Алексей Маврин - Псоглавцы

• Название: Псоглавцы
• Автор: Алексей Маврин
• Издательство: Азбука
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-389-01647-7

«Псоглавцы» — блестящий дебютный роман Алексея Маврина, первый в России роман о «дэнжерологах», людях, охотящихся за смертельно опасными артефактами мировой культуры.

Затерянная в лесу деревня, окруженная торфяными карьерами. Рядом руины уголовной зоны. Трое молодых реставраторов приезжают в эту глухомань, чтобы снять со стены заброшенной церкви погибающую фреску. Легкая работа всего на пять дней… Но на фреске — Псоглавец, еретическое изображение святого Христофора с головой собаки, а деревня, оказывается, в старину была раскольничьим скитом. И во мгле торфяных пожаров все явственней начинает проступать иная история — таинственная и пугающая.

Много загадок таит эта деревня. По ночам в коридоре — цокот собачьих когтей, запах псины… распахнешь дверь — никого.

Бежать — но многим ли удавалось отсюда уйти…

А в ветхом домике по соседству — робкая девушка «с египетским разрезом глаз… и таким изгибом губ, потрескавшихся от жары, словно эти губы знали о жизни всё»…

---

За чудовищем, которое Лиза осветила фарами, бежало другое, не попавшее в луч. Сгорбившись, растопырив локти, такие невозможные, такие фантастические твари неслись за обычной дрезиной, переделанной из старого грузовика ГАЗ-51. Тарахтя изношенным движком, дрезина летела по ржавым рельсам узкоколейки, проложенной в лесу от спившейся деревни Калитино до заброшенных торфяных карьеров, где прежде работали зэки из закрытой колонии.

Это было мучительное сочетание, как скрежет железа по стеклу, и от него, как от скрежета, передёргивало плечи. Человек и зверь. Лощёный, откормленный трэш Голливуда — и дикая, быдлячья реальность сдохшего совка с его загаженными церквями, хрипатой блататой и суровыми машинами. И в то же время это сочетание оказалось столь же органичным и естественным, как доллары и уркаганы, и от его убедительности сердце рвалось из груди, колотясь вместе со стуком колёс.

В свете фар твари находились только мгновение. Та, что бежала первой и прикрылась рукой, словно от удара луча споткнулась и упала. Вторая просто шарахнулась в темноту.

— Кто это? — изумлённо спросил Кирилл и поглядел на Лизу.

Её лицо не изменилось, не дрогнуло, оставалось бесстрастным. Лиза наконец-то показала Кириллу ужас деревни Калитино, и на фоне смятения Кирилла её чувства превратились в ледяное ожесточение. Этот ужас — куда большая тайна, чем нагота в постели, и сейчас Лиза отдавалась Кириллу уже по-настоящему, потому что лечь в постель — это просто близость, а спасти того, кто от тебя отрёкся, — это любовь.

— Они, — тихо и горько ответила Лиза.

Они, подумал Кирилл. Всё-таки Лёха и Саня. Они стали сильнее и быстрее любого человека, но всё же не всесильны и не вездесущи. От них можно убежать и укрыться, они не проломят бревенчатую стену дома и не выживут с топором во лбу. Надо добраться до деревни…

Тот оборотень, что упал… Нет, он не споткнулся. По мельчайшим движениям твари, что отпечатались на сетчатке, Кирилл понял, что чудище свалилось в очередной судороге трансформации. Сейчас, наверное, оно корчится на шпалах, а трансформация выгибает ему плечи и вытягивает кости. Второй оборотень упадёт неподалёку, через сотню шагов… Но потом они встанут и вновь побегут за дрезиной.

— Жми на газ, — сказал Кирилл Лизе.

— Быстрее… нельзя, — тихо ответила Лиза.

Конечно, они же не на «сапсане». Не на локомотиве с турбинами. Старый ГАЗ-51, старый ГАЗ-51. Он и так выкладывался на полную. Движок трясся, бренча крышкой капота. Лиза исподлобья смотрела вдоль луча от фар, и лицо её было непреклонным. Пускай дрезина не способна увезти их от псоглавцев, но Лиза будет бороться до конца. Не упадёт ничком на приборный щит, прикрывая ладонями затылок, чтобы волк сразу перекусил шею, убив без мучений.

Дрезина мчалась сквозь темноту кузовом вперёд, тарахтела и стучала, а вокруг была неспокойная тишина, и ветер ворошил листву деревьев. Насыпь сменилась ровным участком, где полотно дороги было огорожено канавами. Фары не могли их осветить, но Кирилл заметил, как в бурьяне мелькает что-то живое.

Оно выскочило прямо на Кирилла и мгновенно заполнило собою весь проём дверки. Это оборотень прыгнул на кабину. Кирилл увидел какое-то волосатое тело в лоскутьях одежды — конечно, оборотни рвут одежду, когда превращаются из людей в чудовищ. Анатомию твари Кирилл вообще не смог понять. В спинку его сиденья вцепилась лапа, которая от запястья до локтя была в полтора раза длиннее, чем у человека, а с локтя свисал клок шерсти. На порожек кабины встала нога — словно от огромной собаки. Плечи чудища оказались на уровне крыши кабины, и чудище выгнулось, боком просунув страшную башку: Кирилл увидел тёмное темя и острое косматое ухо. И пахнуло псиной.

Кирилл повалился спиной на Лизу. Лиза не задёргалась, не завизжала. А Кирилл поднял ноги и со всей силы пнул тварь куда придётся. Он ощутил тугое, живое тело. Пинок выбил оборотня из кабины, тварь сорвалась и с рычанием упала обратно в канаву.

