Чарлз Робертс - Последняя охота Серой Рыси

• Название: Последняя охота Серой Рыси
• Автор: Чарлз Робертс
• Издательство: ТЕРРА-Книжный клуб
• Жанр: Природа и животные
• Год: 2001
• ISBN: 5-275-00061-8

Автор книги Чарлз Робертс (1860–1943) получил мировое признание благодаря своим рассказам из жизни природы. Звери и птицы глухих канадских лесов стали героями его произведений. Они растут, охотятся, защищаются от врагов, спасаются от зимней стужи. В рассказах, переведенных на русский язык Н. Чуковским, во всей полноте жизни предстает Ее Величество Природа, природа, которая требует ныне человеческой заботы и внимания.

---

Буйвол быстро вскочил и с размаху, как безумный, бросился на неумолимую сталь, отделявшую его от врага. Бонг колебался секунду, потом, протянув вторично хобот поверх решетки, злобно обхватил им рога Последнего быка у их основания и пытался скрутить ему шею. Это предприятие было, однако, не по силам даже такому титану, как слон. Вся мощь Последнего быка заключалась именно в мускулах его узловатой и огромной шеи. С бешеным ревом бык бросался из стороны в сторону, напрасно стараясь отбиться от этого непонятного ему змееобразного предмета, который так основательно прикрепился к нему. Бонг, дико трубя, широко расставив свои ноги-столбы, упирался ими изо всех сил. Казалось, стальная решетка падет под ударами. Но шумная и ожесточенная битва скоро кончилась. Толпа подоспевших сторожей прекратила побоище. Бонга, казавшегося явным зачинщиком, втолкнули в его стойло, и он был подвергнут серьезному наказанию.

Последний бык чувствовал себя униженным. Во время этой схватки случились вещи, которых он никак не мог постичь. И хотя он не испытывал ничего, кроме боли в шее и в плечах, он все же понимал, что получил трепку и что с ним обошлись бесцеремонно. Его не утешало даже то, что не он, а враг его ушел первый с поля сражения. В течение нескольких дней у него был подавленный вид, и он смирно бродил среди послушных ему коров. Но вскоре к нему вновь вернулась его прежняя горькая угрюмость, и вновь, одинокий, он предавался своим мрачным думам, стоя на гребне холма.

Обычно в зимние вьюги Последний бык давал себя загонять на ночь вместе со всем остальным стадом в роскошный теплый и просторный сарай. Но в эту зиму его так трудно было загонять в хлев, что Пэйн приказал предоставить ему свободу действий и оставить его на воле.

— Это не причинит ему вреда и слегка охладит его горячую кровь, — решил Пэйн.

Итак, дверь сарая оставлялась открытой, и Последний бык входил в него или не входил, как ему вздумается. Было замечено, однако, что хотя обычно буйвол входил ночью в хлев и оставался там вместе со стадом, но в бурные ночи, когда ветер дул с запада или с северо-запада, он стоял на голом холме, устремив свой взор в темную даль. Кто знает, какие видения проносились в его взволнованной, затуманенной, лишь наполовину постигавшей окружающее голове, когда сыпалась тонкая изморось или лил проливной дождь, наполняя холодом его ноздри, обливая потоками воды его косматую гриву и хлеща его по сузившимся глазам! Но Пэйн безгранично сочувствовал зверю, родина которого была и его родиной. Он говорил, заметив темную фигуру буйвола под нависшими над землей мрачными тучами, что глаза Последнего быка ясно различают среди урагана бесконечные стада буйволов, беспрерывно двигающиеся все дальше и дальше на юг, навстречу гибели. Странно сверкают во мраке заостренные верхушки их рогов, их блуждающие глаза и покрытые пеной ноздри, а с боков крадутся за ними волки равнин. Среди рева бури, — утверждал Пэйн, — Последний бык прислушивался с своего холма к топоту этих исчезнувших стад. И хотя сторожа шептали друг другу, что начальство болтает вздор об этом «злобном старом буйволе», тем не менее постепенно и они стали смотреть на него с чувством, похожим на благоговение, и относиться к его мрачным причудам, как к капризам избранного существа.

Случилось в эту зиму, что под зоологическим садом начали проводить железнодорожный туннель. Небольшая часть его пролегала под пастбищем Последнего быка и близко подходила к живописному домику, который занимали Пэйн и двое его помощников. В этом месте уровень сада был низок, и слой земли над сводом туннеля был очень тонок.

И вот однажды, после многих дней дождя и холодной январской оттепели, наступило воскресенье, когда солнце и воздух точно объединились друг с другом, чтобы дать земле обманчивую иллюзию весны. Это было после полудня. Апрелем дышали почки и земля, и веселые толпы гуляющих стекались в сад, чтобы насладиться временным бегством зимы. Как раз в тот миг, когда веселье стало особенно шумным, когда всюду звучали звонкие голоса детей, словно щебетанье скворцов, а Бонг, маленький слон, с добродушным видом и переваливаясь на ходу, шествовал по широкой белой дороге со своим грузом, вдруг задрожала земля, пронесся зловещий гул, точно при землетрясении, и волною пробежал вдоль загородки Последнего быка.

Руководимый верным инстинктом, Бонг пустился бежать с детьми на спине через луг. Люди с побледневшими лицами, едва сознавая, от чего, собственно, они бегут, с воплями и криками последовали примеру слона. Еще минута, и с глухим грохотом земля рухнула в туннель во всю длину загородки Последнего быка, унося с собой ненавистную ему решетку.

