, потеряв интерес к разговору:

— Не знаю. Не помню.

А миссис Маккоули добавила:

— Не помню даже, куда мы ходили в тот вечер…

Нет, я не верю, честное слово, не верю, что мой «Джордан Плейбой» — нечто большее, чем металл, стекло, резина и краска, принявшие форму автомобиля. «Джордан» — не живое существо, у него нет ни мыслей, ни чувств, это только машина. Но ведь трагично, крайне трагично, если две молодые жизни обрываются лишь потому, что природа наделила их удалью сверх меры. Не могу избавиться от ощущения — уж верно оно или неверно, — что когда я восстановил старый «Джордан», вернув ему облик, какой у него был до тех пор, пока юный Винс Маккоули со своей подругой не пустились наперегонки с поездом, когда я дал машине повторный шанс, она по собственной воле вернулась в тот вечер 1923 года и в то место, откуда началась эта нелепая гонка. И тем самым дала повторный шанс не только себе, но и двум молодым людям.

И вот они опять теплым июльским вечером сели в «Джордан» в точности там, где его оставили, и тронулись в намерении погреть кровь и посостязаться с поездом. Однако самые пустяковые происшествия могут повлиять на последующие серьезные события, — как часто мы восклицаем: ах, если бы стряслось то или это, все обернулось бы по-другому!.. На сей раз стряслось — на сей раз, хоть вечер был тем же самым, кто-то выскочил прямо перед машиной, задержав их, пусть всего на две-три секунды. Однако задержка оказалась достаточной, чтобы Винс, промчавшись рядом с поездом, в последний момент передумал и не стал пересекать рельсы. И жил дальше, и женился на девчонке, сидевшей тогда с ним рядом. И у них родилась дочь.

Я еще не просил Хелен выйти за меня замуж, но она догадывается, что попрошу, — вероятно, когда окончу колледж и найду работу. И она понимает: я догадываюсь, что она ответит мне «да». Мы поженимся, заведем детей и, не сомневаюсь, такую же, как у всех, современную машину с жесткой крышей и предохранителями на дверях, чтобы малыши ненароком не вывалились. Но знаю я и другое, притом знаю наверняка: в свадебное путешествие нас, как и ее родителей тридцать два года назад, повезет «Джордан Плейбой».

Перевел с английского Олег БИТОВ

Леонид Круглов ПРИШЕЛЬЦЫ ИЗ ПРОШЛОГО

*********************************************************************************************

Автомобиль для американца — нечто большее, чем роскошь или средство передвижения. Автомобиль как машина времени, автомобиль как «одежда», одушевленный автомобиль, автомобиль, мечтающий о свободе, бунт автомобилей — вот лишь немногие из сюжетов американской фантастики. Особо трогательное отношение у жителя США к старому автомобилю. Но и у нас в Москве, вот уже двадцать лет существует клуб «Следопыты автомотостарины». Как судьбы автомобиля переплетаются с реалиями Времени? С этим и другими вопросами пришел наш корреспондент к председателю клуба, знатоку истории отечественного автомобиля Леониду Круглову.

*********************************************************************************************

— Леонид Александрович, как бы вы охарактеризовали XX век, если в качестве системы координат взять автомобиль?

— Автомобиль был, есть и пока остается наиболее массовым транспортным средством. По уровню «автомобилизации» страны в какой-то мере можно судить не только об эпохе, но и о мировосприятии человека. В этом смысле, конечно, показателен пример Америки, которую автомобиль фактически открыл заново. В 1910 году в Америке был 1 миллион 300 тысяч автомобилей. Она занимала к тому времени первое место в мире, тогда как на седьмом — десятом местах стояли страны, имевшие по 10 тысяч автомобилей. Американцы до сих пор гордятся достижениями конца XIX — начала XX веков, связанными с развитием автомобилестроения…

— А что можно сказать об отечественном автомобиле, помогал ли он стране в ее самоутверждении или, как и сам народ, был в плену времени?

— В Америке автомобиль — дитя нации, в России — пасынок. У нас он пал именно жертвой времени. Хотя еще в 1916 году была принята национальная программа развития автомобильной промышленности. Полным ходом шло строительство заводов, которые, кстати, живут и поныне. В 1916–1917 годах уже выпускали продукцию. Но затем автомобильная промышленность практически была разрушена. Лишь к 1924 году она стала возрождаться, и только спустя восемь лет мы с трудом смогли собрать десяток автомобилей.

Между тем характер развития автомобиля, его назначение в обществе определяли собой целые эпохи. В 10 — 20-е годы нашего столетия автомобиль как бы олицетворял спортивность, стремление к риску, а в 30-е он являл собой произведение искусства. Недаром этот период называется Золотым Веком автомобиля. 40-е годы прошли под знаком утилитарного автомобиля, 50-е ознаменовались революционными технологиями в автомобилестроении, а в 60 — 70-е зародилась эпоха массового автомобиля, когда ежегодно стали производиться десятки и сотни миллионов машин.

— Чем тогда характерна эпоха 80 — 90-х годов?

— Наше время здорово дискредитировало отечественный автомобиль, и автомобильные заводы тут постарались на совесть. На конвейере у нас стояли машины 20 — 30-летней давности. Во имя массовости в жертву были принесены новые технологии и художественно-конструкторские идеи.

— Не будем о грустном. Автомобиль действительно является символом эпохи. И когда видишь старинную машину, возникает ностальгия по иным временам. Как по-вашему, какая эпоха вызывает сейчас в этом отношении особенный интерес?

— Большей популярностью в мире пользуется автомобиль 50-х годов, нежели автомобиль 30-х. Это был период, ставший переломным в очень многих областях знаний. Появились реактивная авиация, полупроводники, цветное телевидение, спутники, суда на подводных крыльях, человек вышел в космос… На гребне этой великой технической революции возникло немалое количество экспериментальных автомобилей невероятных форм, компоновок, дизайна. Они могли быть с газотурбинными, авиационными двигателями. Модные ныне микроавтомобили зародились и выпускались с середины 50-х годов…

— Но ведь в те же годы прославилась и наша знаменитая «Чайка»! Это был символ нашего представления о красивом автомобиле, которое с тех пор так сильно изменилось…

— Совершенно верно, это был автомобиль, недоступный широким массам, и тем самым, кстати, вызывавший уважение. Мало кто помнит, что «Чайка» — один из первых советских автомобилей, награжденных золотой медалью на Всемирной выставке в Брюсселе в 1958 году. Сейчас, естественно, изменилась форма автомобиля, равно как и наши представления о его эстетике. «Чайка» уже не является воплощением престижности, и любитель может купить старую автомашину 1958–1959 гг. по вполне приемлемой цене.

— Много ли у нас таких любителей?