Чарлз Робертс - Последняя охота Серой Рыси

• Название: Последняя охота Серой Рыси
• Автор: Чарлз Робертс
• Издательство: ТЕРРА-Книжный клуб
• Жанр: Природа и животные
• Год: 2001
• ISBN: 5-275-00061-8

Автор книги Чарлз Робертс (1860–1943) получил мировое признание благодаря своим рассказам из жизни природы. Звери и птицы глухих канадских лесов стали героями его произведений. Они растут, охотятся, защищаются от врагов, спасаются от зимней стужи. В рассказах, переведенных на русский язык Н. Чуковским, во всей полноте жизни предстает Ее Величество Природа, природа, которая требует ныне человеческой заботы и внимания.

---

С этой минуты все движения человека сделались так медленны, что стали едва заметны. Он не замерз только оттого, что был закутан в мех и что кожа его была вымазана жиром. Да и от охотничьего волнения кровь быстрее переливалась в жилах и согревала его. Он находился уже на расстоянии выстрела, но мгла, окружавшая его, мешала ему целиться верно. Поэтому он подполз еще ближе, надеясь на свое любимое оружие — копье, которым он мог пробить даже толстую кожу моржа.

Между ним и тюленями оставалась лишь низкая окраина ледяного кряжа да ровное пространство сплошного льда. Наступило самое решительное мгновенье. Перевесься он через край льдины и опустись вниз — он был бы на таком расстоянии, с которого можно было бросить копье. Он вскочил бы на ноги и бросил бы его раньше, чем самый проворный тюлень успел бы скрыться под водой. Он лежал неподвижно, а между тем все мысли его, все нервы, мышцы напряглись до предела. Глаза его горели, точно раскаленные угли.

И вот в эту самую минуту по всей пустыне разлился призрачный свет. Свет бледнел, исчезал, затем снова появлялся, опускаясь с колыхающейся на небе занавеси, которая превращалась вдруг в исполинскую ослепительную радугу, сверкающую, как целая дюжина лун. Три тюленя, лежавшие в это время на льду, подняли одновременно свои головы, радостно приветствуя свет. Человек не мог удержаться и поднял голову. Но, вспомнив о голодавшем селении, опять притаился, опасаясь, как бы тюлени не заметили его головы над окраиной ледяной глыбы. Большой белый медведь, лежавший с другой стороны отдушины, тоже поднял глаза. Свет встревожил его. Он знал, что свет может помешать его охоте.

Минуты две лежали тюлени неподвижно, пользуясь внезапным светом, чтобы осмотреть беспредельное пространство льда и снега. Не заметив никакой опасности, они снова принялись нырять. Лед, мгновенно покрывавший поверхность воды, трещал всякий раз, когда они ныряли. Несмотря на их осторожность, они не заметили ни узкой морды с черным носом, выглядывавшей из-за ледяной глыбы, ни комка сероватого меха, покрывавшего голову человека.

Внезапно серебристый свет северного сияния превратился вдруг в целый сноп разноцветных лучей. Подобно трубам исполинского органа, они тянулись от горизонта почти до зенита и с безумной быстротой двигались из стороны в сторону, то удлиняясь, то укорачиваясь, то сталкиваясь друг с другом и в то же время ни на минуту не уклоняясь от прямой линии. Зеленый цвет превращался в розовый и в нежнейший сапфировый, и в огненный, и в прекрасный лиловый, рассыпаясь по беспредельному небесному своду. Человек тем временем, опасаясь замерзнуть, скользнул назад и принялся быстро, но бесшумно сгибаться и разгибаться, чтобы хоть сколько-нибудь привести в движение свою кровь. А медведь, надеясь на смущение, произведенное этим постоянно меняющимся светом, спустился через край льда и скрылся в расселине. Благодаря яркому и одуряющему блеску небесного света он подошел к тюленям на десять футов ближе, чем его соперник-человек. В ту же минуту глаза человека выглянули из-за верхушки ледяного кряжа. Зоркий взгляд подозрительно устремился на расселину, где притаился медведь. Кто кроется там, среди пурпурных теней? Нет… это просто обман зрения. Мало ли что может почудиться при заколдованном свете северного сияния. Зоркие глаза человека устремились по-прежнему на тюленей.

Несмотря на дороговизну зарядов, человек все же начал подумывать о том, не взяться ли ему за ружье, как вдруг вся небесная иллюминация исчезла, точно смытая чьей-то рукою.

Переход был настолько резок, что в течение нескольких секунд казалось, будто весь мир погрузился в непроницаемую тьму.

Пользуясь этим, человек быстро и бесшумно, как пантера, скользнул через край и очутился внизу на расстоянии двенадцати шагов от того места, где лежали тюлени. Он поднял руку с копьем и ждал, пока глаза его свыкнутся с тусклым светом мерцающих звезд. Когда все мышцы его напряглись до последней степени, он услышал или, скорее, почувствовал движение среди мглы какого-то огромного существа. Вслед за этим раздалось барахтанье, всплеск воды, затем второй всплеск, шум отчаянной борьбы и хриплый, лающий крик. Человек помнил прекрасно, что на льду было три тюленя перед тем, как погас свет. Он ясно слышал, что два спаслись. Кто же бросился на третьего? С бешенством дикого зверя, у которого отняли добычу, прыгнул он на два шага вниз. Но тут ему пришлось остановиться, так как он не знал, кто перед ним. Кровь застыла у него в жилах. Холод проник в его тело. Но он не чувствовал и не боялся холода. Он знал только, что здесь, в темноте, враг.

