Фридрих Незнанский - Контрольный выстрел

• Название: Контрольный выстрел
• Автор: Фридрих Незнанский
• Издательство: АСТ, Олимп
• Жанр: Полицейский детектив
• Год: 1999
• ISBN: 5-237-02216-2

По России прокатилась волна убийств крупнейших банкиров. Что это — выплеснувшаяся наверх тайная война финансовых группировок? Или бандитские разборки? А может быть, борьба за политическую власть?.. В расследование вовлечен «важняк» А. Б. Турецкий. Его версия — последняя — оказывается единственно верной.

---

— Извини, Олежка, что вынужден оторвать тебя от забот праведных, но… Эту самую Кармен — Сильвинскую тоже замочили. Случай, как я понимаю, не совсем ясный, не исключена и вероятность самоубийства, хотя… проделано все топорно. А Отари Санишвили благополучно слинял вчера вечером за бугор.

Турецкий, конечно, не собирался рассказывать Олегу о совместном с Грязновыми рейде на квартиру партийной дамы, потому что не считал нужным афишировать деятельность Славкиной фирмы. А то одно за другим, и клубок покатится. А кому это нужно?..

Реакция Олега как-то немного не понравилась. Показалось, что эта новость — совсем не открытие для него. Или он догадывался о чем-то подобном. Или даже предвидел. Спокойно, возможно, и со скрытой улыбкой — это ж в интонации не скроешь — ответил:

— Быстро у них, однако. Получается, Саш, что я у тебя кем-то вроде оракула теперь могу поработать? Нет, я не смеюсь, что ты! Я совершенно серьезно.

— Да в общем-то мне тоже не до смеха. Я все-таки предпочитаю иметь дело с живыми людьми, а не с трупами на столах моргов. Но ты действительно мне напророчил…

— Брось ты, Саш, какое тут, к черту, пророчество! Просто вот тебе лишнее свидетельство того, что в нашем бандитском мире практически большинство криминальных ситуаций предсказуемо. Хотя и нераскрываемо, как ты и без меня знаешь… А в общем… что ж, я бы сказал: информация, полученная в нужное время и в нужном месте, не больше. Покрутись на моем месте, не так заговоришь. Ну и что, теперь и это дело на тебя повесили?

— Нет, Олежка, пока нет. Сейчас Петровка им занимается. А дальше видно будет.

— Вот и хорошо, Саш. Я, конечно, понимаю, что уже надоел тебе своими весьма однообразными советами, но хочу повторить: Саш, родной ты мой, сделай ты нам всем, кто тебя знает и любит, такое одолжение, подарок, если хочешь: держись подальше от этой разборки. Видишь же, как вопрос ставится: вчера жив, сегодня — нет. Неужели ты горишь желанием сам оказаться на цинковом столе в морге?..

«Намек, однако… — немного скис Турецкий. — Сказать, что он припахивает угрозой, значит ничего не сказать. Ибо предостережение следует как бы сразу за пророчеством. Поневоле задумаешься. И о своем будущем, и о судьбе тех людей, кто тебя любит… А много ли их, столь близких мне и родных?..»

Да вот, кстати, вспомнился недавний разговор с Шурой.

— Слышь, Олежка, я так наверное тебя и не понял: что это за сложности такие с Кириллом? Прости, тебе вообще-то удобно говорить со мной на эту тему?

— А что, собственно, тебя-то волнует? — помолчав, несколько прохладно поинтересовался Олег.

— А мы сегодня утром с Александрой Ивановной поболтали маленько. О жизни, о детях — о вас то есть. Просто выпала случайная встреча. Жалуется мать на вас. Черствые вы, говорит, какие-то выросли. Ты извини, конечно, я понимаю, что в ваши личные и семейные дела мне… ну, словом, ты же сам только что сказал, что есть такие, которые меня, стало быть, знают и любят… Поэтому я и счел возможным…

— Выдумывает все мать, — недовольно ответил Олег. — И то ей постоянно не так, и это… Наверно, возрастное. А Кира, ты же должен помнить, не сильно уважал… ну, в смысле, с детства терпеть не может все эти телячьи нежности.

Уж это точно! Чего с малолетства не уважал Кирилл, так это соплей, слез и прочих ласковых сю-сю. Крепким мужиком рос, с характером. Оттого наверняка и гонщиком стал, чтоб себя испытать, пройти, так сказать, по самой грани…

— А при его работе нынешней, — продолжил Олег, — тем более. Вообще-то он, конечно, зря туда пошел. Но это я так думаю. Считаю, не его это дело — детективы всякие и прочее. Он человек одной линии — и правильная она или неправильная, зато своя… А? Что? Одну минуту. Саш, извини, у меня тут…

— Все, понял. Пока, Олег.

