Алексей Маврин - Псоглавцы

• Название: Псоглавцы
• Автор: Алексей Маврин
• Издательство: Азбука
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-389-01647-7

«Псоглавцы» — блестящий дебютный роман Алексея Маврина, первый в России роман о «дэнжерологах», людях, охотящихся за смертельно опасными артефактами мировой культуры.

Затерянная в лесу деревня, окруженная торфяными карьерами. Рядом руины уголовной зоны. Трое молодых реставраторов приезжают в эту глухомань, чтобы снять со стены заброшенной церкви погибающую фреску. Легкая работа всего на пять дней… Но на фреске — Псоглавец, еретическое изображение святого Христофора с головой собаки, а деревня, оказывается, в старину была раскольничьим скитом. И во мгле торфяных пожаров все явственней начинает проступать иная история — таинственная и пугающая.

Много загадок таит эта деревня. По ночам в коридоре — цокот собачьих когтей, запах псины… распахнешь дверь — никого.

Бежать — но многим ли удавалось отсюда уйти…

А в ветхом домике по соседству — робкая девушка «с египетским разрезом глаз… и таким изгибом губ, потрескавшихся от жары, словно эти губы знали о жизни всё»…

---

— Я тебе сразу сказал, что пила моя!

— Ну, сказал и сказал. Хера ли.

Саня молча вцепился в ручку пилы. Лёха легко оттолкнул его, и Саня задом повалился на землю, нелепо махнув палкой.

— Не лезь, козёл, — беззлобно посоветовал Лёха.

Саня, кряхтя, поднимался на ноги.

— Будешь щас чо брать? — спросил Лёха.

— А ты мне, бля, донесёшь до деревни? Я инвалид!

— Сам себе неси. Я те не ишак. Не будешь, так я закрываю.

Лёха захлопнул дверцу и бибикнул сигнализацией, потом сунул брелок с ключом от автобуса в карман камуфляжных штанов.

— Пошли, — буркнул он. — Надо, чтоб нас утром в деревне видели.

С пилой в руке Лёха деловито пошагал в темноту.

— Погоди! — крикнул Саня. — Куда побежал!

Саня заковылял вслед за Лёхой.

Они шли в сумерках начинающегося рассвета вдоль торфяных карьеров. Лёха двигался впереди, размахивая пилой, Саня еле поспевал следом. Он хромал, цеплялся палкой и материл Лёху:

— Лёха, гондон… Ты ведь меня обул, сука… Место лажовое, ключа от тачилы не дал, воровское слово не держишь… Ты ведь тачилу заберёшь и в город угонишь… А я, мандюк, ключ от сарая у Мурыгина брал… Я, значит, и тачилу укатил… И у этих фраеров московских спрашивал, где ты… Значит, не с тобой я был… Ты все стрелки на меня перевёл, везде меня подставил, да, Лёха? Ты братана своего подставил? Папу своего?

Казалось, что Саня спотыкается и шатается не от колченогости, а от сокрушительного прозрения.

Лёха не отвечал и только усмехался.

Возле горящего карьера он притормозил, положил бензопилу на дорогу, снял с ремня флягу и свинтил крышку. Чёрный плоский котлован лежал без огня, но во многих местах дымился.

— Может, бля, направить на деревню пал? — задумчиво спросил Лёха сам у себя. — Чо сгорит, власти выплату дадут. Уехать сможем. И Шестаков ничо не сделает.

Саня догнал Лёху и остановился сзади, тяжело дыша.

Лёха цыкнул зубом, глотнул водки из горла и вдруг закашлялся. В груди у него забурлило, он согнулся, повернувшись к Сане задом, и его начало толчками рвать водкой.

— А говоришь, не блюёшь, — презрительно сказал Саня.

Он двумя пальцами ловко вытащил из ножен на боку у Лёхи нож и перехватил рукоятку удобнее. Лёха отплевался, распрямился, вытер губы ладонью и повернулся к Сане, протягивая флягу.

Но Саня флягу не взял. Он спокойно, точно и крепко воткнул нож Лёхе в грудь — слева, лезвием между рёбрами. Лёха в изумлении открыл рот, выронил флягу, колени у него поплыли и ослабли, и он косо повалился на дорогу на бок, рядом с бензопилой.

— Папу в попу нельзя, баклан, — назидательно сказал Саня.

Он осторожно подогнул ноги, отставил палку и присел рядом с Лёхой, подобрал фляжку, побултыхал, проверяя, осталась ли водка, выпил и посмотрел на Лёху. В открытых глазах Лёхи плыл тёмный дым торфяного пожара. Саня пальцами надвинул Лёхе веки на глаза, спустил на свою ладонь рукав пиджака и обшлагом вытер ручку ножа, торчащего у Лёхи из груди. Крови на груди почти не было, только красная полоска едва-едва оторочила лезвие. Потом Саня обшарил карманы Лёхиных камуфляжных штанов и вытащил деньги, сигареты и брелок от автобуса.

— А говорил, падла, пустой скок, — задумчиво пробормотал Саня, рассматривая купюры.

Саня подобрал бензопилу, встал, осмотрел агрегат, открутил пробку и принялся трясти бензопилой над Лёхой, выливая бензин. Затем отложил пилу, взял Лёху за руку и потащил к горящему карьеру. Тело Лёхи оставляло широкую борозду. Саня не доволок приятеля до края котлована, бросил и принялся пихать вперёд палкой. Еле-еле у него получилось сдвинуть Лёху к чёрному рыхлому обрыву. Тело зависло, Саня ещё раз толкнул, и Лёха кувыркнулся вниз. Через секунду он выкатился на дно котлована, уже весь перепачканный сажей, и замер, картинно раскидав руки.