Почти тотчас же паника толпы улеглась. Люди поняли, что произошло. Благодаря своевременно поднятой Бонгом тревоге все вовремя отошли, в сторону, и никто не пострадал. Когда миновал страх, народ помчался назад, желая поглазеть на разрушенный туннель. Вместо туннеля теперь была зияющая яма с краями, местами отвесными, местами покатыми. Толпа сильно шумела и радовалась, что так счастливо отделалась. Провал как раз примыкал к одному из углов домика, занимаемого сторожами. Часть фундамента была снесена, но самое строение, хотя и покосилось слегка, осталось в целости. Пэйн, который как раз занят был своим воскресным туалетом, вышел на покосившееся крыльцо, наполовину раздетый, держа в руке кисточку для бритья. Щека его была покрыта пеной. Он окинул взглядом повреждения, потом бросился обратно в дом, чтобы одеться; в то же время он подал спешный сигнал, сзывавший всех служащих из других частей сада.

Последний бык, стоявший на своем холме спиною к толпе, при тяжком грохоте обвала обернулся с изумлением. Несколько минут стоял он угрюмый, не охватывая еще своим умом всего положения вещей. Только долгое время спустя его осенила мысль, что стены тюрьмы пали. Да, воистину, наконец-то открылся перед ним путь к свободе, к большим открытым пространствам, по которым так изголодалась его молчаливая туманная душа. С гордой решимостью бык сошел с холма на разведку.

Но вдруг новая мысль осенила его тяжкодумную голову. Он увидел шумные толпы народа, мчащиеся куда-то назад и толпящиеся у краев обвала. Это были его враги, и они, конечно, пришли поиздеваться над ним. Все его тело трепетало от ужасного, безумного бешенства. Он дико заревел, как бы посылая вызов, и с ревом бросился вниз на равнину, опустив голову к земле, мрачный, огромный, непреклонный. Толпа отхлынула с громкими криками. Кто-то воскликнул:

— Он не может перейти!

Другие кричали:

— Он перейдет! Он бежит! Спасайтесь!

И с воплями, как сумасшедшие, люди бросились врассыпную по открытому полю, укрываясь за киосками, за павильонами, за деревьями, за каждым прикрытием.

У края обвала Последний бык почти не задержался. Он спустился вниз, упал в яму, но тотчас же вскочил на ноги и, роя землю и храпя, поднялся по противоположной крутизне. Наконец его забрызганная грязью колоссальная голова появилась на другой стороне провала. Маленькие глаза его блуждали и горели, пена текла из воспаленных ноздрей. Беглецам, которые едва осмеливались оглянуться, он казался страшилищем.

Поднявшись на край ямы, буйвол остановился. Тут было так много его врагов, и он не знал, с кого из них начать преследование. И вдруг прямо перед собой, на открытом месте, он увидел сбившихся в кучу детей и нянек, метавшихся в полной растерянности. Пронзительные крики неслись из этой кучи, сверкавшей всеми цветами. Тут переливались все краски: и алая, и желтая, и голубая, и ярко-розовая. Дети прежде всего бросились в глаза безумцу-буйволу. Они были самыми шумливыми врагами, а следовательно, и самыми опасными. С ревом взметнул он хвостом и бросился на них.

На несколько мгновений жуткая тишина воцарилась повсюду. Потом из разных частей сада появились служители, быстро бежавшие на помощь и яростными криками пытавшиеся отвлечь внимание животного. От бегущих отделилось несколько одетых в черное фигур: то вооруженные тросточками отцы в отчаянии кинулись к детям, чтобы защитить малюток. Многие дети, обезумев от ужаса, падали на бегу. Некоторые няньки убежали далеко вперед, в то время как другие, верные своему долгу, с широко открытыми от страха глазами схватили детей на руки и бежали, изнемогая от тяжести.

Последний бык пробежал уже половину расстояния, которое отделяло его от врагов. Земля тряслась под его бешеным галопом. В этот миг Пэйн вновь показался на сломанном крыльце.

Ему одного взгляда было достаточно, чтобы понять положение. Он моментально сообразил, что только он один может прийти детям на помощь, потому что в руке у него ружье. Лицо его было полно скорби, но неумолимо. Он поднял смертоносный винчестер и прицелился в мощное плечо Последнего быка.

Бездымный порох стреляет почти без шума. Вместо треска раздался короткий свистящий звук. Последний бык оступился. Но тотчас же оправившись, помчался вперед. Он был ранен и думал, что его ранили бегущие дети. Тень замешательства пробежала по лицу Пэйна. Он снова выстрелил. На этот раз прицел его был верен. Злая пуля пронзила насквозь кости, мускулы и сердце Последнего быка. Он перевернулся через голову и опрокинулся навзничь, взбороздив землю на несколько ярдов вокруг. И когда глаза его, выражение которых теперь смягчилось, уже покрылись пеленой, он увидел, быть может, то, чего никто другой видеть не мог… Так, по крайней мере, утверждал Пэйн, которому мучительно жаль было буйвола. Он уверял, что Последний бык увидел перед смертью тенистые равнины, лежащие под бесконечным небом, и тени погибших предков, уже канувших во мрак вечной ночи.