Но вот снова полился сверху свет… серебристый свет северного сияния. Он возник так же внезапно и таинственно, как исчез.

Прямо у самой отдушины, склонившись над телом убитого тюленя, с поднятой кверху лапой и окровавленной открытой пастью стоял медведь и злобно смотрел на человека.

Не медля ни минуты, человек бросил копье. Оно полетело верно. Но медведь поднял лапу, чтобы отразить удар. Он опоздал и только слегка отклонил его. Копье попало, но не туда, куда должно было. Оно вонзилось глубоко, но не убило медведя. С бешеным ревом вытащил его медведь и направился к человеку.

Противники находились на расстоянии двадцати шагов друг от друга. Свет колеблющихся лучей — зеленых, красных и золотых — озарял их. Человек смело смотрел в упор на медведя. Мигом стащил он с рук большие меховые рукавицы, привязанные ремешками к его рукавам. Приложив тяжелое ружье к плечу, он спокойно и хладнокровно прицелился. Раздался оглушительный выстрел, точно из маленькой пушки. Густое облако дыма поднялось на воздух перед самым отверстием дула.

Покрытая шерстью громада поднялась на дыбы и с широко открытой пастью бросилась вперед. Человек отскочил в сторону, но недостаточно далеко. Громадная лапа протянулась к нему и сбила его с ног. На него навалился медведь. Но затем медведь опрокинулся на спину и неподвижно растянулся на льду.

Человек вскочил на ноги и отряхнулся. Смуглое лицо его сияло торжеством, когда он надевал рукавицы. Он улыбнулся во весь рот, похлопал одобрительно старое ружье Гудсон-бейской компании, повернулся и послал громкий задорный крик туда, где находилось его селение.

БЕЛЫЙ ВОЛК

В ту ночь, когда он родился в дымном вигваме, неподалеку от Майчикамоу, раздался вдруг странный и протяжный вой ветра среди гранитных скал, нависших над рекой. Молодая женщина, лежавшая на куче оленьих шкур, открыла глаза и безумным, тусклым взглядом оглянулась кругом. С минуту прислушивалась она, а затем положила руку на ребенка, лежавшего у ее груди.

— Ему надо дать имя, — прошептала она. — Пусть все зовут его Ночным Ветром.

Ухаживавшая за ней старуха, мать ее мужа, покачала головой.

— Тише, дочь моя! — сказала она, стараясь успокоить ее. — Это не ветер. Это воет старый белый волк. Назовем ребенка Белым Волком. Быть может, старый белый бродяга полюбит твоего сына и принесет ему счастье.

— Нет, пусть его зовут Ночной Ветер! — пронзительно вскрикнула молодая мать.

Она повернула голову к стене вигвама, и с губ ее сорвался тяжелый вздох. С этим вздохом вылетел дух ее и понесся над черными соснами и пустынными горами, отыскивая счастливые охотничьи луга своих отцов.

Старуха поспешно схватила ребенка, опасаясь, чтобы дух матери не унес его с собой.

— Да, — крикнула она, заворачивая ребенка в одеяло и с тревогой оглядываясь через плечо, — пусть его зовут Ночной Ветер!

Отец впоследствии всегда говорил, что нельзя противоречить матери ребенка в предсмертный час. Но старуха по-прежнему утверждала, что в ту ночь выл не ветер, а белый волк, и дрожала от страха при мысли, что белый волк возненавидит ребенка.

Годы проходили за годами, а между тем опасения старухи не оправдывались. Мальчик рос без всяких приключений среди вигвамов на берегу Майчикамоу. Когда он настолько вырос, что мог ходить на охоту и научился отыскивать следы в темных сосновых лесах, всюду разнесся слух, что он находится под особенным покровительством волчьей стаи. Рассказывали — сам он не подтверждал этого, но и не отрицал, — будто видели, как старый белый волк, вой которого походил на вой ветра в расселинах гор, постоянно следовал за мальчиком, держась от него на некотором расстоянии и как бы охраняя его. Мальчик не боялся ходить один в лес, а, напротив, шел туда с таким видом, как будто был уверен, что находится под охраною невидимых сил. А когда ночью раздавался среди гранитных скал не то свист ветра, не то протяжный вой волка, мальчик становился беспокойным и рвался из вигвама. Отец всеми силами подавлял в сыне эти наклонности до тех пор, пока мальчик не сделался настолько большим и умным, что мог сам собственной волей своей подавлять их. Но племя его ничего не находило странного и ужасного в том, что мальчик стремился к таинственному, ибо он происходил из рода Несквеппи — рода «колдунов».