— Другой! — выдохнула Лиза.

Второй оборотень догонял дрезину по рельсам. В свете фар он был виден до последнего волоска. Он бежал огромными скачками, пригнувшись, совсем не по-человечески. Ноги выгибались назад, как у животного, а длинными передними лапами оборотень словно грёб по воздуху, изредка мимолётно отталкиваясь от земли. Он напоминал не волка, а гигантскую обезьяну, только на толстой шее сидела всё же почти волчья башка. Маленькие глазки оборотня смотрели не вперёд, не по-собачьи, а в разные стороны, по-лошадиному, и оборотень держал голову набок, чтобы видеть то, что перед ним. Кирилл понял, почему на фреске святой Христофор был изображён с головой в профиль: художник сам встречал псоглавца.

Оборотень прыгнул на кабину.

Одной ногой он ловко ступил на торчащую вагонную сцепку и упал брюхом на капот. Вывернув локоть, чудище уцепилось левой лапой за фару на крыше. Кирилл увидел морду оборотня, прижатую скулой к лобовому стеклу: тёмно-багровый глаз чудища глядел прямо на него. Оборотень бестрепетно ударил в стекло правым кулаком, обломки посыпались на Лизу и Кирилла. Псоглавец до плеча всунул длинную лапу в кабину и схватился за рычаг коробки передач.

Дрезина мчалась через ночной лес, а на её капоте распластался оборотень, который сквозь разбитое окно тянул рычаг, чтобы запороть двигатель, и дрезина остановилась бы, исчерпав инерцию наката. Кирилл давил на рычаг в обратную сторону, и на Кирилла бешено смотрел глаз оборотня, словно расколотый пополам трещиной в стекле. Лиза вдруг наклонилась и впилась в лапищу оборотня зубами, сама как зверь. Оборотень дёрнулся, засучил ногами, задрал морду и взревел, а потом разжал пальцы на рукояти рычага. На крыше кабины хрустнула вырванная из гнезда фара, и, громыхнув локтями по капоту, оборотень скатился вниз.

Лиза и Кирилл, удаляясь, видели в свете фар, что оба псоглавца стоят на рельсах узкоколейки. А потом они кинулись направо в лес.

— Ушли? — спросил Кирилл.

Лиза замотала растрёпанной головой.

— Дорога… петлёй… — выдохнула она. — Там… напрямик…

Кирилл понял, что чудовища побежали через перешеек дорожной петли, чтобы дальше на трассе опять атаковать дрезину.

— Они… справа прыгнут… где склон…

Кирилл высунулся из кабины посмотреть, но не увидел ничего — темнота. Из темноты на него летели ветви придорожных деревьев.

— Я в кузов вылезу, — решил Кирилл. — Далеко ещё до деревни?

— П-пол… пути…

— Мы не отобьёмся, — понял Кирилл.

— Д-дальше… дорога… п-под уклон. Мост.

Дорога под уклон? Дрезина наберёт скорость. Может, они обгонят тварей? Им хватило бы минуты, чтобы скрыться от псоглавцев.

Держась за рваную спинку сиденья, Кирилл выбрался на порожек кабины. В лицо ударил ветер. Угол кузова был на расстоянии шага. Кирилл ухватился за край дверного проёма и перешагнул борт кузова.

Кузов оказался маленьким, как кухня в квартире-хрущёвке. Вдоль задней стенки кабины, поперёк кузова, тянулась узкая скамейка. На замусоренном дощатом дне валялись грабли, совковая лопата, багор — инструменты, которыми деревенские жители выколупывали из буртов брикеты торфа. Кирилл поднял багор. Рукоять его была выкрашена в красный цвет. Видимо, багор забрали с пожарного щита. Но Кирилл вспомнил другое: в какой-то старинной армии солдат одевали в красные рубахи, чтобы в бою не пугал вид крови, чужой или своей.

Кирилл распрямился и стоял, опираясь на крышу кабины, с багром в руке, будто дозорный с копьём. Тёмный ночной ветер трепал майку с портретом Че Гевары. Стучали колёса, дрезина дрожала, движок тарахтел. Справа и слева проносились ропочущие громады деревьев. Вперёд, во тьму, убегала, загибаясь налево, узенькая полоса железной дороги. Дышалось легко, страха не было ничуть. Кирилл подумал, что никогда в жизни ему не было так свежо, так бесшабашно и свободно, как сейчас, когда за ним гонятся фантастические оборотни, а дрезину ведёт любимая девушка, в которой он уверен на все сто.

Кирилл знал, что оборотней не бывает, но это совсем не важно: нервы натянуло электричество высокого напряжения, ведь борьба-то была настоящей, за всё то, чего Кирилл не имел, а теперь обрёл. За любовь. За жизнь. За право открывать все тайны своего мира.

Лиза первой увидела псоглавцев и нажала на гудок. Дрезина мчалась и отчаянно кричала в ночи, словно призывала на помощь, а псоглавцы неслись сквозь лес вниз по склону горы, настигая беглецов. Кирилл не разглядел врагов, заметил только мельтешение за кустами.

Тварь прыгнула.

Кирилл промахнулся, не сумел поймать её остриём багра в полёте и шарахнулся в угол кузова. Оборотень из воздуха упал в другой угол, противоположный, и дрезина от тяжести чудовища качнулась, клацнув колёсами по рельсам. Кирилл не раздумывая нанёс новый удар багром, словно в штыковой атаке. И багор остановился, завяз.