Михаил Кривич - Товарищ убийца. Ростовское дело: Андрей Чикатило и его жертвы

• Название: Товарищ убийца. Ростовское дело: Андрей Чикатило и его жертвы
• Автор: Михаил Кривич
• Жанр: Биографии и Мемуары

Да, случалось такое, что окружающие к нему обращались по имени-отчеству: «Андрей Романович» или «товарищ Чикатило» и пожимали при встрече руку, не ведая, кто перед ними…

Подробная документальная повесть о деле «ростовского маньяка», доскональное и тщательное препарирование его характера, действий и мыслей, всей истории его жизни и преступлений…

---

Все, кто работал с ним вместе в «Ростовнеруде», говорят примерно одно и то же: он не знал производства и абсолютно им не интересовался. Как мягко выразился один из свидетелей, «он витал в облаках». Его сослуживцам казалось, что все происходящее на большом предприятии, где работают сотни людей, не имеет к нему никакого касательства. Робот-исполнитель. Скажут — сделает, если не забудет. Отчего же терпели его на руководящем посту заводского доставалы? Просто не было другой подходящей кандидатуры. Так, по крайней мере, объясняют руководители «Ростовнеруда».

На совещаниях у директора Чикатило сидел молча, неотрывно глядя куда-то в пространство. Дым столбом, кипят страсти, кого-то разносят, а кого-то возносят, решают, кому идти на повышение, выносятся взыскания, распределяют материальные блага, ругаются, тыкают друг другу, не глядя на должности, — а он сохраняет полнейшее спокойствие в этом кипении мелких страстей. Иногда, вспоминают бывшие его сослуживцы, он зевал во весь рот, и тогда крупные желваки играли под гладко выбритой кожей.

Половину судебного процесса, на котором он был главным действующим лицом, Андреи Романович провел примерно так же. Падали в обморок матери, свидетели давали против него показания, к нему обращался судья, щелкали фотоаппараты корреспондентов, а он зевал. Сидел, скособочившись, на своей скамье за прутьями клетки и судорожно раскрывал рот, будто ему не хватало воздуха.

После планерки у директора Чикатило шел к себе в отдел. С подчиненными был неизменно ровен и корректен, но дать им конкретные задания чаще всего затруднялся. Претензий к себе не запоминал. Даже когда записывал, не мог восстановить, что же от него требуется. Отзываясь о нем как о человеке спокойном и уравновешенном, сослуживцы вспоминают, что он мог часами, не вставая из-за рабочего стола, что-то чертить в блокноте. Один раз подсмотрели: он рисовал крестики.

Тогда и решили — витает в облаках.

Он действительно думал о своем — как бы побыстрее дернуть отсюда хоть в недалекую командировку, хоть на пару дней — в Ростов, Батайск, Новочеркасск, Новошахтинск, Красный Сулин. Куда угодно, лишь бы подальше от директорских выволочек, от обрыдшего кабинета, от подчиненных, которые подкладывают ему кирпич в портфель.

Он оживлялся, когда приходил выправить командировку в канцелярию к Тамаре Александровне Жуковой. По ее словам, был отменно вежлив — через слово «спасибо», «пожалуйста». По всему видно, что командировка для него очень важна и не терпит отлагательств. Оформив бумаги, тут же исчезал. Потом, случалось, его, числящегося в командировке, сослуживцы встречали то на автовокзале, то в электричке. Он делал вид, будто не узнал, и исчезал при первой возможности. На худой конец, переходил в соседний вагон. За ним вообще замечалось, что он любит шастать по вагонам — от головы до хвоста и обратно.

Когда он выезжал на машине с шофером и грузчиком, то обычно, сославшись на неотложные и внезапно возникшие дела, оставался ночевать в Ростове. Он мог себе это позволить: в областном центре ему была выделена служебная квартира по улице Петровского, 112. Там он и впрямь нередко ночевал, приводил себя в порядок после деловых разъездов.

Все чаще приходилось ему приводить себя в порядок.

Число «три» всегда значилось среди магических. Отчего-то оно оказывает особое воздействие на тех, кто волею судьбы или собственным хотением лишает жизни себе подобных. На войне и на эшафоте, говорят, трудно убить первых трех. Дальше уже легче. Привычнее.

В деле серийного убийцы роковая тройка бросается в глаза.

Первые три жертвы — с большими, многомесячными интервалами, напуганно, осторожно, неумело.

Вторые три — за считанные недели отпуска, откровеннее, решительнее, и нож всегда с собой.