— Да, — бросил он торопливо, — будь здоров. Звони…

Турецкому показалось, что Олег заметно почувствовал некоторое облегчение от того, что появилась причина прервать разговор. Впрочем, это его дело. А Шуру, увы, можно понять…

6

Он вышел из телефонной будки, огляделся, непонятным еще самому себе, новым взглядом окинул мельтешащую толпу, бесконечные киоски, ряды торгующих стариков и старух, продающих все что угодно — от пирожков с подозрительной начинкой до дамского нижнего белья. И отчего-то ему стало очень грустно.

Саша медленно прошелся вдоль шеренги этих вынужденных «бизнесменов», отыскал лоток, с которого торговала толстая и ленивая тетка кавказской наружности, и не без опаски купил у нее за три тысячи два здоровых, капающих жиром, чебурека. Бумага, в которую она завернула свое изделие, сразу промаслилась и обжигала пальцы. Вот уж истинно, за вкус не берусь, но горячим сделаю. Так еще его мать говорила, когда он маленьким был. Не шибко увлекалась она приготовлением пищи.

Он сел в свою разболтанную «телегу» и устроил себе довольно неплохой ленч, запивая не такие уж невкусные чебуреки крепким чаем из термоса, который постоянно заваривал дома еще с вечера. Вышвырнув в близстоящую урну жирную бумагу и вытерев ладони, наконец расслабился и закурил. И вместе со струйкой дыма, вытекающей в приспущенное боковое стекло, стали улетучиваться серьезные и обидные мысли о бренности всего сущего, о том, что красота и отвратительное безобразие почему-то всегда идут чуть ли не в обнимку, и о том, наконец, что случай в нашей жизни никогда не бывает случайным… Он размечтался о тишине и покое до такой степени, что едва ли не въявь почувствовал на своей щеке нежный, как прикосновение лепестка, поцелуй и услышал сладкий шепот: «Па-а-паа, а у меня глязные лучки…»

Турецкий вздрогнул, настолько реально услышал голосок дочери. Но вокруг шумела, базарила, билась в истерике и стреляла друг в друга толпа, город, страна, а он, волею судьбы оказавшийся в центре этой все ускоряющей свое вращение гигантской воронки, вдруг до горькой обиды почувствовал собственную униженную зависимость буквально от всего, что его окружало, и от каждого — начиная с Дениса Грязнова и кончая Президентом так называемой державы.

Посмотрел на часы и удивился: день, казалось, начался еще вчера, столько событий, даже труп в придачу, а часовая стрелка на циферблате только перевалила за полдень. Менее чем через час состоятся похороны Сергея Егоровича Алмазова в Никольском крематории. Свое присутствие там Саша счел обязательным, хотя знал твердо: убийцы не будут стоять возле гроба с заколоченной крышкой, под которой находится лишь то, что сумел идентифицировать судмедэксперт Борис Львович Градус.

7

В крематории он ожидал увидеть гораздо больше народу. Все же в мир иной ушел один из крупнейших российских финансовых деятелей, а не какой-нибудь рядовой маклер или дилер. Хотя, возможно, именно это обстоятельство, — человек-то действительно ушел, и теперь происходит лишь никому ненужная и, в сущности, пустая церемония, — и ограничило круг лиц, пришедших почтить родственника или коллегу.

Турецкий насчитал не более пятнадцати человек, среди них — вдова, одетая во все черное и оттого кажущаяся гораздо ниже своего роста; дочь Алмазова, очень похожая на фотографию своего молодого отца, тоже курносая, круглолицая, с пухлыми щеками, красными от слез; сослуживцы покойного банкира, большинство из которых были незнакомы, но их легко определить — по тому, как люди стоят, как перекидываются короткими фразами, как подходят к гробу, соблюдая определенную очередность, и все такое прочее, что становится совершенно ясным постороннему и, естественно, заинтересованному зрителю, вроде следователя.

Короче, чужих здесь не было. Даже некий молодой человек, сидящий в модерновой инвалидной коляске, и женщина — серая, бесцветная, лет, видимо, сорока, — находящиеся отдельно от провожающих и тем не менее не привлекающие к себе внимания самых близких покойного банкира, тоже не отрывались от однородной и довольно жидкой массы похоронной процессии.

Когда-то, Турецкий не мог вспомнить, то ли читал где-то, то ли слышал, неважно теперь, словом, запомнилась такая фраза, глубинную суть которой понимаешь лишь стоя на самом краю жизни или при подобных, скажем прямо, безвременных похоронах. Афористичность фразы может быть и спорной, но смысл, как говорится, извините: «Каждый свою похоронную процессию создает при жизни…» А что, думал он сейчас, не так уж и тривиально… Человек, понимаешь, претендовал на третий стул в государстве — после Президента и Премьера, — а его, эта-а… Нет, пародист из него никогда не получится, и не надо. Это ведь смешно бывает до поры до времени, а потом становится политической близорукостью. Все подобное мы уже проходили. Вчерашний Маркуша, человек самых серьезных намерений, но остряк и насмешник, великий правовед и правдолюб, оказался же в конце концов вынужденным искать «другую родину»? А куда со своими способностями до него? Или до его блистательных коллег!..