Саня ждал.

— Прости меня, раба многогрешного, господь наш Иисус Христос милостивый! — широко крестясь, торжественно произнёс он.

И тотчас Лёха, облитый бензином, вспыхнул. Загорелась одежда, волосы, а потом и весь чёрный торф вокруг Лёхи. Это казалось то ли колдовством, то ли небесной карой, потому что больше открытого огня нигде в котловане не было.

Саня облегчённо перевёл дух, поднял бензопилу и, опираясь на палку, поковылял к вышке, что темнела на фоне восхода.

38

Таймер отсчитывал последние секунды аудиофайла, когда Роман Артурович извлёк синюю пластиковую папку, достал из неё несколько распечатанных на принтере фотоснимков и протянул Кириллу. В правом нижнем углу снимков были обозначены дата и время. На снимках Кирилл увидел дымящийся карьер, потом, крупнее, — его дно, потом — чёрные, обугленные останки человека с коричневыми костями под коркой нагара. Так теперь выглядел Лёха Годовалов.

Значит, когда он, Кирилл, пил кофе с Лизой, ругался с Валерием и Гугером, искал автобус на полянах Фетова ручья, читал «Доношение» Павла Мельникова, Лёха лежал в карьере и потихоньку дожаривался.

— Снимки для милиции, — пояснил Роман Артурович. — А то ведь могут и вовсе не приехать. Такая у нас охрана правопорядка.

— Вы хотите сообщить в ментовку?

— Безусловно. Это тяжкое уголовное преступление. А вы, Кирилл, считаете, что можно наплевать на этих людей, если они люди только физиологически? Но я уверен, что подобные деяния нельзя оставлять безнаказанными, даже если эти деяния совершены с представителями, так сказать, низкоразвитой социальной и культурной страты.

— Вы принципиальный, Роман Артурович.

— Я человек культуры, Кирилл Алексеевич. А человек культуры соблюдает законы общества, потому что они — тоже часть культуры.

Кирилл понял, кого ему напоминает Роман Артурович. Подростком Кирилл смотрел фильм «Бунт на „Баунти“». Там рассказывалось, как в 1789 году взбунтовался экипаж английского парусника и высадил на шлюпке в океан капитана Блая и нескольких верных ему матросов. Бедолаги плыли-плыли и стали умирать от жажды. Тогда один матрос предложил товарищам убить его и выпить его кровь. И капитан Блай ответил: «Мы всё равно умрём, так что давайте, господа, умрём англичанами». Роман Артурович походил на капитана Блая.

— А что вы делали, когда эти законы нарушались? — желчно спросил Кирилл.

— Н-да, — печально кивнул Роман Артурович. — Наш пострел не везде поспел. Я поясню.

Роман Артурович устроился к Шестакову вполне официально, Шестаков даже не представлял, кого он взял на работу. Поэтому Роману Артуровичу приходилось делать всё, что было в обязанностях охранника и бодигарда. Вчера утром, когда Кирилл и Гугер обнаружили пропажу автобуса, в усадьбу завалился хозяин с гостями. Гости пили весь день, к вечеру осатанели, а ночью начались драки и разборки. Роман Артурович вёл себя как омоновец Ромыч: разнимал, утихомиривал, грузил пьяных в джипы. Двух самых буйных он усыпил выстрелами из пистолета — для них и зарядил оружие. Утром буяны всё равно не вспомнили бы, каким образом они уснули.

Отслеживать подопечных через телефоны Роману Артуровичу было просто некогда. Быстро отреагировать на драматический поворот событий, как получилось с дракой Кирилла и Лёхи, Роман Артурович не смог бы: он вообще не знал об угоне автобуса.

Не прошло и получаса после того, как последний джип укатил из усадьбы, в дверь к Ромычу замолотил Кирилл. Ромыч думал, что кто-то из очнувшихся гостей в хмельном кураже скомандовал возвращение, потому и встретил Кирилла с пистолетом в руке.

— Вы не представляете, Кирилл, как вы со стороны выглядели, — усмехнулся Роман Артурович. — У вас была то ли истерика, то ли приступ какой-то паранойи.

Я поступил так, как счёл наилучшим, в пределах своей медицинской компетенции, конечно, — отправил спать.

— Я не в претензии, — хмуро ответил Кирилл.

Потом Роман Артурович завёл «крузер» и поехал туда, откуда прибежали Кирилл и Лиза, — на карьеры. Но доехал только до храма. Ведь Кирилл успел сказать, что преследователи находятся возле церкви. Роман Артурович остановил машину, заглянул в храм и обнаружил там Гугера и Валерия.

— Сложно описать, в каком они были состоянии, — рассказывал Роман Артурович. — Одним словом — в невменяемом. Признаться, я никогда не видел ничего подобного. Было ощущение спектакля, где бесталанные дилетанты изображают сумасшедших. Ваши товарищи, Кирилл, выли и рычали, разбрасывали мусор, бродили как слепые и ударялись о стены. На слова они не реагировали. И я тоже усыпил их. И привёз в усадьбу.

— А они были одеты? — спросил Кирилл.

Оборотни, трансформируясь, разрывают одежду. Вернувшись в человеческий облик, они должны оказаться голыми.

— Были одеты. Но вся одежда изодрана в лохмотья.

Роман Артурович понял, что с подопечными случилось нечто чрезвычайное. Испуг, истерика, стресс, нервный срыв, шок — это не от ссоры, даже не от драки. Такое происходит, когда у человека рушится картина мира. Роман Артурович по телефону поднял с постели в Москве психолога и получил совет ввести транквилизаторы.