И с той поры пошло:

1982 год: 12 июня, 25 июля, 13 августа, вторая половина августа, сентябрь, еще раз сентябрь, 11 декабря…

1983 год: июнь, июль, еще раз июль, 9 августа, август — сентябрь, сентябрь — октябрь, 27 октября, 27 декабря…

1984 год: 9 января, 21 февраля, 24 марта, 25 мая, 10 июня, июнь — июль, 19 июля, конец июля, 2 августа, 7 августа, 8–15 августа, вторая половина августа, 29 августа, 6 сентября…

Не все даты точно установлены. В своем блокнотике он дат не помечал. Когда близкие объявляли о пропаже, когда труп находили вскоре после убийства, проблем с датировкой не возникало. Однако по прошествии долгого времени судебно-медицинские эксперты затрудняются назвать точное время наступления смерти.

Бросается в глаза активность маньяка летом восемьдесят второго, летом восемьдесят третьего и весь восемьдесят четвертый по сентябрь включительно. Сбивки осенью восемьдесят второго и зимой восемьдесят третьего, двухмесячное затишье весной восемьдесят четвертого можно объяснить сезонными неудобствами для рысканья «одинокого волка».

Планировал ли он ритм выходов на охоту? Или это из области зоологии?

Можно представить себе, как он сидит на планерке у директора или у себя в отделе, рисует в блокноте крестики.

заглядывает в календарь и вдруг понимает — пора! И отправляется в канцелярию оформлять командировку.

Он набирается опыта. Ищет новые способы завлечения жертв. Шлифует прежние.

К восемьдесят третьему году его почерк убийцы вполне сложился.

Если он находит девицу нестрогих правил или кого-то из тех, кого называет «бродяжками», то без обиняков предлагает пойти с ним в укромное местечко, чтобы заняться сама знаешь чем. За деньги. За выпивку, если на лице написана тяга к спиртному. За удовольствие, которое может доставить видный крепкий мужчина в расцвете сил.

Последнее предпочтительнее, потому что бесплатно. Он знал заранее, чем все кончится, знал, что платить не придется, но все равно жмотничал.

«Денег, по-моему, я ей не предлагал, но давал понять, что услуги оплачу…»

Когда ему попадалась приличная молодая девушка, он, как правило, вызывался помочь ей добраться до места. Как попасть домой, люди и сами знают, поэтому он останавливал выбор на тех, кто едет из дома, в неизвестные края. Он отлично ориентировался на местности, знал маршруты городского транспорта, изучил расписание автобусов и электричек. Он всегда был готов указать самый короткий путь, довести до места, где чаще ходят автобусы или можно без труда поймать попутную машину. Его облик вызывал доверие.

С детьми он вел себя по-иному. Для них у него были наготове соблазны, реально существующие — в виде конфет и жвачек, — и гипотетические, лишь обещаемые: коллекционные марки, видеомагнитофон, яблоки с собственной дачи, вкусный домашний обед.

В университете ему читали курс педагогики. Он сдавал экзамены — Песталоцци, Коменский, Макаренко.

И не забудем, что Андрей Романович много лет работал с детьми. Хорошо ли, плохо ли — но работал. Не всегда же он их совращал. Опыт воспитателя подсказывал ему, кому что посулить.

Это — про почерк знакомств. Был еще почерк насилия.

Удары ножом он неизменно наносил левой рукой, чуть отстранясь от жертвы, чтобы не заляпаться кровью. Он уверяет, что убивал, находясь в каком-то затмении, некоем плотном тумане, однако выбирал вполне определенное положение относительно жертвы. «Я научился не пачкаться… Ножом я работал левой рукой. Пишу правой, а нож, когда режу продукты питания, держу левой…»

Во время многочисленных следственных экспериментов он не раз покажет на макете, как делал это. Он действительно резал людей точно так же, как еду. Тем же манером.

Правда, он утверждает, что человечину никогда не ел.

Проверить это невозможно, очевидцев нет, но каннибальские черты со всей очевидностью присущи его криминальному почерку. Некоторые части тела он — правда, не всегда — откусывал зубами или отрезал одним из двадцати трех ножей («правой рукой оттягивал матку, левой резал…»). Иногда, по его словам, отрезанное выбрасывал, иногда запихивал внутрь ран. Подтверждает, что брал в рот и кусал, но, настаивает, никогда не проглатывал.

Почему же тогда отрезанное и откусанное ни разу не удалось обнаружить?

Куда девал?

«Не помню».

Со слов следователя Яндиева: на допросах Чикатило показывал, что время от времени клал в портфель кастрюльку. Зачем? Мало ли что может понадобиться в командировке. Сколько людей возят с собой кипятильники, никто их не спрашивает — зачем.

Предположим. Но почему тогда несколько раз находили неподалеку от мест убийств следы небольших костров?

У примитивных народов есть поверье, что, съев какую-то часть тела врага или убитого зверя, обретешь силу, ум, отвагу, здоровье…

От зависти и от порождаемой ею ненависти отрезал и выгрызал то, что служит для продолжения рода.

Однажды он скажет: меня всегда раздражало, что у каких-то мальчишек по мужской части все в порядке, а у меня, который на голову их выше, сплошные проблемы.